На самом деле рабство никто не отменял, его просто видоизменили, и теперь оно выглядит так:

1. Кредитные карты

Петя Клюшкин получает 30 тысяч рублей в месяц. Также у него есть несколько кредитных карточек с общим долгом в 100 тысяч рублей. За обслуживание этого кредита Петя ежемесячно платит банкам десять процентов от своей зарплаты: три тысячи.

При этом потихоньку выплатить кредит и перестать выплачивать дань ростовщикам Петя не может. Во-первых, его плотно держит на крючке такой приём как «минимальный платёж»: если Петя перестанет тратить деньги с кредиток, ему придётся в течение нескольких месяцев жить на половину зарплаты, чего он себе позволить не может.

А во-вторых, вокруг столько соблазнов, столько вещей-которые-можно-купить-за-деньги... что Петя не видит иного выхода, кроме как продолжать год за годом кормить жирующие на его беде банки.

Забавный факт: Петя давно уже мечтает о собственном бизнесе, при этом рентабельность в тридцать процентов годовых его более чем устроила бы. Однако организовать абсолютно железный гешефт — выплатить банкам долг и начать класть проценты по кредиту себе в карман — Петя не может. Матрица не разрешает.

2. Автомобили

Коля Пятачков любит автомобили. Раньше он ездил на метро, потом скопил денег на жигули. Сейчас перемещается на взятом в кредит лансере. Денег у него в обрез, часто приходится экономить на самом важном, типа отпуска или врачей. Но жизни без своего автомобиля Коля уже не представляет.

Ему надо отдавать кредит за машину, расплачиваться за втюханное дилером дополнительное оборудование и несуразно дорогую страховку. Ему надо решать кучу мелких проблем с парковкой, с царапинами, с заменой расходников и с гарантийным ремонтом. Ему надо раз в сезон менять резину и три раза в неделю заливать себе полный бак.

Коля, в принципе, не жалуется. Каждый отдельный денежный впрыск в машину вполне посилен. Вот только если бы Коля тщательно подсчитал стоимость владения своим сокровищем, он бы выяснил, что узкоглазый четвероколёсный «друг» ежемесячно пожирает треть его зарплаты и половину его свободного времени.

Мог бы Коля купить себе вместо Лансера старую добрую Ладу Зубило, чтобы не заморачиваться вообще ни КАСКО, ни ржавчиной/царапинами, ни дорогими запчастями? Чтобы бросать машину где угодно, и чтобы чиниться за мелкий прайс в хорошем сервисе рядом с домом, без бумажной возни и без очередей?

Наверное, мог бы. Но если вы скажете Коле, что он выбрал себе машину не по уровню, Коля даже не будет посылать вас с вашими советами. Коля просто сделает удивлённые глаза и покрутит пальцем у виска.

3. Мелкие расходы

Вася Жимобрюхов работает сантехником по вызову. Там тысяча, там две, здесь пятьсот рублей... в целом должен был бы получаться неплохой заработок. Однако в кошельке у Васи крайне редко скапливаются заметные суммы, он почти всегда на мели.

Почему?

Потому что Вася как зарабатывает деньги, так их и тратит: не считая. Пятьсот рублей на такси до дома. Тысяча рублей на обед в ресторане. Вроде как, работаешь и работаешь... а денег нет как нет.

Если бы Вася завёл себе блокнот и начал туда записывать все доходы и расходы, у него бы от ужаса зашевелились волосы. Вася бы увидел, что поесть в ресторане — это не жалкая тысяча за раз, как он думал, а пятьдесят тысяч в месяц, шестьсот тысяч в год. Вася бы увидел, что такси — это удобно и комфортно, но два месяца перемещений на маршрутках позволят ему купить новый компьютер, о котором он мечтает уже три года.

Однако как и положено нормальному рабу Матрицы, считать деньги Вася не считает нужным.

