Иногда законы бывают страннее вымысла. В разные эпохи власти пытались регулировать всё — от длины шнурков до поведения животных. Результат? Абсурдные и забавные законы, которые сегодня кажутся чистым безумием, но когда-то были вполне серьёзными.

До 449 г. до н. э. женщинам, в отличие от мужчин, проливать слёзы не только не возбранялось, но и настоятельно предписывалось.

Чем больше рыдающих римлянок было на похоронах, тем более уважаемым человеком считался покойник. Когда погребали важных шишек, родственники нанимали профессиональных плакальщиц, для имиджа. Эти дамочки орали, истерили, завывали «Да на кого же ты нас покинул?» на латыни и расцарапывали себе лица, показывая уважение к статусу умершего.

Профессия плакальщицы стала довольно популярной. Во‑первых, в Риме было не очень с правами женщин на трудоустройство, и для некоторых такое занятие было единственным способом заработать. Во‑вторых, был спрос: моду на плакальщиц римляне переняли у греков.

Однако к 449 году до н. э. плакальщицы, превращавшие каждые похороны в балаган, так достали римлян, что те внесли в «Законы двенадцати таблиц» (первый и главный источник права Древнего Рима) указ о запрете женских слёз на похоронах.

Женщины не должны во время похорон рвать лицо ногтями; и не должны они издавать громких криков, оплакивая мёртвых.

Законы двенадцати таблиц, таблица X, «Священный закон»

Запрет распространялся на всех женщин, не обязательно профессионалок. Конечно, соблюдался он так себе, потому что каждую расплакавшуюся родственницу не вычислишь, да и у правоохранительных органов Рима были занятия поважнее. Тем не менее закон о запрете плача на похоронах просуществовал, видимо, до 27 г. до н. э. А там и «Двенадцать таблиц» отменили, и республику на империю поменяли.

2. Закон о вынужденном уходе женщин из дома, Римская республика, 451 год до н. э.

Вот ещё интересный факт о нелёгкой женской доле в Римской республике.

У римлян по крайней мере с 451 года до н. э. существовало юридическое понятие occupatio — приобретение права собственности на бесхозную вещь. То, чем ты владел на протяжении определённого периода, становилось твоим. В современную юриспруденцию эта практика перекочевала под названием «приобретательная давность».

Например, нашёл ты лопату, подобрал — и если хозяин не пришёл за ней в течение установленного срока (примерно год), то всё, забирай себе. Это же право позволяло римлянам без лишних судебных тяжб делить военные трофеи, объекты охоты, рыболовства и птицеводства, брошенные и потерянные предметы и скот, покинутое жильё и так далее.

Вот только была одна проблема: на женщин occupatio тоже распространялось. Потому что они в Римской Республике голосовать не могли и гражданами не считались, хотя и пользовались определённой свободой.

Поэтому, когда женщина сожительствовала с мужчиной в его доме (это важно) в течение года, она становилась его супругой и… его собственностью.

Однако в «Законах двенадцати таблиц» упоминалась лазейка.

Любая женщина, которая не хочет, чтобы её брал в жёны мужчина, должна отсутствовать три ночи подряд каждый год в его доме и таким образом ежегодно прерывать право собственности.

Законы двенадцати таблиц, таблица VI, «Закон собственности».

Женщина ночевала три ночи подряд не дома, счётчик сбрасывался, и она снова становилась свободным человеком, а не принадлежностью мужа.

Позже (примерно 300 год до н. э.) римское право всё-таки пошло на уступки женщинам, и юристы добавили в законы такие полезные вещи, как развод, раздел имущества и брачный договор. Это привело к тому, что римляне стали реже жениться. Сам закон действовал до 27 г. до н. э.

3. Закон, запрещающий притворяться ведьмой, Англия, 1736 год

Во все времена у ведьм и колдунов были весьма напряжённые отношения с законом. Где‑то за чародейство просто штрафовали, где‑то отлучали от церкви, а иногда и на костре жгли.

В Англии с 1542 года колдовство было преступлением, за которое полагалась смертная казнь. Последнюю ведьму в стране сожгли в 1727 году (предварительно облив смолой и покатав по городу Дорноху в бочке). Её имя было Джанет Хорн, и обвинили её в том, что у её дочери были кривые руки и ноги. А это верный признак, что мать ездила на ребёнке верхом на шабаш.

Время шло, прогресс и просвещение шагали по планете, и в 1735 году парламент принял закон о колдовстве. Чародейство перестало считаться преступлением и объявлялось просто аморальным деянием. В общем, решили больше никого не сжигать и ограничиваться административками.

Но вот за что новый закон подразумевал уголовную ответственность, так это за притворство ведьмой.

Если вы настоящая ведьма, то это не очень хорошо, конечно, но в принципе нормально. А если вы утверждаете, что вы ведьма, но не являетесь ею, — готовьтесь к тюремному заключению.

Закон был отменён только в 1951 году. Последней по нему осудили в 1944 году женщину по имени Джейн Йорк, которая утверждала, что она медиум и может вызывать духи умерших. Она не смогла это доказать и была оштрафована на пять фунтов стерлингов и помещена в тюрьму на три года, но освободилась досрочно за хорошее поведение.

Если уж на то пошло, закон был не самый продуманный. Но он отлично помог бы в борьбе против суеверий и уж точно снизил бы популярность передач вроде «Битвы экстрасенсов».

4. Закон об уплате налога на окна, Англия, 1696 год

Как‑то раз король Англии, Ирландии и Шотландии Вильгельм III Оранский решил, что казна опустела, и собрался ввести новые поборы. И поскольку королём он был прогрессивным, то и налоги решил сделать прогрессивные, чтобы сумма зависела от благосостояния плательщика.

Имелось только одно но: идея подоходного налога в Англии в то время (1696 год) была в новинку и не очень подходила к тогдашней экономической системе, потому что граждане имели право не раскрывать государству свои доходы.

Вильгельм нашёл изящное, как ему показалось, решение. Он окинул взглядом интерьер в Кенсингтонском дворце и здраво рассудил: богачи живут в домах с кучей окон, а бедняки ютятся в хижинах с одной дыркой в стене, затянутой бычьим пузырём, чтобы свет пропускал. А давайте введём налог на окна, решило его величество.

Поначалу план реально сработал.

Оконный налог был ненавязчивым, легко вычисляемым и понятным. После Великобритании его переняли и другие страны: Франция и Испания. Позже экономист Адам Смит в своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» назвал налог эффективным, потому что сборщикам не приходилось заходить к хозяевам, чтобы подсчитать, кто сколько должен платить. Можно и с улицы на фасад посмотреть.

Сильно бедных людей, а также сыроварни и молочные заводы от этой таксы освободили. Но средний класс платить не хотел и обзывал оконную подать «налогом на свет и воздух», daylight robbery (англ. «грабят средь бела дня» или «крадут дневной свет»).

И всякие умники начали попросту замуровывать окна в своих домах, чтобы сэкономить. А новые здания и вовсе строить без окон.

Естественно, всё это плохо сказалось на благополучии городских жителей. Они стали страдать от нехватки свежего воздуха и солнечного света, в помещениях выросла сырость. Только в 1851 налог был отменён.

Именно поэтому в Великобритании так много зданий с окнами, заложенными кирпичом.

5. Закон о запрете футбола, Англия, 1540 год

Средневековый английский футбол появился как минимум в 1303 году (первое упоминание игры датируется этим временем). И он тогда был куда более брутальным развлечением, чем вы могли предположить.

Вместо мяча — свиной мочевой пузырь, наполненный сухим горохом. Разрешалось играть руками и ногами. Было дозволено бить противников, ронять их, устраивать рукопашные схватки (иногда с применением подручных средств) и даже наносить другим игрокам увечья. Единственное правило — донести мяч до заранее определённой области. Количество участников могло достигать сотни и больше. Матч запросто перерастал в уличный погром, который не снился нынешним фанатам.
Английские летописцы упоминали, что у многих футболистов после матчей были переломаны руки и ноги, выбиты зубы и глаза, а щёки в синяках. Иногда игроки и вовсе гибли.

