Ключик в детство. Сказка для взрослых


В Уставе черным по белому сказано: рано или поздно любой мастер получает Заказ. Настал этот день и для меня. Заказчику было лет шесть. Он сидел, положив подбородок на прилавок, и наблюдал, как «Венксинг» копирует ключ от гаража. Мама Заказчика в сторонке щебетала по сотовому.

— А вы любой ключик можете сделать? — спросил Заказчик, разглядывая стойку с болванками.
— Любой, — подтвердил я.
— И такой, чтобы попасть в детство?

Руки мои дрогнули, и «Венксинг» умолк.

— Зачем тебе такой ключ? — спросил я. — Разве ты и так не ребенок?

А сам принялся лихорадочно припоминать, есть ли в Уставе ограничения на возраст Заказчика. В голову приходил только маленький Вольфганг Амадей и ключ к музыке, сделанный зальцбургским мастером Крейцером. Но тот ключ заказывал отец Вольфганга…

— Это для бабы Кати, — сказал мальчик. — Она все вспоминает, как была маленькая. Даже плачет иногда. Вот если бы она могла снова туда попасть!

— Понятно, — сказал я. — Что же, такой ключ сделать можно, — я молил Бога об одном: чтобы мама Заказчика продолжала болтать по телефону. — Если хочешь, могу попробовать. То есть, если хотите… сударь.

Вот елки-палки. Устав предписывает обращаться к Заказчику с величайшим почтением, но как почтительно обратиться к ребенку? «Отрок»? «Юноша»? «Ваше благородие»?

— Меня Дима зовут, — уточнил Заказчик. — Хочу. А что для этого нужно?
— Нужен бабушкин портрет. Например, фотография. Сможешь принести? Завтра?
— А мы завтра сюда не придем.

Я совсем упустил из виду, что в таком нежном возрасте Заказчик не пользуется свободой передвижений.

— Долго еще? — Мама мальчика отключила сотовый и подошла к прилавку.
— Знаете, девушка, — понес я ахинею, от которой у любого слесаря завяли бы уши, — у меня для вашего ключа только китайские болванки, завтра подвезут немецкие, они лучше. Может, зайдете завтра? Я вам скидку сделаю, пятьдесят процентов!

Я отдал бы годовую выручку, лишь бы она согласилась.

Наш инструктор по высшему скобяному делу Куваев начинал уроки так: «Клепать ключи может каждый болван. А Заказ требует телесной и моральной подготовки».
Придя домой, я стал готовиться. Во-первых, вынес упаковку пива на лестничную клетку, с глаз долой. Употреблять спиртные напитки во время работы над Заказом строжайше запрещено с момента его получения. Во-вторых, я побрился. И, наконец, мысленно повторил матчасть, хоть это и бесполезно. Техника изготовления Заказа проста как пробка. Основные трудности, по словам стариков, поджидают на практике. Толковее старики объяснить не могут, разводят руками: сами, мол, увидите.
По большому счету, это справедливо. Если бы высшее скобяное дело легко объяснялось, им бы полстраны занялось, и жили бы мы все припеваючи. Ведь Пенсия скобяных дел мастера — это мечта, а не Пенсия. Всего в жизни выполняешь три Заказа (в какой момент они на тебя свалятся, это уж как повезет). Получаешь за них Оплату. Меняешь ее на Пенсию и живешь безбедно. То есть, действительно безбедно. Пенсия обеспечивает железное здоровье и мирное, благополучное житье-бытье. Без яхт и казино, конечно, — излишествовать запрещено Уставом. Но вот, например, у Льва Сергеича в дачном поселке пожар был, все сгорело, а его дом уцелел. Чем такой расклад хуже миллионов?
Можно Пенсию и не брать, а взамен оставить себе Оплату. Такое тоже бывает. Все зависит от Оплаты. Насчет нее правило одно — Заказчик платит, чем хочет. Как уж так получается, не знаю, но соответствует такая оплата… в общем, соответствует. Куваев одному писателю сделал ключ от «кладовой сюжетов» (Бог его знает, что это такое, но так это писатель называл). Тот ему в качестве Оплаты подписал книгу: «Б. Куваеву — всех благ». Так Куваев с тех пор и зажил. И здоровье есть, и бабки, даже Пенсия не нужна.
Но моральная подготовка в таких условиях осуществляется со скрипом, ибо неизвестно, к чему, собственно, готовиться. Запугав себя провалом Заказа и санкциями в случае нарушения Устава, я лег спать. Засыпая, волновался: придет ли завтра Дима?