4. Свадьбы и дни рождения

Алиса Скотинёнок выходит замуж. Алиса работает помощником менеджера, её избранник — младшим инженером технической поддержки. Бюджет свежесозданной семьи — сорок тысяч рублей в месяц.

Бюджет свадьбы — пятьсот тысяч.

Почему бы Алисе не расписаться тихо в ЗАГСе и не поехать отмечать обмен кольцами вдвоём с супругом в какой-нибудь тихий ресторанчик?
Зачем надо залезать в долги, разорять родителей, кормить и поить людей, которые, будем откровенны, вполне в состоянии поесть и выпить за свой счёт? Алиса ведь не дура и понимает, что если она не будет устраивать свадьбу, никто на это и внимания не обратит: пожмут плечами и забудут на следующий день.

Причин спускать в никуда годовой доход семьи у Алисы две. Во-первых, так ей приказывает Матрица в лице наших обычаев и традиций. Во-вторых, Алисе хочется покрасоваться в белом платье и Алиса считает, что год работы двух человек — вполне нормальная цена за несколько свадебных фотографий.

Конечно, защитники наивной девушки могли бы сказать сейчас, что свадьба бывает раз в жизни... Но ведь есть ещё дни рождения, похороны, отмечания Нового года. Сколько денег Алиса будет спускать ежегодно на эти бестолковые посиделки?

5. Алкогольная петля

Юра Скоблеплюхин периодически смотрит в зеркало и думает, что надо бы, наконец, записаться в тренажёрный зал: убрать пивной животик и взбодрить мышцы гирями-гантелями. Однако Юра работает пять дней в неделю, а после работы выпивает кружку-другую разбавленного этанола.

Он вовсе не алкоголик: Юра верит, что спирт в малых дозах если не полезен, то хотя бы не особо вреден.

Однако работа и алкоголь так хорошо структурируют его время, что записаться в тренажёрный зал ему решительно некогда, да и сил после подвигов трудовых на подвиги спортивные уже не остаётся.

Острых причин менять ритм своей жизни у Юры нет. Просто Юра выглядит на пятнадцать лет старше своего возраста и всё время чувствует себя слегка паршиво... но в целом всё ок. Матрица держит Юру стальной хваткой. Шансов сорвать со своего горла её пальцы у Юры, прямо скажем, немного.

6. Реклама

Лена Вурдалакина пьёт колу, курит мальборо, жуёт стиморол и жрёт в три горла гамбугеры в МакДоналдсе. От неё всегда пахнет дольче габбана, а свой айфон Лена носит в сумке от луивиттон.

При этом Лена уверена, будто реклама на неё никак не действует, а больной желудок и пустой кошелёк — это её собственный выбор.

Хищные рыла с телеэкранов хором поддерживают Лену в её наивном заблуждении: «Ты свободный человек, Леночка, ты умная и красивая женщина, ты всегда абсолютно добровольно и независимо выбираешь, кому из нас ты покорно отнесёшь очередную свою зарплату».

7. Дорогие вещи

Глеб Щерблюнич не настолько богат, чтобы покупать дешёвые вещи. Точнее, он вообще не богат. Глеб — нищеброд, и денег у него часто не хватает даже на чашку дымящегося кофе в автомате этажом ниже его офиса.

Однако говорить «идите вы как можно дальше, это для меня слишком дорого» Глеб не умеет. Из-за этого он постоянно покупает себе вещи, при виде которых даже у гораздо более обеспеченного человека на горле немедленно смыкаются холодные зелёные лапки.

Кожаная куртка ценой в две зарплаты? Я не настолько богат, чтобы покупать дешёвые вещи. И плевать, что в размерах и фасонах Глеб не разбирается, из-за чего выглядит в этой куртке как брат скупщика краденого.

Ноутбук последней модели за сто тысяч рублей? Я не настолько богат, чтобы покупать дешёвые вещи. Возьму кредит под безумные проценты, буду два года питаться овсяной кашей с солью и ездить зайцем на метро, но зато у меня на полке будет пылиться красивый серебристый ноутбук.