Вот он, спорт для настоящих мужчин. Судьи не было, возник спор с противником — разбей тому голову.

Современные долларовые миллионеры, бегающие по полю за мячиком и чуть что — картинно падающие, своими жалкими потугами вызвали бы у футболистов средневековой Англии только усмешку.

Английские короли в разное время с переменным успехом пытались запретить футбол. Это пробовали сделать и Эдуард II, и Эдуард III, и Ричард II. Причина нелюбви венценосных особ к футболу всё время была одна и та же. Требовались рекруты для комплектации королевских вооружённых сил лучниками, а кандидатов не хватало: у одного рука сломана, у другого нога — доигрались.

Хорошо известный Генрих VIII тоже успел побороться с этим видом спорта. В молодости король был заядлым спортсменом и много играл в футбол, даже заказал себе особенно модные бутсы (в сухую погоду весили около килограмма, а намокнув, все два). Но позже его величеству это надоело, и в 1548 году он запретил игру в мяч под страхом тюрьмы или даже казни. Наказанию подвергались не только футболисты, но и владельцы полей, на которых шла игра. Футбол был объявлен вне закона и назван «плебейской игрой» из‑за разрушений и погромов, которые причиняли игроки.

Естественно, это не помешало людям продолжать в него играть, только подальше от шерифов. Суровость английских законов в те времена компенсировалась необязательностью их исполнения вследствие разгильдяйства стражей порядка.

Футболисты бегают быстро, нарушителей задержать непросто было.

Запрет на футбол был снят в Шотландии к 1592 году, а в Англии в 1603 году. Однако спорт пользовался дурной репутацией, и гонения на игру прекратились только к XIX веку, когда правила стали больше походить на современные.

Все мы знаем, что Чингисхан был великим завоевателем, но далеко не все факты его биографии известны широкой публике. Вот некоторые из них.

1. Сгусток крови в руке при рождении — признак величия

По легенде, Чингисхан родился, держа сгусток крови в кулаке, что предсказало ему судьбу великого правителя.

2. Примерно так выглядел Чингисхан

Он был высокий, рыжеволосый, с зелеными глазами и носил длинную бороду.

3. Чингисхан на 50% европеец, на 50% — азиат

Такая необычная внешность была обусловлена уникальным смешением азиатских и европейских генов.

4. Монголия стремительно расширяла свои территории

Чингисхан создал Монгольскую империю, объединив разрозненные племена на территории от Китая до России.

5. Монгольская империя вошла в историю

Его империя стала крупнейшим объединенным государством в истории. Она простиралась на территории от Тихого океана до Восточной Европы.

6. Чингисхан оставил огромное потомство

Чингисхан считал, что чем больше у человека потомства, тем он значительней. В его гареме насчитывалось несколько тысяч женщин, и многие из них родили от него детей.

7. Около 8% азиатских мужчин — потомки Чингисхана

Генетические исследования показали, что примерно у 8% азиатских мужчин в Y-хромосомах присутствуют гены Чингисхана вследствие его сексуальных подвигов.

8. Монгольская армия не жалела никого

Некоторые из походов Чингисхана заканчивались полным уничтожением всего населения или племени, даже женщин и детей.

9. На совести Чингисхана смерти 40 миллионов человек

Согласно исследованиям отдельных ученых, Чингисхан виновен в смерти более 40 миллионов человек.

10. Никто не знает, где могила Чингисхана

По некоторым данным, могила Чингисхана затоплена рекой. Предположительно, он потребовал, чтобы его могила была затоплена рекой, дабы никто не смог потревожить ее.

12. Темучин — настоящее имя Чингисхана

При рождении его назвали Темучин — это было имя военачальника, которого победил его отец.

13. Чингисхана с малых лет считали бессердечным

В 10 лет он убил одного из своих братьев, борясь за добычу, которую они вместе принесли с охоты.

14. Известно, что Чингисхан был в плену

В 15 лет Чингисхан попал в плен и бежал, что впоследствии принесло ему признание.

15. Будущую жену ему выбрали в 9 лет

Ему было девять, когда он встретил свою будущую жену Бортэ. Невесту выбрал его отец.

16. В 16 лет Чингисхан женился

Они поженились в 16 лет, скрепив таким образом объединение двух племен.

17. Чингисхан и императрица Бортэ

Хотя у Чингисхана было множество наложниц, императрицей по-прежнему оставалась Бортэ.

18. Чингисхан не любил, когда у него воруют

Когда его жену похитило одно из племен, Чингисхан пришел в ярость и начал истреблять своих врагов.

19. Народы понимали величие орды и отдавали дань

Многие народы присягнули Темучину, и он стал их правителем, или ханом. Тогда же он изменил свое имя на Чингиз, что означает «правый».

20. Войско Чингисхана расширялось за счет пленных

Он пополнял ряды своего войска пленниками из завоеванных им племен, и таким образом его армия росла.

21. Чингисхан придерживался правила «На войне все методы хороши»

Чингисхан пользовался многочисленными «грязными» методами, не чурался шпионажа и выстраивал хитрую военную тактику.

22. Чингисхан жестоко мстил за своих приближенных

Когда персы обезглавили монгольского посла, Чингиз пришел в ярость и уничтожил 90% их народа.

23. Иранцы до сих пор видят Чингисхана в страшных снах

По некоторым оценкам, население Ирана (бывшей Персии) до 1900-х годов не могло достигнуть домонгольского уровня.

24. При желании Чингисхан не оставлял от захваченной земли ни пылинки

Некоторые историки называют Чингисхана отцом «выжженой земли», то есть таких военных технологий, которые могут уничтожить практически любой след цивилизации.

25. Чингисхан убивал всех, кто не хотел покоряться

Если какой-либо город не желал подчиняться власти великого хана, он вырезал всех его жителей.

Чингисхан оставил после себя огромное наследие, изменившее ход мировой истории. Он не только создал крупнейшую империю своего времени, но и внедрил законы, способствовавшие торговле, дипломатии и религиозной терпимости. Его жёсткие, но эффективные методы правления привели к расцвету монгольской державы, а его военные стратегии до сих пор изучаются. Несмотря на его жестокость, влияние Чингисхана ощущается даже спустя века.

Рон Джонс преподавал историю в Калифорнии. Он даже представить себе не мог, чем закончится его небольшая постановка, организованная для того, чтобы показать ученикам, как развивается диктатура.

Эксперимент Рона Джонса до сих пор считается одним из самых спорных. Начался он почти случайно: преподаватель объяснял школьникам, что такое диктатура, и дети никак не могли понять, почему немцы поддерживали нацистов. «Ведь там людей убивали! — твердили ученики. — Как все могли просто смотреть на это? Они должны были возмутиться и свергнуть Гитлера!»

Подростки были уверены: они сами и их близкие восстали бы против фашистов. И просили Рона объяснить, как вышло, что население Германии поддерживало зверства. Почему мужчины согласились воевать ради безумных целей фюрера? И тогда Джонс сказал: «Давайте проведем небольшой эксперимент, который поможет нам понять этих людей. Обещаю всем участникам поставить высокие оценки».

Дети согласились — они любили преподавателя и доверяли ему. Тинейджеры были уверены: их ждет что-то гораздо более веселое, чем обычные разговоры об истории, ведь Рон всегда умел придумать что-то интересное. Так началось исследование, о котором сам Джонс и его подопечные молчали несколько лет, так стыдно им было за свое поведение. Занял оно всего пять дней, и за это время жизнь гимназии полностью изменилась.

День первый: сила дисциплины

В понедельник урок Рон начал с рассказа о том, как полезна дисциплина. Он приводил примеры из истории, вспоминал разные исследования, которые показывали, что организованность и строгое следование распорядку позволяют людям добиваться успеха во всем – от спорта и до карьеры. А потом сказал: «С сегодняшнего дня у нас появятся новые правила, которые помогут вам в жизни».

Он потребовал, чтобы все сели одинаково, приняв «правильную» позу: руки скрещены за спиной, ноги согнуты под углом в 90 градусов, ступни плотно прижаты к полу, спина прямая, на столе лежат только лист бумаги и карандаш. Несколько раз по команде Джонса «смирно» школьники вставали и садились, потом учитель заставил всех выйти и бесшумно зайти в класс. Он объяснил ученикам, что отныне на его вопросы надо отвечать быстро и четко, не тратя более трех слов.