Дима пришел. Довольный. С порога замахал листом бумаги.
— Вот!
Это был рисунок цветными карандашами. Сперва я не понял, что на нем изображено. Судя по всему, человек. Круглая голова, синие точки-глаза, рот закорючкой. Балахон, закрашенный разными цветами. Гигантские, как у клоуна, черные ботинки. На растопыренных пальцах-черточках висел не то портфель, не то большая сумка.
— Это она, — пояснил Дима. — Баба Катя. — И добавил виновато: — Фотографию мне не разрешили взять.
— Вы его прямо околдовали, — заметила Димина мама. — Пришел вчера домой, сразу за карандаши: «Это для дяди из ключиковой палатки».
— Э-э… благодарю вас, сударь, — сказал я Заказчику. — Приходите теперь через две недели, посмотрим, что получится.
На что Дима ободряюще подмигнул.

«Ох, и лопухнусь я с этим Заказом», — тоскливо думал я. Ну да ладно, работали же как-то люди до изобретения фотоаппарата. Вот и мы будем считывать биографию бабы Кати с этого так называемого портрета, да простит меня Заказчик за непочтение.
Может, что-нибудь все-таки считается? неохота первый Заказ запороть…
Для считывания принято использовать «чужой», не слесарный, инструментарий, причем обязательно списанный. Чтобы для своего дела был не годен, для нашего же — в самый раз. В свое время я нашел на свалке допотопную пишущую машинку, переконструировал для считывания, но еще ни разу не использовал.
Я медленно провернул Димин рисунок через вал машинки. Вытер пот. Вставил чистый лист бумаги. И чуть не упал, когда машинка вздрогнула и клавиши бодро заприседали сами по себе: «Быстрова Екатерина Сергеевна, род. 7 марта 1938 года в пос. Болшево Московской области…»
Бумага прокручивалась быстро, я еле успел вставлять листы. Где училась, за кого вышла замуж, что ест на завтрак… Видно, сударь мой Дима, его благородие, бабку свою (точнее, прабабку, судя по году рождения) с натуры рисовал, может, даже позировать заставил. А живые глаза в сто раз круче объектива; материал получается высшего класса, наплевать, что голова на рисунке — как пивной котел!
Через час я сидел в электричке до Болшево. Через три — разговаривал с тамошними стариками. Обдирал кору с вековых деревьев. С усердием криминалиста скреб скальпелем все, что могло остаться в поселке с тридцать восьмого года — шоссе, камни, дома. Потом вернулся в Москву. Носился по распечатанным машинкой адресам. Разглядывал в музеях конфетные обертки конца тридцатых. И уже собирался возвращаться в мастерскую, когда в одном из музеев наткнулся на шаблонную военную экспозицию с похоронками и помятыми котелками. Наткнулся — и обмер.
Как бы Димина бабушка ни тосковала по детству, вряд ли ее тянет в сорок первый. Голод, бомбежки, немцы подступают… Вот тебе и практика, ежкин кот. Еще немного, и запорол бы я Заказ!
И снова электричка и беготня по городу, на этот раз с экскурсоводом:
— Девушка, покажите, пожалуйста, здания, построенные в сорок пятом году…