Спрашивается, и чего бы Глебу не быть поскромнее, и не покупать себе вещи чуть похуже, но в десять раз дешевле?

Да всё просто. Глеб ленится потратить три часа времени, чтобы посравнивать цены и характеристики, чтобы просчитать плюсы и минусы покупки. Ему проще кавалерийски рубануть рукой и сказать «я решил, покупаю». Кроме того, несмотря на дырявые ботинки и заклеенные изолентой очки, Глеб почему-то стесняется сообщать продавцам, что он нищеброд.

8. Ремонт

Клава Загребрюк считает, что квартиры в России слишком дорогие. Один Бог знает, каких усилий ей и её семье стоила эта новая двухкомнатная квартира. Теперь Клава делает в квартире ремонт.

Возьмём, например, кухню.

Можно пойти в строительный магазин и купить там самую дешёвую кухню, тысяч так за восемь рублей. За эти деньги Клава получит несколько убогих шкафчиков из ЛДСП, пусть безо всяких претензий на дизайн, но всё же умеющих хранить внутри себя тарелки и кастрюли.

Можно пойти к шведам в ИКЕА и выбрать себе уже что-нибудь поприличнее, тысяч так за пятьдесят. Качество, конечно, будет не фонтан, но если найти хорошего сборщика, который потратит несколько дней на доводку изделий прижимистых шведов до ума, получится вполне себе даже симпатично.

Можно навестить какую-нибудь нашу мебельную фабрику и выбрать из каталога кухню под заказ. Это будет уже тысяч двести, но зато подружки Клавы будут одобрительно цокать языками при виде подсветки внутри шкафчиков и синусоидного карниза над пылесборными декоративными полочками.

Можно зайти в салон итальянской мебели и поддаться скромному обаянию буржуазии. Там цены на кухни начинаются где-то от одного миллиона, но если немного повезёт, можно будет отхватить что-нибудь из старой коллекции с огромной скидкой...

Спрашивается, какого хлора Клава при всём богатстве выбора купила кухню за шестьсот тысяч рублей? Это же годовая (!) её с мужем зарплата. При этом никаких накоплений в семье не намечается, им и так пришлось занимать, чтобы завершить ремонт к зиме.

Нет, я понимаю, кухня — это важно, кухня — это надолго, Италия — это качество... Но если Клава не могла никак повлиять на цену квартиры, то вот хотя бы цена ремонта была в её власти? Вот серьёзно, если бы Клава потратила на ремонт не два миллиона, а двести тысяч рублей — что, сэкономленные три года работы не окупили бы ей моральных страданий от вида дешёвой плитки и тонкого ламината?

9. Нытьё

Егор Оскопчик постоянно рассказывает знакомым истории, одну просто удивительнее другой. Про кризис. Про какую-то политоту, митинги. Егор вечно на взводе, у него постоянно кто-то неправ: то начальник, то гаишник, то всенародно избранный президент Российской Федерации.

Конечно, мы живём в свободной стране, и Егор имеет право в кругу друзей обкладывать гениталиями кого угодно... но ведь Егор постоянно страдает из-за чужих проблем. Привычка лезть в чужие проблемы регулярно заставляет его чувствовать гнетущее бессилие, осознавать, что где-то что-то плохо, а он не может ничего изменить.

Если бы Егору кто-нибудь объяснил, что наш мир устроен несправедливо, и что единственный способ сделать его лучше — начать с самого себя, Егор, наверное, давно бы уже был на какой-нибудь руководящей должности. Мозги и руки у Егора на месте, энергия из него так и прёт.

Вот только Егор, к сожалению, предпочитает тратить свою неистощимую энергию не на созидательную деятельность, а на обличение и наказание людей, которые — по мнению Егора — ведут себя неправильно.