К удивлению Рона, дети охотно включились в игру — даже те, кто обычно скучал на уроках и ничем не интересовался. Но настоящий шок он испытал на второй день: зайдя в класс, Джонс обнаружил, что мальчики и девочки ждут его в тишине, сидя за партами «по струнке». Тогда учитель впервые испытал страх, но решил продолжать свой эксперимент.

День второй: сила общности

Во вторник Джонс начал урок с того, что написал на доске две фразы: «Сила в дисциплине» и «Сила в общности». После этого он прочитал лекцию о том, как важно быть сплоченным коллективом, где каждый чувствует поддержку другого человека. «Когда мы — единый организм, то можем добиться большего, чем поодиночке», — говорил Рон, и школьники смотрели на него с восторгом.

После этого профессор приказал двум ученикам встать и скандировать слова, написанные на доске. Потом он велел присоединиться к ним еще одной паре — и вскоре весь класс в едином порыве чеканил: «Сила — через порядок, сила — через общность». В конце урока Джонс показал детям специальное приветствие: правая рука согнута в локте параллельно линии плеч и изогнута волнообразно. Рон назвал жест «Третьей волной», которая всегда самая большая, и сказал, что обмениваться таким салютом можно только со «своими».

Детям очень понравилась идея учителя: они вскидывали руку, встречаясь в коридорах, столовой, спортивном зале и библиотеке. Остальные ученики гимназии заинтересовались приветствием, и последователи «Третьей волны» рассказали им об эксперименте. На следующий день к 30 учащимся подопытного класса добровольно присоединились еще 13 человек.

День третий: сила действия

Урок в среду Джонс посвятил силе действия. Он сказал, что недостаточно быть дисциплинированными и дружными, чтобы добиться успеха: надо, чтобы каждый вносил свой вклад в общее дело. Он поручил ученикам «работу с молодежью»: они должны были убедить учащихся младших классов, что важно следовать правилам «Третьей волны». Также он велел каждому найти надежного друга и рекомендовать его в члены движения.

Всем детям, которые уже состояли в «Третьей волне», Джонс выдал членские карточки. На трех из них стояли крестики: в обязанности владельцев таких «особых» удостоверений входило сообщать Рону о случаях непослушания. Но в итоге добровольно следили за остальными школьниками не трое, а 20 человек. А один из подростков — не очень способный, но сильный мальчик по имени Роберт — объявил, что будет телохранителем профессора на случай, если «что-то случится». В итоге парень всюду следовал за Джонсом, открывал ему дверь и подавал вещи.

Школьникам нравилось быть частью единого целого, но были и исключения. Три девочки, которые выделялись успехами в учебе, пожаловались на эксперимент родителям: ученицы были расстроены тем, что их способности перестали иметь значение в условиях «коллективизма». В итоге Джонсу позвонил обеспокоенный раввин и спросил, что происходит. Преподаватель объяснил ему, что класс изучает особенности личности нацистов, и успокоенный священнослужитель пообещал позвонить мамам девочек и сказать, что всё в порядке.

Рон был разочарован: взрослые совсем не собирались сопротивляться его пугающему эксперименту. В тот же день директор гимназии попривествовал Джонса салютом «Третьей волны». К концу среды в движении состояло уже 200 человек — и это несмотря на то что Джонс ввел «вступительные экзамены», на которых надо было рассказать о правилах и принципах организации.

День четвертый: сила гордости

В четверг классную комнату, где Джонс вел занятия, разгромил отец одного из учеников. Мужчина, который когда-то побывал в немецком плену, требовал прекратить морочить детям голову. Но и этот протест удалось быстро погасить: Джонс убедил родителя, что ничего страшного не происходит. Поддержал преподавателя и директор, который не видел в эксперименте ничего предосудительного.

Сам же Рон волновался уже не на шутку: всё выходило из-под контроля. Дети сбегали с других уроков, чтобы послушать профессора, патрулировали школу, допрашивали одноклассников, чтобы убедиться, что те верны идеологии «Третьей волны», и нападали на всех, кто говорил о движении что-то плохое. И всё же Джонс решил продолжать. В кабинете собралось 80 человек: им учитель сообщил, что «Третья волна» — это общенациональное молодежное движение, которое соберет самых лучших, и завтра, в пятницу, об этом сообщат по телевидению.

«Вы — избранные, которые изменят будущее нации. Гордитесь этим!» — говорил Джонс. Он сказал, что собравшиеся окажутся на «гребне» «Третьей волны» — они станут первыми представителями «золотой молодежи», которая привнесет порядок в жизнь всей страны. Потом он потребовал, чтобы ученики вывели из аудитории трех девочек, которые пожаловались родителям, как «предавших движение». Никто не стал возражать — наоборот, несколько человек добровольно и с явным удовольствием «сопроводили» учениц в другую комнату.

День пятый: разоблачение

В пятницу урок пришлось провести в другом помещении — класс не вмещал 200 человек, ожидающих телевизионного эфира, во время которого должны объявить о создании «Третьей волны». Джонс позвал нескольких знакомых, которые ходили по школе, изображая репортеров и фотографов.

В центре актового зала стоял телевизор. Джонс приказал детям показать журналистам, чему они научились, и ученики принялись скандировать лозунги. После этого Рон включил телевизор, который транслировал лишь белый шум. Профессор велел школьникам смотреть на него, и все подчинились. Наконец послышались протестующие выкрики, и Джонс взял слово.

«Нет никакой "Третьей волны", — сказал он. — Вас использовали. Вами манипулировали. Вы повели себя так же, как жители Германии, и ничем не отличаетесь от них. Вы считали себя избранными. Как далеко вы бы зашли? Сейчас покажу вам». На экране замелькали кадры кинохроники: парады, восторженные толпы, вскидывающие руки в ритуальном приветствии, съемки из лагерей... Люди, которые на суде твердили: «Я лишь выполнял приказы. Я делал свою работу».

Школьники были потрясены. Кто-то выскакивал из зала, кто-то плакал. Некоторые закричали, что они совсем не похожи на немцев и вели себя так только потому, что участвовали в эксперименте. Телохранитель Рона Роберт рыдал в голос. Взрослые молчали. Директор лишь улыбался — он так и не понял, что эксперимент был чудовищным: он продемонстрировал, как легко обычные дети следуют за диктаторами и превращаются в агрессивных фанатиков.

Рон Джонс проработал после этого в гимназии два года, после чего уволился и стал психологом, помогающим людям с тяжелыми психическими заболевания. Он написал книгу о своем педагогическом опыте, в том числе о «Третьей волне». Многие после этого обвинили профессора в неэтичном поведении, и тот не стал спорить с критиками. В интервью Джонс сказал, что не гордится своим экспериментом. И добавил: на «Третьей волне» поднялись середнячки и изгои, которые наконец почувствовали себя нужными, а самые талантливые дети оказались на дне.

Об эксперименте Рона Джонса спорят до сих пор. Одни считают его гениальным, другие — самым жестоким в истории педагогики. И хотя к общим выводам люди пока не пришли, «Третья волна» осталась в истории как уникальный прецедент, который показал, что лишь недели хватает совсем обычным людям, чтобы воссоздать Третий рейх в миниатюре.

Фото: Rex features/Fotodom, Getty images, Legion media

Мы много рассуждаем о справедливости, но объяснить, что это, мало кто может. В 2018 году создатели словаря Merriam-Webster назвали «справедливость» главным словом года вместе с «национализмом» и «пансексуалом». Они дали ей такое определение: «Справедливость — это поддержание или управление тем, что является справедливым, особенно благодаря беспристрастному урегулированию конфликтов и назначением заслуженных наград и наказаний». Нам это всё еще кажется непонятным, поэтому давайте попробуем разобраться, что такое справедливость, с помощью детской считалочки и философии.