На этот раз Заказчик пришел с бабушкой. Я ее узнал по хозяйственной сумке.
— Баб, вот этот дядя!
Старушка поглядывала на меня настороженно. Ничего, я бы так же глядел, если бы моему правнуку забивал на рынке стрелки незнакомый слесарь.
— Вот Ваш ключ, сударь.
Я положил Заказ на прилавок. Длинный, с волнистой бородкой, тронутой медной зеленью. Новый и старый одновременно. Сплавленный из металла, памяти и пыли вперемешку с искрошенным в муку Диминым рисунком. Выточенный на новеньком «Венксинге» под песни сорок пятого.
— Баб, смотри! Это ключик от детства. Правда!
Старушка надела очки и склонилась над прилавком. Она так долго не разгибалась, что я за нее испугался. Потом подняла на меня растерянные глаза, синие, точь-в-точь как на Димином рисунке. Их я испугался еще больше.
— Вы знаете, от чего этот ключ? — сказала она тихо. — От нашей коммуналки на улице Горького. Вот зазубрина — мы с братом клад искали, ковыряли ключом штукатурку. И пятнышко то же…
— Это не тот ключ, — сказал я. — Это… ну, вроде копии. Вам нужно только хорошенько представить себе ту дверь, вставить ключ и повернуть.
— И я попаду туда? В детство?
Я кивнул.
— Вы хотите сказать, там все еще живы?
На меня навалилась такая тяжесть, что я налег локтями на прилавок. Как будто мне на спину взгромоздили бабы-катину жизнь, и не постепенно, год за годом, а сразу, одной здоровой чушкой. А женщина спрашивала доверчиво:
— Как же я этих оставлю? Дочку, внучек, Диму?
— Баб, а ты ненадолго! — закричал неунывающий Дима. — Поиграешь немножко — и домой.
По Уставу, я должен был ее «проконсультировать по любым вопросам, связанным с Заказом». Но как по таким вопросам… консультировать?
— Екатерина Сергеевна, — произнес я беспомощно, — Вы не обязаны сейчас же использовать ключ. Можете вообще его не использовать, можете — потом. Когда захотите.
Она задумалась.
— Например, в тот день, когда я не вспомню, как зовут Диму?
— Например, тогда, — еле выговорил я.
— Вот спасибо Вам, — сказала Екатерина Сергеевна. И тяжесть свалилась с меня, испарилась. Вместо нее возникло приятное, острое, как шабер, предвкушение чуда. Заказ выполнен, пришло время Оплаты.
— Спасибо скажите Диме, — сказал я. — А мне полагается плата за работу. Чем платить будете, сударь?
— А чем надо? — спросил Дима.
— Чем изволите, — ответил я по Уставу.
— Тогда щас, — и Дима полез в бабушкину сумку. Оттуда он извлек упаковку мыла на три куска, отодрал один и, сияя, протянул мне. — Теперь вы можете помыть руки! Они у вас совсем черные!
— Дима, что ты! — вмешалась Екатерина Сергеевна, — Надо человека по-хорошему отблагодарить, а ты…
— Годится, — прервал я ее. — Благодарю Вас, сударь.
Они ушли домой, Дима — держась за бабушкину сумку, Екатерина Сергеевна — нащупывая шершавый ключик в кармане пальто.
А я держал на ладони кусок мыла. Что оно смоет с меня? Грязь? Болезни? Может быть, грехи?
Узнаю сегодня вечером.

Елена Калинчук
Иллюстрация: Алексей Андреев
Поделись
с друзьями!
1341
8
22
5 месяцев

«Дотянуться до звёзд». Пронзительные стихи Татьяны Богдановой Аксеновой


Я - маленькая, на скамейке, в деревне.
Стареют, смеркаются за деревьями облака.
Дотянуться до звёзд мечтают деревья,
«Скорее!» - и я мечтаю, но - маленькая пока…

Раскачиваюсь над вершинами вишен,
Взлетая, верёвки качелей дедушкиных зажав,
Слишком сильно! Но страх не пускает выше,
Туда, откуда приходит разбуженная душа.

Я вхожу внутрь себя с пустыми руками -
Без веры, знаний, с истиной в коробочке монпансье…
И я слышу, как отвечает река мне
В рыбьей тине ночной:
«Вынимай эту звёздную сеть!»

В себя погрузиться куда как важнее:
Там - космос, вселенная, отражённая в глубине.
Я всматриваюсь, не мигая, влажнеют
Глаза, словно получается без вина опьянеть -

«Хмельные» слёзы выпустят умиленье
От близости созвездий, слипающихся в леденцы…
Зелёные, ободранные колени,
И Бог, подставляя ладонь, говорит: «Отсыпь!»

