Нежный реализм Светланы ГрохотовойГрохотова Светлана Алексеевна родилась 2 декабря 1968 года в городе Москве. Светлана получила экономическое образование, но красота окружающего мира и любовь к творчеству постепенно привела её к живописи. Живописец, член Профессионально-творческого союза художников России при ЮНЕСКО. Светлана пишет маслом на холсте, преимущественно в стиле реализм и сюрреализм. Палитра богата на естественные оттенки живой природы, нежная, но красочная, взгляд так проникает вглубь картины и задерживается на деталях. Предлагаем вам полюбоваться чувственными, притягивающими и очень теплыми пейзажами, натюрмортами и цветочными композициями.
Сказка о дожде: красивые фото и чудесные стихи Беллы Ахмадулиной1 Со мной с утра не расставался Дождь. — О, отвяжись! — я говорила грубо. Он отступал, но преданно и грустно вновь шел за мной, как маленькая дочь. Дождь, как крыло, прирос к моей спине. Его корила я: — Стыдись, негодник! К тебе в слезах взывает огородник! Иди к цветам! Что ты нашел во мне? Меж тем вокруг стоял суровый зной. Дождь был со мной, забыв про все на свете. Вокруг меня приплясывали дети, как около машины поливной. Я, с хитростью в душе, вошла в кафе. Я спряталась за стол, укрытый нишей. Дождь за окном пристроился, как нищий, и сквозь стекло желал пройти ко мне. Я вышла. И была моя щека наказана пощечиною влаги, но тут же Дождь, в печали и отваге, омыл мне губы запахом щенка. Я думаю, что вид мой стал смешон. Сырым платком я шею обвязала. Дождь на моем плече, как обезьяна, сидел. И город этим был смущен. Обрадованный слабостью моей, он детским пальцем щекотал мне ухо. Сгущалась засуха. Все было сухо. И только я промокла до костей. 2 Но я была в тот дом приглашена, где строго ждали моего привета, где над янтарным озером паркета всходила люстры чистая луна. Я думала: что делать мне с Дождем? Ведь он со мной расстаться не захочет. Он наследит там. Он ковры замочит. Да с ним меня вообще не пустят в дом. Я строго объяснила: — Доброта во мне сильна, но все ж не безгранична. Тебе ходить со мною неприлично. — Дождь на меня смотрел, как сирота. — Ну, черт с тобой, — решила я, — иди! Какой любовью на меня ты пролит? Ах, этот странный климат, будь он проклят! — Прощенный Дождь запрыгал впереди. 3 Хозяин дома оказал мне честь, которой я не стоила. Однако, промокшая всей шкурой, как ондатра, я у дверей звонила ровно в шесть. Дождь, притаившись за моей спиной, дышал в затылок жалко и щекотно. Шаги — глазок — молчание — щеколда. Я извинилась: — Этот Дождь со мной. Позвольте, он побудет на крыльце? Он слишком влажный, слишком удлиненный для комнат. — Вот как? — молвил удивленный хозяин, изменившийся в лице. 4 Признаться, я любила этот дом. В нем свой балет всегда вершила легкость. О, здесь углы не ушибают локоть, здесь палец не порежется ножом. Любила все: как медленно хрустят шелка хозяйки, затененной шарфом, и, более всего, плененный шкафом — мою царевну спящую — хрусталь. Тот, в семь румянцев розовевший спектр, в гробу стеклянном, мертвый и прелестный. Но я очнулась. Ритуал приветствий, как опера, станцован был и спет. 5 Хозяйка дома, честно говоря, меня бы не любила непременно, но робость поступить несовременно чуть-чуть мешала ей, что было зря. — Как поживаете? (О блеск грозы, смиренный в тонком горлышке гордячки!) -Благодарю, — сказала я, — в горячке я провалялась, как свинья в грязи. (Со мной творилось что-то в этот раз. Ведь я хотела, поклонившись слабо, сказать: — Живу хоть суетно, но славно, тем более, что снова вижу вас.) Она произнесла: — Я вас браню. Помилуйте, такая одаренность! Сквозь дождь! И расстоянья отдаленность! — Вскричали все: — К огню ее, к огню! — Когда-нибудь, во времени другом, на площади, средь музыки и брани, мы б свидеться могли при барабане, вскричали б вы: — В огонь ее, в огонь! За все! За дождь! За после! За тогда! За чернокнижье двух зрачков чернейших, за звуки, с губ, как косточки черешни, летящие без всякого труда! Привет тебе! Нацель в меня прыжок. Огонь, мой брат, мой пес многоязыкий! Лижи мне руки в нежности великой! Ты — тоже Дождь! Как влажен твой ожог! — Ваш несколько причудлив монолог, — проговорил хозяин