Уже с Античности философы поняли, что справедливость касается всех сфер нашей жизни, как общественных и важных вроде системы правосудия и гражданских прав, так и повседневных (кто сегодня платит за пир с Платоном?). А потому и назвали ее самой главной добродетелью, подчиняющей себе три другие — мудрость, мужество и умеренность, — которым должны следовать не только отдельные люди, но и государства.

«По-моему, кроме тех свойств нашего государства, которые мы рассмотрели, — его рассудительности, мужества и разумности — в нем остается еще то, что дает возможность присутствия их там и сохранения. И мы утверждали, что остаток, после того как мы нашли эти три свойства, и будет справедливостью».

— Платон, «Государство» (433с)

Впрочем, определить этот «остаток» не так уж легко. Мы часто говорим о справедливости в разных контекстах, забывая уточнить, что конкретно имеем в виду. Справедливость — это умение поступать правильно, несмотря на личную выгоду? заслуженно наказать преступника, несмотря на обиду? решить проблему голода? поставить честную оценку за экзамен?

«Мы делили апельсин. Много нас, а он один»: как поступить справедливо?

Часто первый вопрос, который приходит в голову, когда мы думаем о справедливости: как правильно поделить между людьми разные блага (как материальные, вроде денег или еды, так и нематериальные, вроде равного доступа к образованию или свободы слова). Какая будет честная зарплата; допустимы ли богатство и бедность; стоит ли вводить безусловный доход; как обеспечить всем равное образование и возможно ли это вообще; как бороться с дискриминацией; можно ли брать плату за чистую воду и воздух — всеми этими вопросами занимается распределительная (иногда ее называют дистрибутивной) справедливость (distributive justice), которая объясняет:

1) что,

2) как

3) между кем мы будем делить.

Например, апельсин из той самой детской считалочки можно делить по-разному, и от нашего решения будет зависеть, какое общество мы строим и что будем считать в нем справедливым.

Вариант первый: делим апельсин поровну

Обычно с апельсином мы поступаем просто: даем всем одинаковое количество долек и не паримся философскими вопросами. Такое решение кажется легким и понятным, его часто применяют и для решения более сложных вопросов: все люди равны, а потому пусть всем всё достается одинаково. Такая справедливость руководствуется принципом равенства, которого мы придерживаемся в вопросах гражданских прав: например, когда утверждаем, что женщины равны мужчинам, а потому стоит бороться с гендерной несправедливостью.

Что не так?

Хотя принцип равенства отлично действует в некоторых случаях (например, в борьбе против расовой, гендерной и прочей дискриминации), он сталкивается со множеством проблем в других ситуациях. Например, когда мы задаемся вопросом, а нужно ли нам экономическое равенство или стоит ли платить всем одинаковую зарплату. Где в таком мире место для индивидуальности и развития? Следование принципу равенства может привести к «уравниловке», в которой не учитывается, что у меня может быть аллергия на апельсины и лучше бы мне дали вместо этого пару лишних яблок.

Вариант второй: отдаем апельсин тем, кто заслужил

Поделить апельсин справедливо можно, подсчитав усилия тех, кто работал, чтобы его вырастить. Больше долек — тому, кто поливал его каждый день, меньше — тому, кто ухаживал за деревом всего пару раз в неделю.

Такая справедливость руководствуется принципом заслуг (desert-based principle): приложивший больше усилий должен получать больше тех, кто ничего не делал. Например, зарплаты зависят от этого принципа: тот, кто имеет бóльший опыт работы и занимается более сложным трудом, получает больше денег, чем те, кто выполняет неквалифицированную работу. Это кажется нам вполне справедливым.

Что не так?

Проблемы этого типа справедливости начинаются, когда он сталкивается с реальным миром, где уже существует неравенство: мне может не повезти, и я могу родиться в холодном климате, где попросту не растут апельсиновые деревья, или мои родители не смогли обеспечить мне достойное образование по апельсинологии, а потому я не получила хорошую работу. А еще я могу быть ужасным садоводом, но отличной писательницей, вот только в этом воображаемом апельсиновом обществе мои таланты никому не нужны, а значит, и апельсинов мне не достанется.

К тому же философы, которые поддерживают справедливость, основанную на заслугах, спорят между собой, как эти самые заслуги измерять:

британский философ Дэвид Миллер предлагает распределять блага по вкладу, который работники внесли в общий продукт. Апельсин следует отдать непосредственно тому садовнику, кто занимался тем самым деревом, с которого этот апельсин сорвали.

с ним не соглашается современный польский философ Войцех Садурски, который, наоборот, считает, что усилия важнее результата. А потому нам не нужно знать, кто вырастил конкретно это дерево, важнее понять, кто больше всех работал в апельсиновом саду — ему-то и достанется большая часть апельсинового урожая.
современный австралийский философ Джулиан Ламонт спорит с обеими позициями и предлагает давать больше апельсинов тому, кто больше всех потратился на апельсиновый сад — необязательно в денежном эквиваленте. Можно измерить, например, кто потратил больше времени или даже здоровья, и наградить его соответственно.
Вариации справедливости, основанной на заслугах, кажутся справедливыми в экономической системе, но в современном демократическом обществе мы вряд ли захотим, чтобы нас допускали к выборам на основе достижений (хотя раньше это считалось вполне нормальным, и во многих культурах только богатые и образованные мужчины могли голосовать).

Вариант третий: помогаем нуждающимся

Еще один вариант поступить справедливо — дать больше апельсиновых долек тому, кто в них нуждается. И совершенно неважно, как много он работал. Если моему соседу Пете нужны апельсиновые дольки, чтобы выздороветь, или даже просто потому, что он любит их больше, чем я, то кажется справедливым отдать бóльшую часть ему.

Такая справедливость основывается на принципе нужды (need-based), и к ней часто обращаются, когда пытаются решить проблемы голода и бедности. Мы хотим помогать страждущим, и кажется справедливым, что если кому-то не хватает еды или доступа к образованию, то мы пытаемся эту нехватку восполнить.

Что не так?

Проблема, на которую натыкается этот тип справедливости, — это критерий нужды. Все люди разные, и всем нужны разные вещи в разном количестве. Кто-то нуждается в свежей еде, а кто-то — в макбуке последней модели. Если измерить их нужду, вполне можно обнаружить, что второму ноутбук будет-таки нужнее и сделает его более счастливым, чем первого — еда. Значит ли это, что справедливее будет потратиться на макбук, а не на еду?

С похожей проблемой сталкивается и утилитаризм — философская теория, которая считает справедливым всё то, что ведет к максимизации всеобщего счастья. Как измерить нужду? И как измерить счастье? Если мой сосед Петя будет счастливее, чем я, когда получит больше апельсинов, утилитаристы их ему и отдадут.

Таким образом, философия утилитаризма допускает страдание, если оно ведет к счастью для большинства. Но так ли это справедливо — заставлять меньшинство страдать ради благополучия части общества, пускай и бóльшей?

Вариант четвертый: спрашиваем Джона Ролза

Если ни один из вышеперечисленных способов поступить справедливо не устраивает, а поделить апельсин всё-таки хочется, можно обратиться к одному из самых обсуждаемых политических философов ХХ века, Джону Ролзу. Он придумал собственную теорию распределительной справедливости, основанную на двух принципах:

«во-первых, каждое лицо (person), принимающее участие в какой-либо практике, или находящееся в сфере ее воздействия, имеет равное право на наиболее обширную свободу, совместимую с такой же свободой для всех остальных;

и, во-вторых, неравенство допустимо только в том случае, если разумно ожидать, что оно будет выгодно для всех и при условии, что то общественное положение и те должности, с которыми оно связано или из которых оно вытекает, являются доступными для всех».
— Джон Ролз, «Справедливость как честность»

Проще говоря, Ролз попытался соединить принцип равенства и принцип справедливости, основанной на заслугах. Все люди равны и должны иметь одинаковый доступ ко всем благам. Однако неравное распределение этих благ допустимо, если оно выгодно большинству и помогает развитию общества, ведь те, кто получали больше, добились успеха благодаря своим способностям и помогли сделать общество лучше для всех.