Сам себя Егор считает хорошо приспособленным к жизни человеком: он умеет скандалить и стоять на своём, может при случае даже в морду дать. Друзья же смотрят на Егора с плохо скрываемой жалостью. Так как Егор постоянно вляпывается на ровном месте то в скандалы, то в драки, то даже в какие-то нелепые суды.

10. Недосып

Оля Головоластная спит по шесть часов в день. Иногда — по пять часов. Проснулась, хлопнула кофе и давай суетиться до самой ночи.

Другая девушка на ее месте давно бы уже задумалась о том, что как-то неправильно живет. Но Оля вот уже много лет не высыпается, и думать она уже давно отучилась. Когда у Оли выпадают свободные полчаса, она наливает себе очередную чашку какой-нибудь бодрящей бурды и... садится тупить. Смотрит телевизор, втыкает в интернет, просто глядит осоловевшими глазами в стену и гоняет по кругу пустые мысли.

Со стороны кажется, будто выйти из этого порочного круга очень просто. Надо просто взять себе за правило нырять под одеяло ровно в двенадцать ночи. Пара недель восьмичасового сна, и Олю будет не узнать. Она станет спокойной и доброй, перестанет гавкать на людей и начнет все успевать.

Но... чтобы в ритме вальса переделать все дела к одиннадцати вечера надо совершить над собой некислое волевое усилие. А на такое усилие сонная Оля, увы, не способна.

Невыспавшаяся Оля будет ежедневно тратить несколько часов на разного рода бессмысленную ерунду. Из-за этих потерянных часов Оля будет ежедневно ложиться не в двенадцать, а в два. А в восемь утра — хочешь или не хочешь — ей придется невыспавшейся вставать и копытить на работу. Где уж тут задумываться о какой-то там смене деятельности и больших деньгах. Это так, мечты.

Натан Штраус — один из самых знаменитых коммерсантов в американской истории. Будучи совладельцем и основателем сети магазинов Macy’s и Abraham & Straus и одним из самых успешных бизнесменов своего времени, он потратил практически весь свой личный капитал, чтобы помочь беднякам Нью-Йорка. Он подарил большинству детей шанс выжить — пастеризованное молоко. В конце XIX — начале XX века детская смертность в Нью-Йорке была высокой, в том числе из-за плохого молока.

В то время о пастеризации молока не просто не задумывались, но даже считали это вредным для продукта и бесполезным переводом денег. А толчком к новой деятельности послужила семейная трагедия — во время путешествия по Европе у Штрауса и его жены из-за плохого молока умирает новорожденная дочь. Позже на ферме Штраусов умерла внешне абсолютно здоровая корова, а вскрытие показало, что у животного был туберкулез. Супруги начинают финансировать из личных сбережений исследования и открытие лабораторий для пастеризации молока.

Штраус понимает, что дети заражаются от инфицированных коров и умирают. И что разработанная в 1860-х Луи Пастером технология, согласно которой надо было нагревать молоко, а затем быстро остужать, уничтожит опасные микроорганизмы и обезопасит молоко.

Штраусы стали строить молочные станции в бедных районах и добиваться того, чтобы все продаваемое молоко подвергалось процессу пастеризации. В 1891 году 24% детей, рожденных в Нью-Йорке, умирали, не дожив до года. А из 20 тысяч детей, которых кормили пастеризованным молоком Натана Штрауса, умерло всего шесть.

В 1898 году Штраус стал президентом департамента здравоохранения города и немедленно пожертвовал оборудование для пастеризации городскому сиротскому приюту. По всей стране были установлены 297 молочных станций в 36 городах. Детская смертность по стране упала со 125 на тысячу в 1891 году до 15 в 1925 году. Всего, по подсчетам некоторых историков, Штраус спас жизни 450,000 детей.

Во время экономической депрессии 1893 года Штраус использовал молочные станции, чтобы продавать уголь по самым низким ценам. Кто не мог платить — получал уголь бесплатно. Также Штраус открыл дома с меблированными комнатами для 64 тысяч человек, где подавали завтрак за пять центов, и организовал 50 тысяч обедов за один цент. Штраус заметил, что двое подчиненных в его компании Abraham & Straus голодали, чтобы сэкономить деньги и прокормить семью, поэтому он открыл первую оплачиваемую компанией столовую.