Татьяна Богданова Аксенова
Поделись
с друзьями!
541
18
18
13 месяцев

Зрение портят не экраны?

Вам в детстве говорили не сидеть слишком близко к телевизору? Нам тоже. Долгое время тесный зрительный контакт с экранами считался главной причиной эпидемии близорукости, но не так давно появились новые данные, которые заставляют взглянуть на эту проблему с другой точки зрения.

Education
Поделись
с друзьями!
530
3
4
22 месяца

Инфантильная амнезия. Почему мы почти не помним первых лет своей жизни

Младенец запоминает лицо матери уже в первые дни жизни и затем легко отличает его от других лиц, которые тоже, впрочем, постепенно запоминает — и даже приветствует улыбкой те из них, которые ему больше нравятся. Иными словами, человеческая память работает крайне интенсивно начиная с первых дней нашей жизни. Но почему тогда мы ничего не помним из того времени? Ученые называют этот феномен «инфантильной амнезией»: о том, что она собой представляет, читайте в статье психолога Ванессы Лобью.


На курсах по развитию детей в Университете Рутгерса я прошу своих учеников вспомнить свои самые первые воспоминания. Некоторые из них рассказывают о первом дне в яслях или детском саду, другие — о времени, когда они были обижены или расстроены, третьи вспоминают день рождения младшего брата или сестры.

Несмотря на существенные различия в деталях, у воспоминаний моих учеников есть кое-что общее: все они автобиографичны и представляют собой воспоминаниями о значимых событиях в жизни человека после первых двух-трех годов его жизни.

Таков порядок вещей: большинство людей не может вспомнить события первых лет своей жизни, и это явление называется инфантильной амнезией.

Почему у нас нет воспоминаний о младенчестве? Память начинает работать только в определенном возрасте? Вот, что о детях и памяти думают ученые.

Несмотря на то что люди мало что помнят в возрасте до двух-трех лет, исследования показывают, что младенцы могут формировать воспоминания, однако это не те воспоминания, которые можно выразить словами. В течение первых дней жизни младенцы могут запомнить лицо своей матери и отличить его от лица незнакомца. Несколько месяцев спустя они помнят уже много лиц, улыбаясь тем, кого видят чаще остальных.


На самом деле существует множество других видов воспоминаний помимо автобиографических. У нас есть семантические воспоминания и воспоминания о фактах, например, названия различных сортов яблок. Существует и память о том, как выполнить определенные действия, например, как открыть входную дверь или водить машину.

Исследования 1980–1990-х годов психолога Кэролин Рови-Колльер показали, что младенцы могут формировать воспоминания с раннего возраста, но не могут об этом рассказать. Суть эксперимента состояла в следующем: младенцев в возрасте от двух до шести месяцев ученые поместили в кроватки с мобильными устройствами, висящими над их головами. Сначала устройство срабатывало, когда дети случайно пинали его ногой. Затем ученые привязали веревочку от ножки каждого ребенка к концу устройства.

Младенцы, в свою очередь, быстро поняли, что от них требуется: им нравилось видеть, как работает механизм, и поэтому они пинали его чаще, чем до того, как веревка была прикреплена к их ножке, демонстрируя, что они сообразили, что удары ногой заставляют механизм двигаться.

Исследование детей в возрасте от шести до восемнадцати месяцев было аналогичным, но на этот раз они сидели на коленях у родителей, держа руки на рычаге, который заставлял поезд двигаться по рельсам. Сначала рычаг не работал, и экспериментаторы измеряли, насколько сильно ребенок нажимал на него. Затем они включали рычаг, и каждый раз, когда младенец нажимал на него, поезд ехал по своему пути. Младенцы снова быстро освоились и стали значительно сильнее нажимать на рычаг.

Какое это имеет отношение к памяти? После обучения младенцев одному из этих упражнений в течение нескольких дней Рови-Колльер проверила, запомнили ли те его. Когда младенцы возвращались в лабораторию, исследователи показывали им устройство для пинков или поезд и смотрели, продолжат ли они пинаться и нажимать на рычаг.