На примере с апельсином (и очень упрощенно) это означает, что в идеале апельсин хорошо бы поделить между всеми поровну. Но. Если кто-то работал больше всех в апельсиновом саду или изобрел какое-то новое средство, помогающее выращивать апельсины быстрее, то он вправе получить больше апельсиновых долек. Ведь, в конце концов, это он потом будет работать лучше, а значит, всё общество только выиграет от этого и получит бóльший урожай апельсинов. Таким образом, Ролз допускает неравенство, если оно выгодно и тем, кто меньше всех получает.

В книге «Теория справедливости» Джон Ролз утверждает, что большинство людей рационально предпочтет именно такую систему справедливости, если они окажутся в ситуации, где никто ничего не знает о своем нынешнем социальном статусе и о статусе других людей, — или, говоря словами Ролза, все наденут так называемую вуаль неведения. В таком «естественном» состоянии, где все люди по-настоящему равны между собой и не имеют вообще никаких привилегий — ни денег, ни таланта, ни даже склонностей к риску или оптимизму, — все согласятся с тем, чтобы в будущем справедливом обществе у всех был равный доступ к благам.

Однако все так же вполне рационально не захотят и полной уравниловки, ведь тогда какой смысл развивать таланты и что-то делать? А потому небольшое неравенство оправдано, ведь те, кто заслуженно будет получать больше, также будет делать и жизнь всего общества лучше. И даже те, кто в итоге получит меньше всех, всё равно получит больше в сравнении с обществом, где будет полная уравниловка, которая никого не мотивирует развиваться.

Вариант пятый: спорим с Ролзом и спрашиваем всех остальных

Теория Ролза породила лавину критической литературы и дальнейших исследований справедливости. «Отныне политические философы обязаны либо работать в рамках теории Ролза, либо объяснять, почему они этого не делают», — заявил современный американский философ Роберт Нозик и принялся спорить с Ролзом, утверждая, что его теория ограничивает личную свободу. Ведь если на моем таланте выращивать отборные апельсины паразитируют менее способные садовники, и государство к тому же вынуждает меня часть апельсинов им отдавать (пусть даже я получаю больше, чем они), то это не так уж и справедливо.

Известный американский философ Майкл Сэндел тоже не согласен с Ролзом, но по другому поводу: он считает, что мы не способны представить себе то самое «естественное» состояние, где все равны. Ведь даже надев «вуаль неведения», в реальной жизни мы всё равно остаемся мужчинами или женщинами, остается культура, в которой мы росли, и другие факторы (вроде отношений с другими людьми и наших черт характера), которые неосознанно влияют на нас.

А потому справедливость имеет свои пределы. Возможно, нам стоит строить общество, в котором справедливость не занимала бы главенствующее положение среди других добродетелей. Проще говоря, а почему вообще так важно делить апельсин справедливо? Почему бы не задаться другими вопросами, например, как поделить апельсин так, чтобы это сделало всех нравственными или улучшило отношения?

Современный американский философ Майкл Уолцер считает, что всё-таки задаваться вопросами о справедливости важно и нужно, вот только стоит помнить, что в реальной жизни всё зависит от конкретной ситуации. А потому ни к чему искать один-единственный критерий справедливости, если можно использовать разные принципы справедливости для разных ситуаций. В одном случае будет справедливо поделить апельсин поровну, в другом — отдать тому, кто его вырастил, а в третьем — самому голодному. Справедливость зависит от культуры и контекста, и нам лучше прекратить попытки искать одну-единственную справедливость и разрешить каждому обществу самому решать, что справедливо для него.

И хотя позиция Уолцера кажется привлекательной, с ним спорят те философы, которые выступают против релятивизма. Ведь если в одном обществе все апельсины отдаются самым красивым, потому что самые красивые захватили власть и установили такой закон, мы вряд ли захотим с этим согласимся.

А значит, поиски распределяющей справедливости продолжаются до сих пор. Этим активно занимаются современные политические философы.

Апельсин украден! Кто виноват и что делать?

Справедливость занимается не только дележкой. Мы вспоминаем о справедливости и когда хотим наказать нарушителей, которые незаконно присвоили себе блага. Обычно такие исследования называют исследованиями исправляющей справедливости (corrective justice).

Мы делили апельсин, а его украли. Преступника нашли, но каким же будет справедливое наказание?

Вариант первый: забираем у преступника такой же апельсин

Как насчет отобрать у нарушителя такой же апельсин? Это кажется справедливым: меня лишили апельсина — и я отберу у своего обидчика такой же апельсин.

Принцип талиона «око за око, зуб за зуб» известен с древнейших времен — это, пожалуй, самый первый вариант исправляющей справедливости. В какой-то степени он продолжает принцип равенства: если я лишилась апельсина и страдала из-за этого, то я хочу, чтобы мой обидчик страдал точно также и лишился того же.

Что не так?

Не всё можно компенсировать. Если апельсин можно вернуть, то возвратить утраченное здоровье или оживить убитого близкого человека невозможно. Да и не факт, что преступник будет страдать также, как и его жертва, даже если лишится того же. Измерять страдания, как и счастье, очень проблематично.

Вариант второй: идем в суд

Если отбирать апельсины кажется не очень справедливым решением, то можно отправиться в суд, где за кражу назначат штраф, принудительные работы или даже лишение свободы. Звучит справедливо?

Судебная система базируется на принципе, основанном на заслугах: каждый преступник получает то наказание, которое соответствует степени его вины. Только в отличие от принципа талиона наказание — это необязательно причинение преступнику точно такого же вреда, что он причинил жертве. Это не отбирание у него таких же апельсинов, а любое наказание, которое беспристрастный орган справедливости сочтет адекватным. Больше не жертва решает, как наказывать преступника в ответ, теперь этим занимается незаинтересованная сторона, которая и решит, что будет правильным наказанием.

Такое понимание исправляющей справедливости известно как ретрибутивизм, и многие философы права развивают эту теорию, популярную еще с XIX века. Например, философ Иммануил Кант так ее определяет:

«Итак, то зло, которое ты причиняешь кому-нибудь другому в народе, не заслужившему его, ты причиняешь и самому себе… Лишь право возмездия, если только понимать его как осуществляющееся в рамках правосудия (а не в твоем частном суждении), может точно определить качество и меру наказания; все прочие права неопределенны и не могут из-за вмешательства других соображений заключать в себе соответствие с приговором чистой и строгой справедливости».

— Иммануил Кант, «Основы метафизики нравственности»

Что не так?

Ретрибутивизмом до сих пор руководствуются многие системы правосудия, но его иногда критикуют за слишком жестокое отношение к людям. Например, философы-утилитаристы считают, что система правосудия не должна увеличивать страдания — а тут получается, что сначала жертва страдает от действий преступника, а затем и преступник страдает от системы правосудия. Кроме того, этот подход сфокусирован на наказании преступника, но не на помощи ему в исправлении — а значит, не заботится о предотвращении будущих преступлений.

Кроме того, ретрибутивизм неизменно сталкивается с проблемой обоснования смертной казни. Бывают ли преступления, для которых смертная казнь — единственное решение, или ее стоит отменить, потому что ничто (даже убийства сотни тысяч других людей) такого наказания не заслуживает?

Впрочем, вопрос смертной казни обсуждает любая теория исправляющей справедливости и ищет свои аргументы как за, так и против.

Вариант третий: отправляем преступника выращивать апельсины

Если вы согласны, что заставлять преступников страдать не очень гуманно, а лучше отправить их приносить пользу обществу, то читайте философов-утилитаристов. Они говорят, что наказания, которые фокусируются только на возмездии, — однозначное зло. Уж лучше строить систему правосудия так, чтобы справедливым считалось то, что приносит всем выгоду.

Например, можно наказать преступника, отправив его не в тюрьму, а на апельсиновую плантацию, где он возместит ущерб одного украденного апельсина, вырастив еще дюжину. Кроме того, можно задаться целью исправить нарушителя и помочь ему осознать свою вину, чтобы в будущем он больше никаких преступлений не совершал и не представлял угрозу обществу.

И вообще можно создать такую систему наказаний, которая настолько бы устрашала жителей общества, что все попросту побоялись бы совершать преступления.