уязвленный. — Но, впрочем, слава поросли зеленой! Есть прелесть в поколенье молодом. -Не слушайте меня! Ведь я в бреду! — просила я. — Все это Дождь наделал. Он целый день меня казнил, как демон. Да, это Дождь вовлек меня в беду. И вдруг я увидала — там, в окне, мой верный Дождь один стоял и плакал. В моих глазах двумя слезами плавал лишь след его, оставшийся во мне. 6 Одна из гостий, протянув бокал, туманная, как голубь над карнизом, спросила с неприязнью и капризом: — Скажите, правда, что ваш муж богат? — Богат ли он? Не знаю. Не вполне. Но он богат. Ему легка работа. Хотите знать один секрет? — Есть что-то неизлечимо нищее во мне. Его я научила колдовству — во мне была такая откровенность- он разом обратит любую ценность в круг на воде, в зверька или траву. Я докажу вам! Дайте мне кольцо. Спасем звезду из тесноты колечка! — Она кольца мне не дала, конечно, в недоуменье отстранив лицо. — И, знаете, еще одна деталь- меня влечет подохнуть под забором. (Язык мой так и воспалялся вздором. О, это Дождь твердил мне свой диктант.) 7 Все, Дождь, тебе припомнится потом! Другая гостья, голосом глубоким, осведомилась: — Одаренных богом кто одаряет? И каким путем? Как погремушкой, мной гремел озноб: -Приходит бог, преласков и превесел, немножко старомоден, как профессор, и милостью ваш осеняет лоб. А далее — летите вверх и вниз, в кровь разбивая локти и коленки о снег, о воздух, об углы Кваренги, о простыни гостиницей больниц. Василия Блаженного, в зубцах, тот острый купол помните? Представьте — всей кожей об него! — Да вы присядьте! — она меня одернула в сердцах. 8 Тем временем, для радости гостей, творилось что-то новое, родное: в гостиную впускали кружевное, серебряное облако детей. Хозяюшка, прости меня, я зла! Я все лгала, я поступала дурно! В тебе, как на губах у стеклодува, явился выдох чистого стекла. Душой твоей насыщенный сосуд, дитя твое, отлитое так нежно! Как точен контур, обводящий нечто! О том не знала я, не обессудь. Хозяюшка, звериный гений твой в отчаянье вселенном и всенощном над детищем твоим, о, над сыночком великой поникает головой. Дождь мои губы звал к ее руке. Я плакала: — Прости меня! Прости же! Глаза твои премудры и пречисты! 9 Тут хор детей возник невдалеке: Наш номер был объявлен. Уста младенцев. Жуть. Мы — яблочки от яблонь. Вот наша месть и суть. Вниманье! Детский лепет. Мы вас не подведем. Не зря великолепен камин, согревший дом. В лопатках — холод милый и острия двух крыл. Нам кожу алюминий, как изморозь, покрыл. Чтоб было жить не скучно, нас трогает порой искусствочко, искусство, ребеночек чужой. Дождливость есть оплошность пустых небес. Ура! О пошлость, ты не подлость, ты лишь уют ума. От боли и от гнева ты нас спасешь потом. Целуем, королева, твой бархатный подол! 10 Лень, как болезнь, во мне смыкала круг. Мое плечо вело чужую руку. Я, как птенца, в ладони грела рюмку. Попискивал ее открытый клюв. Хозяюшка, вы ощущали груда, над мальчиком, заснувшим спозаранку, в уста его, в ту алчущую ранку, отравленную проливая грудь? Вдруг в нем, как в перламутровом яйце, спала пружина музыки согбенной? Как радуга — в бутоне краски белой? Как тайный мускул красоты — в лице? Как в Сашеньке — непробужденный Блок? Медведица, вы для какой забавы в детеныше влюбленными зубами выщелкивали бога, словно блох? 11 Хозяйка налила мне коньяка: — Вас лихорадит. Грейтесь у камина. — Прощай, мой Дождь! Как весело, как мило принять мороз на кончик языка! Как крепко пахнет розой от вина! Вино, лишь ты ни в чем не виновато. Во мне расщеплен атом винограда, во мне горит двух разных роз война. Вино мое, я твой заблудший князь, привязанный к двум деревам склоненным. Разъединяй! Не бойся же! Со звоном меня со мной пусть разлучает казнь! Я делаюсь все больше, все добрей! Смотрите — я уже добра, как клоун, вам в ноги опрокинутый поклоном! Уж тесно мне средь окон и дверей! О господи, какая доброта! Скорей! Жалеть до слез! Пасть на колени! Я вас люблю! Застенчивость калеки бледнит мне щеки и кривит уста. Что сделать мне для вас хотя бы раз? Обидьте! Не жалейте, обижая! Вот кожа моя — голая, большая: как холст для красок, чист простор для ран! Я вас люблю без меры и