Рови-Коллиер и ее коллеги обнаружили, что если младенцев в возрасте шести месяцев обучать в течение одной минуты, они могут вспомнить свои действия спустя день. Чем старше были младенцы, тем дольше они помнили. Также исследовательница обнаружила, что младенцы могут запоминать события на более долгий срок, если обучать их в течение более длительных периодов времени и делать им напоминания, например, показывая поезд, который движется сам по себе.

Если младенцы могут формировать воспоминания в первые месяцы своей жизни, почему взрослые люди этого не помнят? До сих пор неясно, испытывают ли люди инфантильную амнезию из-за невозможности сформировать автобиографические воспоминания, или же у нас просто нет возможности их восстановить.

Никто точно не знает, в чем причина, но у ученых есть несколько догадок.
Во-первых, автобиографические воспоминания требуют от вас некоторого самоощущения. Вы должны быть в состоянии думать о своем поведении с точки зрения того, как оно соотносится с действиями и оценками других. Исследователи проверили эту способность в ходе эксперимента с румянами.


Этот эксперимент подразумевал маркировку носа ребенка пятном красной помады или румянами. Затем исследователи помещали такого младенца перед зеркалом. Младенцы младше восемнадцати месяцев просто улыбались малышу в отражении, не показывая никаких признаков того, что они узнают себя или красную отметину у себя на лице. В возрасте от восемнадцати до двадцати четырех месяцев малыши дотрагивались до собственного носа и испытывали смущение — они уже связывали красную точку в зеркале со своим лицом.

Другое возможное объяснение инфантильной амнезии заключается в том, что младенцы просто не могут вербализовать свой ранний опыт, поскольку еще не умеют говорить.

Наконец, область мозга, в значительной степени отвечающая за память (гиппокамп) в младенчестве еще не полностью развита.

Ученые продолжают исследовать, как перечисленные факторы влияют на то, что мы почти ничего не помним о своей жизни до двухлетнего возраста, но пока всё равно не могут прийти к однознаму ответу.
Источник: knife.media
Поделись
с друзьями!
847
17
25
22 месяца

Стихи о детях и родителях

Детство - удивительная пора радости, мечтаний и чудес!


Пишите для себя – как пишут дети,
Как дети для себя рисуют звуки,
Не думая о том, что есть на свете
Хрестоматийно творческие муки.
Пишите для себя – как бред любови,
Как поцелуи пишут и объятья,
Не думая о том, что наготове
Станок печатный должен быть в кровати,
Читающий народ и славы трубы,
И, уж конечно, пресса мировая…
Пишите для себя – как пишут губы,
Самозабвенно строки повторяя.
Пишите для себя – как пишут втайне,
Где не растут ничьи глаза и уши.
Пишите для себя – как пишут крайне
Ранимые и трепетные души.
Пишите для себя – как строки эти,
В которых ни малейшего подлога.
Пишите для себя – как пишут дети,
Как пишут эти почтальоны Бога.

(Юнна Мориц)


Ребёнка милого рожденье
Приветствует мой запоздалый стих.
‎Да будет с ним благословенье
Всех ангелов небесных и земных!
Да будет он отца достоин,
Как мать его, прекрасен и любим;
Да будет дух его спокоен
И в правде твёрд, как божий херувим.
Пускай не знает он до срока
Ни мук любви, ни славы жадных дум;
Пускай глядит он без упрёка
На ложный блеск и ложный мира шум;
Пускай не ищет он причины
Чужим страстям и радостям своим,
И выйдет он из светской тины
Душою бел и сердцем невредим!

(Михаил Лермонтов)


Катька, Катышок, Катюха —
тоненькие пальчики.
Слушай,
человек-два-уха,
излиянья
папины.
Я хочу,
чтобы тебе
не казалось тайной,
почему отец
теперь
стал сентиментальным.
Чтобы все ты поняла —
не сейчас, так позже.
У тебя
свои дела
и свои заботы.
Занята ты долгий день
сном,
едою,
санками.
Там у вас,
в стране детей,
происходит всякое.
Там у вас,
в стране детей —
мощной и внушительной,-
много всяческих затей,
много разных жителей.
Есть такие —
отойди
и постой в сторонке.
Есть у вас
свои вожди
и свои пророки.
Есть —
совсем как у больших —
ябеды и нытики…
Парк
бесчисленных машин
выстроен по нитке.
Происходят там и тут
обсужденья грозные:
«Что
на третье
дадут:
компот
или мороженое?»
«Что нарисовал сосед?»
«Елку где поставят?..»
Хорошо, что вам газет —
взрослых —
не читают!..
Смотрите,
остановясь,
на крутую радугу…
Хорошо,
что не для вас
нервный голос радио!
Ожиданье новостей
страшных
и громадных…
Там у вас, в стране детей,
жизнь идет нормально.
Там —
ни слова про войну.
Там о ней —
ни слуха…