Что не так?

Философы-утилитаристы так сильно фокусируются на всеобщем благополучии, что им приходится допускать наказание невиновного. Например, если его наказание послужит отличным примером для всех остальных, чтобы те поменьше нарушали закон, то утилитарист посчитает, что такое наказание принесет больше блага, чем страданий. Ну а то, что несправедливо пострадал один… Что же, нам всем приходится чем-то жертвовать.

Кроме того, утилитаристы в целом лояльно относятся к смертной казни, ведь она служит отличным устрашителем для общества.

Вариант четвертый: прощаем

А что, если поступить справедливо — это простить преступника? Прощению учат многие религии мира, ведь мы не в силах вершить справедливый суд, а потому уж лучше оставить это Богу.

Впрочем, о прощении говорят не только священники. О том, что поступить справедливо — значит отпустить преступника, говорили и стоики. Согласно стоической философии, справедливый человек настолько самодостаточен, что ему попросту невозможно нанести такой вред, который потребовал бы наказания:

«Вся­кая обида отни­ма­ет нечто у того, кому нано­сит­ся. Она либо ума­ля­ет наше досто­ин­ство, либо нано­сит ущерб телу, либо отни­ма­ет что-то из внеш­них по отно­ше­нию к нам вещей. Но муд­ре­цу нече­го терять: все его досто­я­ние в нем самом, фор­туне он не дове­рил ниче­го; все его доб­ро поме­ще­но в самое надеж­ное место, ибо он доволь­ству­ет­ся сво­ей доб­ро­де­те­лью, кото­рой не нуж­ны дары слу­чая и кото­рая поэто­му не может ни убавиться, ни при­ба­вить­ся».

— Сенека, «О стойкости мудреца»

Что не так?

Прощать всех преступников, может быть, и хорошая стратегия для мира моральных святых, но в нашем мире это может быть опасно: некоторые люди сочтут, что раз преступления не наказуемы, то их можно легко совершать. Например, Главкон, один из участников Платоновского диалога «Государства» рассказывает легенду о кольце Гига. Любой, кто наденет его, становится невидимым и может делать что хочет. Главкон уверен, что даже если кольцо попадет к справедливому человеку, тот всё равно не устоит перед его властью и начнет вершить самосуд: например, убьет человека, пускай и преступника.

Справедливость — настолько широкая тема, что о ней можно размышлять не только спрашивая, как что-нибудь честно делить и как наказать. Философы также пытаются определить, кто именно решает, что такое «справедливо»: Бог, ученые, юристы, политики, бизнесмены или все мы. А также изучают, как менялось понятие справедливости на протяжении веков.

Справедливость беспокоит нас так сильно, что мы готовы драться за нее и даже отдавать свои жизни. Но бывает ли справедливая война — или справедливость не терпит насилия? Ученые до сих пор не пришли к единому мнению в этом вопросе, а потому поиски определения справедливости продолжаются.

Самыми популярными цветами государственных флагов являются красный, белый, черный, синий, желтый и зеленый.
Из этих 6 цветов состоят флаги 90% государств мира.

Если посчитать не только признанные страны, а еще и непризнанные, и добавить к ним все зависимые территории (вроде Гибралтара и Гуама) – то получится 282 флага. Удивительно, но фиолетовый цвет встретится только на одном из них – флаге Содружества Доминики.

Это небольшое островное государство в Карибском море.

Не стоит путать Содружество с "Доминиканской Республикой", которая гораздо крупнее и находится почти в 1000 км на северо-запад.

Доминика состоит из острова площадью 750 км2, населенного 75 000 человек. Это одно из самых маленьких государств мира.

Свое название Доминика получила еще от Колумба, который открыл остров в воскресенье и решил особо не выдумывать ("Доминикус" на латыни значит "Воскресенье").

В 1978 году Доминика получила независимость от Великобритании утвердила свой собственный флаг. Вот такой:

Три полосы (белая, черная и золотая) символизируют три расы, проживающие на острове (золотой – это, кстати, мулаты)
Зеленый фон – джунгли, которыми покрыт остров
Красный круг по-центру – свободу и содружество
10 звезд – это 10 округов, на которые разбит остров

И лишь в самом-самом центре всей этой конструкции разместился фиолетовый ... попугай! В общем-то, это чуть ли не единственный случай (о втором случае расскажу чуть дальше), когда фиолетовый цвет присутствует на современном государственном флаге мира.

Да и то это получилось лишь из-за того, что на флаге изображен на абы какой попугай, а "Императорский амазон" – гордая птица, являющаяся одним из символов острова (как кенгуру в Австралии).

В реальной жизни амазон выглядит так:

Так что фиолетовый цвет на флаге Доминики – это, скорее необходимость. Редчайшее исключение, вызванное стечением обстоятельств.

Почему же фиолетовый цвет не используется на флагах?

В сети гуляет версия, что это получилось, якобы, из-за того, что фиолетовый краситель в старые времена был очень редким и очень дорогим.

Его добывали из неких морских моллюсков и его стоимость превышала стоимость золота. Так что фиолетовые ткани являлись признаком истинного богатства, невероятной роскоши.

Естественно, для флагов (которых нужно очень много) такой дефицит было использовать нерационально... Впрочем, это – всего лишь версия и я не склонен ей доверять. И вот почему:

• Чуть ли не половина флагов мира была придумана уже в XX веке, то есть в те времена, когда были придуманы химические красители. И потому фиолетовый точно не являлся цветом роскоши


• Фиолетовую краску можно получить из многих ягод (черника, виноград, бузина)


• Фиолетовый цвет можно получить, смешав красный и синий цвета


• Фиолетовые цвета все-таки присутствовали на флагах некоторых стран прошлого (например, Византийской Империи и Империи Инков)


• По совокупности этих обстоятельств, версия о неприличной дороговизне фиолетового цвета как-то не внушает доверия.

В чем истинная причина

Дело в том, что государственный флаг – вещь особая. К нему применяются повышенные требования, т.к. такой флаг должен быть быстро идентифицирован на большом расстоянии, в любую погоду, при любом освещении.

Соответственно, при создании государственного флага используются цвета, которые однозначны, просты и понятны. Всякие там пограничные цвета (вроде розового, коричневого, оранжевого, салатового, бордового) используются редко.

При этом, среди всех пограничных цветов, фиолетовый – один из самых капризных.

• Его "внешний вид" сильно зависит от освещения и угла зрения. В сумерках он вообще превращается в серый


• Его трудно разглядеть с большого расстояния


• Он быстро выцветает и превращается совсем в другой цвет


• Его трудно воспроизвести в кустарных условиях (а это часто нужно, например на поле боя. Тот же красный и черный цвета найти гораздо проще).


• Его совершенно иначе видят дальтоники

Короче говоря, с фиолетовым больше проблем, чем реальной пользы. Так что цвет хоть и красивый, но для флагов совершенно неподходящий. Его бы и на флаге Доминики не было, если бы эволюция императорских амазонов пошла по-другому и они имели перья другого цвета.

Еще две "фиолетовые" страны

Строго говоря, есть еще два государственных флага с фиолетовым цветом. Но их мы не сразу не упомянули и вот почему:

1. Флаг Боливии

Вот как выглядит государственный флаг этой страны:

Не напрягайте зрение, фиолетового цвета там нет. Зато у Боливии есть второй флаг, неофициальный. Он применяется только внутри страны и только как дополнение к основному.

Называется он Випала:

Да-да. Вот эта красивая мозаика – это флаг. Она пошла от индейцев племени Аймара, проживающих на территории Боливии с древности.

Как видим, фиолетовые цвета там есть (что, кстати, также опровергает версию о недоступности фиолетового цвета в прошлом), но этот случай мы не можем рассматривать как основной государственный флаг страны.

2. Флаг Никарагуа

А вот здесь можете понапрягать зрение:

Видите фиолетовый? А это просто потому что вы без микроскопа. Вот поближе эмблема в центре флага:

Все еще не видите фиолетовый? Ну, я же говорю – очень капризный цвет. Его иногда и в упор трудно разглядеть, в отличие от красного, желтого или зеленого.