стыда! Как небеса, круглы мои объятья. Мы из одной купели. Все мы братья. Мой мальчик, Дождь! Скорей иди сюда! 12 Прошел по спинам быстрый холодок. В тиши раздался страшный крик хозяйки. И ржавые, оранжевые знаки вдруг выплыли на белый потолок. И — хлынул Дождь! Его ловили в таз. В него впивались веники и щетки. Он вырывался. Он летел на щеки, прозрачной слепотой вставал у глаз. Отплясывал нечаянный канкан. Звенел, играя с хрусталем воскресшим. Дом над Дождем уж замыкал свой скрежет, как мышцы обрывающий капкан. Дождь с выраженьем ласки и тоски, паркет марая, полз ко мне на брюхе. В него мужчины, поднимая брюки, примерившись, вбивали каблуки. Его скрутили тряпкой половой и выжимали, брезгуя, в уборной. Гортанью, вдруг охрипшей и убогой, кричала я: -Не трогайте! Он мой! Он был живой, как зверь или дитя. О, вашим детям жить в беде и муке! Слепые, тайн не знающие руки зачем вы окунули в кровь Дождя? Хозяин дома прошептал: — Учти, еще ответишь ты за эту встречу! — Я засмеялась: — Знаю, что отвечу. Вы безобразны. Дайте мне пройти. 13 Пугал прохожих вид моей беды. Я говорила: — Ничего. Оставьте. Пройдет и это. — На сухом асфальте я целовала пятнышко воды. Земли перекалялась нагота, и горизонт вкруг города был розов. Повергнутое в страх Бюро прогнозов осадков не сулило никогда.
Иван Шишкин и природа, которую он виделИван Шишкин родился 25 января 1832 года в Елабуге (Вятская губерния, ныне - Татарстан) в семье купца второй гильдии - Ивана Васильевича Шишкина. В 12 лет был определён в Первую Казанскую мужскую гимназию, но дойдя в ней до пятого класса, оставил учёбу и вернулся домой, в Елабугу. Заметив склонности мальчика к искусству, отец отправил его учиться в Московское училище живописи и ваяния. Учителем и наставником молодого художника стал А. Мокрицкий - внимательный и чуткий педагог. Именно благодаря ему Шишкин смог найти себя в искусстве. В 1856 году юноша поступил в петербургскую Академию художеств, где его наставников стал С. Воробьев. За время учебы в Академии Шишкин получил много медалей и наград. Помимо занятий в стенах Академии, он усердно писал этюды с натуры в окрестностях Санкт-Петербурга и на острове Валаам, благодаря чему приобретал всё большее знакомство с природой и умение точно передавать её карандашом и кистью. Уже в первый год пребывания в Академии Шишкину были присуждены две малые серебряные медали: за картину «Вид в окрестностях Петербурга» (1856) и за рисунки, выполненные летом в Дубках. В 1858 году получил большую серебряную медаль за этюд «Сосна на Валааме», в 1859 году — малую золотую медаль за пейзаж «Ущелье на Валааме» и, наконец, в 1860 году — большую золотую медаль за две картины одного названия «Вид на острове Валааме. Местность Кукко». Приобретя вместе с этой наградой право на стажировку за границей, он отправился в 1861 году в Мюнхен, где посетил мастерские известных художников Бенно и Франца Адамов, пользовавшихся большой популярностью анималистов. В 1863 году Шишкин перебрался в Цюрих, где под руководством профессора Р. Коллера, считавшегося тогда одним из лучших рисовальщиков животных, срисовывал и писал последних с натуры. Отсюда Шишкин сделал экскурсию в Женеву для ознакомления с работами Ф. Диде и А. Калама, а потом переехал в Дюссельдорф, где написал «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» — картину, за которую Императорская Академия художеств присвоила ему звание академика. Также Шишкин был гравёром-профессионалом, исполнившим по исследованиям Д. А. Ровинского, 100 офортов, 68 оригинальных литографий. Вернувшись в Петербург, Шишкин подружился со многими представителями мирового искусства. В 1870 году, благодаря Шишкину, появилось Товарищество передвижных художественных выставок, которое ознаменовало начало новой художественной эпохи. В 1880-е годы Шишкин пишет картины, в сюжетах которых по-прежнему преобладает природа: леса, луга и поля, а также морское побережье Балтики. Основные черты его стиля сохраняются, но художник отнюдь не останавливается в развитии. Такие полотна, как «Ручей в лесу (На косогоре)» (1880), «Заповедник. Сосновый бор» (1881), «Сосновый лес» (1885), «В сосновом лесу» (1887) и другие по духу