Я хочу
в твою страну,
человек-два-уха!

(Роберт Рождественский)


Дети — это взгляды глазок боязливых,
Ножек шаловливых по паркету стук,
Дети — это солнце в пасмурных мотивах,
Целый мир гипотез радостных наук.

Вечный беспорядок в золоте колечек,
Ласковых словечек шепот в полусне,
Мирные картинки птичек и овечек,
Что в уютной детской дремлют на стене.

Дети — это вечер, вечер на диване,
Сквозь окно, в тумане, блестки фонарей,
Мерный голос сказки о царе Салтане,
О русалках-сестрах сказочных морей.

Дети — это отдых, миг покоя краткий,
Богу у кроватки трепетный обет,
Дети — это мира нежные загадки,
И в самих загадках кроется ответ!

(Марина Цветаева)


Скажи мне, детство,
Разве не вчера
Гуляла я в пальтишке до колена?
А нынче дети нашего двора
Меня зовут с почтеньем «мама Лены».

И я иду, храня серьезный вид,
С внушительною папкою под мышкой,
А детство рядом быстро семенит,
Похрустывая крепкой кочерыжкой.

(Юлия Друнина)


Тот клятый год уж много длился лет,
я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки
и свой реконструировал скелет.

И крал себя у чутких медсестер,
ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле
туда, на жизнью пахнущий простор.

Мы с Олей отправлялись в детский парк,
садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели,
глазели на гуляющих собак.

Аттракционов было пруд пруди,
но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала
и тихо ныла, деда погоди.

Оставив день воскресный позади,
я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос:
«Дай руку деда, деда, погоди…»

И я годил, годил, сколь было сил,
а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили,
никто их погодить не попросил.

Когда я чую жжение в груди,
я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля
с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и…»

И я гожу, я все еще гожу,
и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку
в своей измученной руке еще держу.

(Леонид Филатов)


Дочь надевает колготы.
Пятнадцать минут.
Пятнадцать минут, а коленки опять не совпали…
Испорчено утро субботы —
Колготы ей жмут,
А нас уже ждут где-то там, куда мы опоздали.
То пятка тугая,
То след от колена не там,
То глупый узор не с того начинается края.
А я наблюдаю,
Я молча считаю до ста,
И где-то внутри (раз-два-три), все равно, закипаю.

Я чайник, увы, в воспитании хороших детей,
Я — чайник, и пар из ушей лишь тому подтверждение.
Я снова бурчу, мол, давай-ка уже поскорей,
И что-то ворчу про безрукое е-поколение.

А дочь надевает колготы.
Похоже, без слез
Не выйдет пройти этот квест и добраться до куртки.
Мой дзен истощен и измотан,
Витает вопрос,
Пойдем ли вообще мы куда-то в ближайшие сутки.

И я, в сто пятнадцатый раз досчитав до двухсот,
Срываюсь с высоких стандартов чужих педагогик
(Пар бьет мне в висок, и все громче проклятый свисток),
Я злобно пихаю замерзшие детские ноги
В желудок удаву колгот,
Я спешу и кричу,
Спешу и кричу — и мне вдруг так морозно и гадко,
Что левой рукой, поправляя колени и пятки,
Я правой рукой закрываю, буквально, свой рот
(Мутит тишина, как во время паршивой посадки).