Ладно, подскажу. Фиолетовый цвет спрятан в радуге, которая висит над вулканами:

Таким образом, фиолетовый цвет действительно редок на государственных флагах стран.

Во-первых из-за исторической дороговизны, ассоциации с монархией и религией, а также практической стороне использования, а именно трудности различимости и сочетаемости с другими цветами.

У основателей этих микрогосударств не было комплексов по поводу размера их стран.

Основать микрогосударство несложно, достаточно просто сказать, что ты это сделал. Если заморочишься, то можешь нарисовать флаг, придумать гимн и написать письмо в ООН. Правда, пока ни одно из микрогосударств официально не признано. Но это совершенно не мешает их существованию. На сегодняшний день их около четырехсот!

Вит Едличка, Либерландия

В апреле 2015 года чех Вит Едличка заявил об образовании нового государства — Либерландии. Страна площадью семь квадратных километров находится на границе между Хорватией и Сербией — на земле, на которую официально не претендует ни одно из государств.

Лозунг Либерландии — «Жить и дать жить другим». Стать гражданином может любой, кто не придерживается нацистских, коммунистических или иных экстремистских взглядов. Едличка сообщил в интервью The Times, что в первые дни существования государства он получил около 20 тысяч заявок на получение гражданства, однако удовлетворить собирается не более 5 тысяч прошений.

Пэдди Рой Бейтс, независимое княжество Силенд

Одна из самых успешных микронаций была образована в 1967 году британским морским офицером (на тот момент в отставке) Пэдди Роем Бейтсом на морской платформе времен Второй мировой войны, формально находящейся в международных водах.

Вскоре после провозглашения независимого государства на него было совершено нападение со стороны диджея пиратской радиостанции с товарищами, но Пэдди и его сторонникам удалось отстоять суверенитет. Английская береговая охрана, завидев морской бой, пыталась приблизиться, но получила официальное предупреждение, что нарушает водное пространство Силенда.

На сегодняшний день государство Силенд имеет собственную радиостанцию, и им управляет князь Майкл Бейтс, сын Пэдди Роя. Сам основатель государства скончался в 1999 году.

Лестер Хемингуэй, Новая Атлантида

Лестер Хемингуэй, младший брат писателя Эрнеста Хемингуэя, журналист и писатель, является также основателем государства Новая Атлантида. 4 июля 1964 года он вывел бамбуковый плот в международные воды неподалеку от побережья Ямайки и провозгласил его суверенным государством. Хемингуэй заявил, что действует на основании американского законодательства 1856 года. Половина плота Хемингуэя принадлежала США, а другая — Новой Атлантиде.

К сожалению, государство просуществовало всего год, пока плот Хемингуэя не был разрушен волнами.

Иеремия Хитон, Северный Судан

На севере Африки, между Египтом и Суданом, находится ничейная территория Бир-Тавиль. В 2014 году американский фермер Иеремия Хитон провозгласил ее часть своей собственностью и государством Северный Судан. Чтобы предъявить права на территорию, ему пришлось лично посетить Бир-Тавиль и воткнуть в землю флаг, который нарисовали его дети. Идея о собственном государстве, по словам самого Иеремии, родилась у него после того, как его дочь Эмили выразила желание быть принцессой. Так что, если у вашей девушки такие же мечты, поторопитесь: между Египтом и Суданом еще остались вакантные места.

Правда, на территорию Бир-Тавиль претендует некто Дмитрий Жихарев, который считает, что Иеремия Хитон вовсе не добрался до своего государства (последний заявил, что шел для этого с верблюжьим караваном 14 часов), а сделал фотографию где-то в окрестностях Каира.

Томас Харабис, княжество Валахия

Писатель и фотограф Томас Харабис организовал государство в 1997 году на юго-востоке Чехии, на месте исторической области Валахия. Себя Харабис назначил министром внутренних дел, а на роль короля был приглашен актер-комик Болек Поливка, коронованный Болеславом I Добрым.

Правда, очень скоро отношения между ветвями власти испортились: король требовал оплаты своей работы в размере 27 тысяч долларов в год. Харабис совершил дворцовый переворот и сверг мятежного монарха.

Леонард Кэсли, княжество Хатт-Ривер

В 1970 году австралийский фермер Леонард Кэсли объявил о выходе своей фермы из состава Австралии и образовании провинции Хатт-Ривер (позднее название было изменено на княжество), а себя провозгласил князем Леонардом.

На сегодняшний день в государстве проживают около трех десятков человек, оно имеет собственную валюту — доллар Хатт-Ривера, имеющий соотношение с австралийским 1:1.

Майкл Оливер, Республика Минерва

В 1972 году американский миллионер литовского происхождения Майкл Оливер основал на рифах вблизи островов Фиджи независимую республику, построив на свои деньги искусственный остров. Однако король расположенного неподалеку государства Тонга Тауфа'ахау Тупоу I предъявил права на остров, заявив, что он имеет историческое значение для Тонга, и аннексировал его.

Пол Делпарт, княжество Ву

Австралийский художник Пол Делпарт создал «Страну художников — княжество Ву» в 1960-м. В 2004 году после затяжного 17-летнего суда с местными властями Делпарт заявил, что его государство выходит из состава Сиднея. Жителями княжества Ву являются сам Делпарт, его жена княгиня Сьюзан, дети и домашние кролики.

Джеймс Спилман и Кевин Бо, Молоссия

Государство Молоссия было провозглашено на месте другого микрогосударства — княжества Вульдштейн. А оно, в свою очередь, было создано двумя друзьями-подростками — Джеймсом Спилманом и Кевином Бо.

Поначалу государство было виртуальным, но затем Кевин приобрел участок земли в Неваде. Так как его друг охладел к затее, Кевин переименовал княжество Вульдштейн в государство Молоссия, а себя объявил его правителем.

У Молоссии есть свои гимн, флаг, валюта (валора, 1 валора эквивалентна 1/3 пачки печенья Pillsbury), а также космическая программа. В Молоссии постоянно проживают Джеймс с женой, их двое детей, три собаки, кот и кролик.

Джорджио Карбоне, княжество Себорга

Виртуальное княжество, находящееся в Лигурии (Италия), возводит свою историю к реально существовавшему в средние века княжеству, которое не входило в состав Италии. Его основатель — флорист Джорджо Карбоне величает себя Его Громадейшеством королем Джорджо II.

Жоржетта Бертин-Паурчет, Республика Соже

Республика Соже, насчитывающая 11 городов на границе со Швейцарией, первоначально создавалась как шутка. Но это привлекло поток туристов, поэтому республика даже выпустила собственные марки, а основательница Жоржетта Бертин-Паурчет написала гимн на выдуманном языке.

Джорджио Роза, Республика Роза

Республика Роза была образована на морской платформе в Адриатическом море, неподалеку от побережья Италии. Государственным языком стал эсперанто, а на территории страны действовали ресторан и ночной клуб. Но власти Италии посчитали такое образование незаконным. Государство было уничтожено, а платформа, давшая ему приют, взорвана.

Эрик Лис, Аэрическая империя

Государство было создано канадцем Эриком Лисом в пятилетнем возрасте в 1987 году, и первое десятилетие страна существовала лишь в играх Эрика и его друзей. Владения государства простирались на много парсеков Галактики.

В 1997 году, с появлением Интернета, Аэрическая империя обосновалась в Сети. Повзрослевшие отцы-основатели решили превратить ее в нечто большее, чем просто хобби, и сделать непохожей на прочие микрогосударства. Так, у Аэрической империи (или, как называют ее друзья и близкие, Аэрики) появился лозунг «Империя существует, чтобы содействовать эволюции общества, в котором в самой империи больше нет необходимости», своя валюта (выпуск монет начат в 2009 году) и император, которым стал Эрик Лис. В 2000 году после статьи в «Нью-Йорк таймс» наблюдался всплеск увеличения населения Аэрической империи: оно составило около 500 человек. Но затем уменьшилось до четырехсот.