В 1911 году Натан Штраус был избран делегатом от США на Международном конгрессе по защите детей в Берлине, также был делегатом Конгресса по борьбе с детским туберкулезом в Риме.

Натан Штраус умер в возрасте 82 лет, истратив большую часть своего капитала на нужды малоимущих людей.

Однажды мы отключим смартфоны и выйдем в мир.
Там будет весна, и фонари повиснут в маслянистой мгле огромными золотыми светляками. Взявшись за руки, мы пройдём сквозь их матовое свечение, и свет прилипнет к нашим телам и останется с нами надолго.

Однажды нам надоест дружить на фейсбуке, и мы поедем с друзьями к морю.
Всё будет по-настоящему: серебряные рыбки, чайки-охотницы и замки из песка. Волны подберутся поближе и слижут наши следы, ну, и пусть. Главное, что они там были. А в полночь над белым берегом взойдёт луна – безупречно круглая, точно обведённая циркулем. И вдруг небо опрокинется прямо на нас, и мы, конечно же, в честь этого откупорим бурбон.

Однажды мы удалим все-все фото из инстаграма и ни разу об этом не пожалеем. Еда окажется такой вкусной, что её никто не успеет сфотографировать. Мы будем бродить по приморскому рынку и угощаться гранатами, вдыхать ароматы паприки и кардамона, смотреть, как торговки вылавливают из кастрюль домашнюю брынзу, чтобы обернуть её в белоснежную марлю. И нам ни разу не придёт в голову включить камеру, ни разу. Потому что… зачем?

Однажды искусственная реальность сериалов покажется нам слишком душной и тесной. Мы прервём на середине восемнадцатый сезон, потому что нам просто захочется жить. Смотреть, как плывут льды по зимней реке, кормить голубей, целоваться, несмотря на мороз. Летящие снежные хлопья напомнят нам кокосовую стружку, и мы рассмеёмся. А потом пойдём греться в ночной ресторанчик и станцуем танго. Ничего, что пока не умеем. Мы всё равно станцуем.

Однажды мы перестанем следовать моде и вдруг обретём собственный стиль. Наплевав на условности, будем сочетать несочетаемое и экспериментировать с цветами. Мне простят слишком яркие наряды, помады, вызывающие причёски. Тебе простят твою простоту. И я достану бабушкину камею, а ты купишь фетровую шляпу на барахолке. И это будет очень красиво, клянусь, по-настоящему красиво.

Однажды мы вытащим из ушей наушники и прислушаемся к сердцу. Вдруг выяснится, что музыка повсюду – в шорохе прошлогодней листвы, в стуке дождя и в пыхтении кофейника. Мы услышим мысли старых кирпичных домов, и тихие разговоры деревьев, и даже молчание облаков. И в этой мелодии не прозвучит ни одной фальшивой ноты, ни единой.

Однажды нам станет скучно читать нелепые твиты, и мы, наконец, достанем с полки книги. От их пыльного аромата в душе проснётся странное чувство, имени которому мы так и не найдём. Все забытые детские мечты с новой силой обрушатся на нас: захочется бороздить моря, скакать по прериям, искать сокровища и спасаться от погони. И влюбляться, Господи, как же нам захочется влюбляться.

Однажды мы прекратим признаваться в любви дурацкими смайликами, а просто заглянем друг другу в глаза. И в них увидим все созвездия Вселенной, и обрывки самых тёплых снов, и своё собственное отражение. И ничего не придётся говорить, всё станет понятно без слов. Но ты всё равно спросишь, а я отвечу.

Ты устал и не веришь мне, но я-то знаю. Пусть не в этой жизни и не на этой планете, но однажды всё будет именно так.
Мы ещё станцуем танго.
Обещаю.