А дочь обнимает, щекой прижимаясь плечу,
— Спасибо, что ты помогла. А то я отчего-то
Никак не могла… Я, наверное, все еще деть.
Давай, мы простим непослушные эти колготы,
И быстро пойдем. И побольше успеем успеть.
— Успеем, мой свет. Не волнуйся, вся жизнь впереди,
Раз в десять минут прибывает трамвай к остановке.

Стоим у двери. Я тихонько шепчу себе «Жди».
И жду. И молчу. Дочь вовсю надевает кроссовки.

(Наталия Ненашева)


Зачем,
Когда придёт пора,
Мы гоним детство со двора?
Зачем стараемся скорей
Перешагнуть ступени дней?
Спешим расти.
И годы все
Мы пробегаем,
Как во сне.
Остановись на миг!
Смотри,
Забыли мы поднять
С земли
Мечты об алых парусах,
О сказках,
Ждущих нас впотьмах.
Я по ступенькам,
Как по дням,
Сбегу к потерянным годам.
Я детство на руки возьму
И жизнь свою верну ему.

(Ника Турбина)


Берегите своих детей,
Их за шалости не ругайте.
Зло своих неудачных дней
Никогда на них не срывайте.
Не сердитесь на них всерьез,
Даже если они провинились,
Ничего нет дороже слез,
Что с ресничек родных скатились.
Если валит усталость с ног
Совладать с нею нету мочи,
Ну а к Вам подойдет сынок
Или руки протянет дочка.
Обнимите покрепче их,
Детской ласкою дорожите
Это счастье, короткий миг,
Быть счастливыми поспешите.
Ведь растают как снег весной,
Промелькнут дни златые эти
И покинут очаг родной
Повзрослевшие Ваши дети.
Перелистывая альбом
С фотографиями детства,
С грустью вспомните о былом
О тех днях, когда были вместе.
Как же будете Вы хотеть
В это время опять вернуться
Чтоб им маленьким песню спеть,
Щечки нежной губами коснуться.
И пока в доме детский смех,
От игрушек некуда деться,
Вы на свете счастливей всех,
Берегите ж, пожалуйста, детство!

Дети берутся из маминых сказок,
Из синих небес, из конфеток с сюрпризом,
Из карандашей, перламутровых красок,
Которыми мама рисует эскизы.

От белых голубок, прекрасных букетов,
От нежного шепота долгою ночью,
От спетых когда-то веселых куплетов,
От папиной ласки рождаются дочки.

А от озорных и правдивых историй,
Которые папа рассказывал маме
О солнечном детстве, от книжек, в которых
Отважные люди моря покоряли

Родятся сыночки. И сильные птицы
Крылами взмахнув, принесут в колыбели
Чудесную мамы и папы частицу,
Которую ждали они и хотели.

автор неизвестен


«Детство»

Чем жарче день, тем сладостней в бору
Дышать сухим смолистым ароматом,
И весело мне было поутру
Бродить по этим солнечным палатам!

Повсюду блеск, повсюду яркий свет,
Песок — как шёлк…
Прильну к сосне корявой
И чувствую: мне только десять лет,
А ствол — гигант, тяжёлый, величавый.

Кора груба, морщиниста, красна,
Но так тепла, так солнцем вся прогрета!
И кажется, что пахнет не сосна,
А зной и сухость солнечного света.

Иван Бунин


Выбирал мальчишка розу осторожно,
Так, чтоб остальные не помять,
Продавщица глянула тревожно:
Помогать ему, не помогать?

Тоненькими пальцами в чернилах,
Натыкаясь на цветочные шипы,
Выбрал ту, которая раскрыла
По утру сегодня лепестки.

Выгребая свою мелочь из карманов,
На вопрос – кому он покупал?
Засмущался как-то очень странно:
«Маме…»,- еле слышно прошептал.

-День рожденья, ей сегодня тридцать…
Мы с ней очень близкие друзья.
Только вот лежит она в больнице,
Скоро будет братик у меня.

Убежал. А мы стояли с продавщицей,
Мне – за сорок, ей – за пятьдесят.
Женщинами стоило родиться,
Чтобы вот таких растить ребят.