близки работам предшествующего десятилетия, однако им присуща большая свобода. В лучших пейзажах Шишкина этого времени находят отражение общие для русского изобразительного искусства тенденции, преломляемые им по-своему. Художник с увлечением работает над широкими по размаху, эпическими по своему строю картинами, воспевающими просторы родной земли. Теперь всё ощутимее его стремление к передаче состояния природы, экспрессии образов, чистоте палитры. Вся личная жизнь Шишкина, к сожалению, была чередой трагических событий. Обе его жены умерли довольно рано. За ними художник лишился и обоих сыновей. На этом удары судьбы не прекратились, - вслед за дорогими сердцу людьми скончался, пожалуй, самый близкий человек - отец. Убитый горем, Шишкин с головой погрузился в работу, которая осталась единственной его отрадой. За работой Шишкин и умер. Это случилось 20 марта 1898 году. Утром он писал в своей мастерской, затем навестил родных и снова вернулся к работе. В какой-то момент художник вдруг просто упал со стула. Заметив это, помощник сразу подбежал к мастеру, однако увидел, что он уже не дышит. Среди русских пейзажистов Шишкину, бесспорно, принадлежит место одного из самых сильных художников. Он удивительно чувствовал все растительные формы, писал их с тонким пониманием, как общего характера, так и мельчайших деталей любой породы деревьев, кустарников и трав. Будь-то целый лес, отдельная сосна или группа деревьев, все было невероятно реалистичным без всяких прикрас. Изображал ли он дубы, берёзы, валежник, камни или травы на поляне - они принимали у него удивительно правдивые формы во всех своих природных деталях.
Зажигательные танцы птицПтицы - удивительные создания: у них есть крылья, и они без труда парят в вышине, очаровывают нас своим чудесным пением, а порой совершают просто невероятные брачные ритуалы, похожие на своеобразные танцы. Каждый отдельный вид имеет свои традиции ухаживания за противоположным полом, включающие в себя прихорашивание, флирт, и представление себя во всей красе. Предлагаем Вам небольшую подборку причудливых птичьих танцев под удачно подобранную музыку. Хорошее настроение обеспечено! Weird & Wonderful Dancing Birds Compilation (Part 1)
Удивительное сочетание красок осени и волшебной музыки Эрнесто КортазараЭрнесто Кортазар - мексиканский композитор, пианист и аранжировщик. С раннего детства занимался музыкой, так как рос в семье композитора - Эрнесто Кортазара старшего. В 13 лет его родители погибли в автокатастрофе и он остался сиротой. К 17 годам завершил музыкальное образование и сам начал писать музыку для мексиканского кинематографа. За свои 64 года он сочинил музыку для более чем 500 кинофильмов. Эрнесто посетил более 25 стран и исполнял свои оригинальные композиции для таких политических фигур как, например, президент Аргентины Карлос Менем и Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. Предлагаем вам насладиться чудесной музыкой Эрнесто Кортазара в сопровождении живописного осеннего видео ряда. ERNESTO CORTAZAR - Les Feuilles Mortes(Autumn Leaves)
Венеция страдает от крупнейшего наводнения за последние 50 летСогласно данным центра мониторинга приливов, уровень воды в Венеции достиг максимума в 1,87 м. Отмечается, что только один раз, с тех пор как начали вести записи в 1923 году, вода поднималась выше, достигнув 1,94 метра в 1966 году. Популярные туристические объекты остались полностью затопленными. Площадь Сан-Марко – одна из самых низких частей города – была одной из наиболее пострадавших. В частности, базилика Святого Марка была затоплена в шестой раз за 1200 лет. В Венеции затопило более 80% города
Одуванчики: воспоминания о летеВспыхнул яркий огонёк Средь травы зелёной. Все увидели цветок В жёлтой шляпке новой. Вновь явился к нам весной Маленький росточек — Одуванчик молодой, Солнышко-цветочек. (Галина Соренкова) Одуванчик придорожный Был, как солнце золотым, Но отцвёл и стал похожим На пушистый белый дым. Ты лети над тёплым лугом И над тихою рекой. Буду я тебе, как другу, Долго вслед махать рукой. Ты неси на крыльях ветра Золотые семена, Чтобы солнечным рассветом Возвратилась к нам весна. (Владимир Степанов)
|
|