Ляля Нечерная


Он тихонько сопит под боком,
Так доверчиво сжав мой пальчик.
А я мысленно славлю Бога –
Есть теперь у меня мой мальчик.
Он уже произносит: “Мама!”
И смеется меня, увидев.
Для него стану доброй самой,
Самой любящей мамой в мире.
Сколько дней беспокойных было,
Для себя не найти минутки.
Но уже, как жила, забыла,
Без него, без моей малютки.
Сколько будет еще ненастий,
Не страшусь я в их ожиданьи.
Ведь ни с чем несравнимо счастье –
Ночью слушать его дыханье.

автор неизвестен


Девочке три, она едет у папы на шее.
Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу.
Папа не верит, что скоро она повзрослеет.
Папа готов воплощать в жизнь любые капризы...

Девочке шесть, на коленках у папы удобно.
Он подарил ей щенка и большую конфету.
Папа колючий, как ёж, и как мишка, огромный.
Папа умеет и знает вообще всё на свете...

Девочке десять, и ей захотелось помаду.
Спёрла у мамы, накрасила розовым губы.
Папа ругался, кричал, что так делать не надо.
Папа умеет бывать и сердитым, и грубым...

Девочке скоро пятнадцать, она повзрослела.
В сумочке пачка «эссе» в потаённом кармане.
Папа вчера предложил покататься на шее.
Девочка фыркнула: «Ты же не выдержишь, старый»...
Девочка курит в окно и отрезала чёлку.
Девочка хочет тату и в Египет с подружкой.
Папа зачем-то достал новогоднюю ёлку.
Девочке это давно совершенно не нужно...

Девочке двадцать, она ночевала не дома.
Папа звонил раз пятьсот или может быть больше.
Девочка не подходила всю ночь к телефону.
Папа не спал ни минуты сегодняшней ночью...

Утром приехала, папа кричал и ругался.
Девочка злилась в ответ и кидалась вещами.
Девочка взрослая, так говорит её паспорт.
Девочка может бывать, где захочет, ночами...

Девочка замужем, видится с папой нечасто.
Папа седой, подарил ей большую конфету.
Папа сегодня немножечко плакал от счастья:
Дочка сказала, что он превращается в деда...

Девочке тридцать, ей хочется к папе на шею.
Хочется ёлку, конфету и розовый бантик.
Девочка видит, как мама и папа стареют.
В книжке хранит от конфеты разглаженный фантик...

Девочка очень устала и плачет ночами.
Папа звонит каждый день, беспокоясь о внучке.
Девочка хочет хоть на день вернуться в начало,
Девочка хочет домой, хочет к папе на ручки...

Девочка-женщина с красной помадой и лаком.
Девочка любит коньяк и смотреть мелодрамы.
Папа звонил, и по-старчески жалобно плакал.
В ночь увезли на карете в больницу их маму.

Мама поправилась, девочка ходит по кухне.
Пахнет лекарствами и чем-то приторно сладким.
Девочка знает, что всё обязательно рухнет.
Девочке хочется взять, и сбежать без оглядки
В мир, где умеют назад поворачивать время.
Где исполняются влёт все мечты и капризы.
Где она едет, как в детстве, у папы на шее,
И ей всё видно совсем по-другому, чем снизу...

Мальвина Матрасова


Взрослые дети

Взрослые —
Стоит лишь
к ним приглядеться,
и сразу увидишь,
как много в них детства.
И в папе, и в маме,
и в строгом прохожем,
и в стареньких дедушке
с бабушкой – тоже.
Особенно это заметно бывает,
когда они что-нибудь,
вдруг, разбивают,
когда покупают
обновку с получки,
когда получают подарок
от внучки.
Они и смеяться умеют,
как дети.
Но все они взрослые –
взрослые дети.
И тем
отличаются от детворы,
что времени мало у них
для игры.

Анатолий Мовшович
Поделись
с друзьями!
536
0
8
41 месяц
Уважаемый посетитель!

Показ рекламы - единственный способ получения дохода проектом EmoSurf.

Наш сайт не перегружен рекламными блоками (у нас их отрисовывается всего 2 в мобильной версии и 3 в настольной).

Мы очень Вас просим внести наш сайт в белый список вашего блокировщика рекламы, это позволит проекту существовать дальше и дарить вам интересный, познавательный и развлекательный контент!