Ежегодно империя проводит различные игры и конкурсы, основанные на любви жителей к фантастике — «Звездным войнам» и «Автостопом по Галактике». Несмотря на то что по большей части общение аэрианцев проходит в Интернете, они ежегодно собираются в Монреале, Спрингвейле, Нью-Йорке и других центрах, а в июле 2007 года отмечался двадцатилетний юбилей конвенции.

Автор текста:Мария Пименова

Многие западные интеллектуалы ХХ века были обеспокоены влиянием на умы и нравы людей стремительного развития науки и появления многочисленных областей специализированного знания. Опасаясь, как бы философия не потеряла своей актуальности для будущих поколений, Бертран Рассел написал эссе «Философия для непосвящённых», в котором сетует на присвоение наукой заслуг философии, предостерегает от последствий недостатка философии в жизни и превозносит блага, которые может принести даже пятиминутное ежедневное упражнение в ней.

Начиная со времён первых цивилизованных сообществ человечество сталкивается с двумя типами задач. Первый тип задач связан с укрощением сил природы, приобретением знаний и умений, необходимых для создания орудий труда и вооружений, разведения полезных животных и выращивания полезных растений. Решение этих задач зависит от развития науки и технологии и требует наличия достаточного количества квалифицированных специалистов.

Второй тип задач, иногда ошибочно считаемый менее важным, связан с идеями и идеологиями: демократией и диктатурой, капитализмом и социализмом, международным правительством и международной анархией, свободой мысли и догмой. Лабораторные исследования здесь не помогут. Чтобы сделать наилучший выбор, необходимо изучить жизнь людей в прошлом и настоящем, и определить, что ведёт к счастью, а что — к несчастью.



Впервые научившись обрабатывать землю, люди основали жестокий культ человеческих жертвоприношений. Люди, первыми укротившие лошадей, использовали их для грабежей и разорения мирных поселений. Когда на заре промышленной революции был открыт машинный способ производства изделий из хлопка, последствия были ужасными: возглавляемое Джефферсоном движение за освобождение рабов в Америке, которое находилось в шаге от успеха, сошло на нет; эксплуатация детского труда в Англии достигла небывалых масштабов; а империализм в Африке получил второе дыхание из-за расчёта на то, что чернокожие люди начнут носить изделия из хлопка. В наши дни сочетание научной мысли и новых технологий породило атомную бомбу, которая держит в страхе население целой планеты.

«Философия» буквально означает «любовь к мудрости»; она нужна человечеству, чтобы новые технологии, открытые учёными и вверенные правителям простыми гражданами, не погубили всех нас. Но философия, которая должна быть частью общего образования, отличается от философии специалистов. В любой области знания есть часть, которая имеет ценность для широкой публики, и часть, которая представляет интерес только для профессионалов. Историки ведут споры о причинах неудачного похода Синаххериба в 698 году до нашей эры, но не-историкам нет необходимости знать о том, чем этот поход отличался от удачного похода тремя годами ранее. Профессиональные эллинисты спорят о пьесах Эсхила, но эти споры не интересны тем, кто просто хочет познакомиться с литературой древних греков. Точно так же люди, решившие посвятить свою жизнь философии, должны разбираться в вопросах, о которых широкой публике знать не обязательно — например, о споре об универсалиях между Фомой Аквинским и Дунсом Скотом.



Начиная с Гераклита и заканчивая Гегелем и даже Марксом, философы занимались обоими вопросами; они не концентрировались только на теоретическом или только на практическом аспекте, но стремились разработать теорию вселенной, из которой можно было бы вывести практическую этику.

Философия как наука и логика

Вплоть до XVIII века наука была частью философии, но затем значение слова «философия» сузилось, и к ней стали относить только самые общие и спекулятивные вопросы в сферах, которыми занимается наука. Часто говорят, что философия не способствует прогрессу, но это не совсем так. Как только становится возможным дать точный ответ на какой-нибудь древний философский вопрос, новоприобретённое знание квалифицируется как «научное», а заслуга философии забывается.

Начиная от древних греков и вплоть до Ньютона знания о планетах были частью философии, так как были ненадёжными и спекулятивными. Ньютон сделал их частью науки, доказательно связав закон тяготения и законы движения планет. В VI веке до нашей эры Анаксимандр разработал теорию эволюции, гласившую, что люди произошли от рыб. Она относилась к области философии, поскольку не была подкреплена фактами. Теория эволюции Дарвина, с другой стороны, была научной, потому что опиралась на найденные окаменелости.



Но не стоит недооценивать роль философских рассуждений в приобретении точного научного знания. Догадки пифагорейцев об устройстве вселенной, Анаксимандра и Эмпедокла об эволюции и Демокрита об атомной структуре материи предоставили учёным более поздних времён ценные гипотезы.

Польза философии в её теоретическом аспекте не ограничивается выдвижением догадок, которые затем надлежит подтвердить или опровергнуть науке. Некоторые люди слишком очарованы научными достижениями и забывают о том, что науке неизвестно; другие же акцентируют внимание на том, что науке неведомо и, как следствие, приуменьшают её достижения. Те, кто считает, что наука содержит ответы на все вопросы, становятся самоуверенными и пренебрегают вопросами, на которые нельзя дать точный научный ответ. Такие люди убеждены, что квалификация важнее мудрости, а убивать людей при помощи последних достижений техники — более прогрессивно и, следовательно, лучше, чем продолжать жить по-старому. Те же, кто пренебрежительно относится к науке, как правило, цепляются за отжившие суеверия и отказываются признать, что наука может привести к существенному росту благополучия, если использовать её мудро. Оба этих подхода одинаково предвзяты и ограничены.



Есть много актуальных теоретических вопросов, на которые наука не способна дать ответ — по крайней мере, в настоящий момент.

Продолжается ли жизнь после смерти в той или иной форме, и если да, то только некоторое время или вечно? Может ли сознание управлять материей, или же материя полностью властвует над сознанием? А, возможно, и сознание, и материя в определённой степени независимы? Есть ли у вселенной цель? Или всё в ней происходит по инерции? Быть может, она на самом деле хаотична, а законы природы — просто наша фантазия, обусловленная нашей склонностью к упорядочиванию? Существует ли Высший замысел? Имеет ли жизнь смысл, или же наши претензии на смысл — не более чем проявление чувства собственной важности?

Я не знаю ответов на эти вопросы и сомневаюсь, что их знает кто-либо другой; но я убеждён, что человеческая жизнь стала бы беднее, если бы люди перестали задавать эти вопросы или раз и навсегда приняли однозначные ответы на них. Одна из функций философии — поддерживать интерес к подобным вопросам и давать оценку предлагаемым ответам.

Те, кто жаждет быстрых дивидендов, не хотят заниматься дисциплиной, которая неспособна предоставить точные ответы и поощряет то, что на первый взгляд кажется пустой тратой времени и бесплодными размышлениями над неразрешимыми вопросами. Но философия в том или ином виде необходима всем.

Католики и протестанты, крестоносцы и мусульмане, коммунисты и фашисты наполнили последние полтора века бесцельной враждой, которой можно было бы избежать, обратившись к философии и продемонстрировав всем сторонам, что у них нет веских причин верить в свою правоту.




Человеку трудно вынести неопределённость. Тем не менее, требование определённости — это интеллектуальная ошибка. Если вы соберётесь с детьми на пикник в переменчивую погоду, они потребуют от вас однозначного ответа о том, будет ли день солнечным или дождливым — и расстроятся, если вы не сможете ответить наверняка. Странно, что никто не требует аналогичных гарантий от тех, кто берётся вести целые народы к Земле Обетованной. «Уничтожим капиталистов, и в мире наступит вечное счастье!», «Истребим евреев, и алчности настанет конец!», «Убьём хорватов, и сербы заживут счастливо!», «Убьём сербов, и хорваты заживут счастливо!» — вот только некоторые из призывов, звучавших в недалёком прошлом. Даже малой толики философии было бы достаточно, чтобы отвергнуть подобный кровожадный бред.

До тех пор, пока люди не научатся воздерживаться от суждений, не изучив сначала доказательства, они будут легко поддаваться влиянию самопровозглашённых пророков, а своими лидерами выбирать либо невежественных фанатиков, либо шарлатанов. Принять неопределённость нелегко — но ни одна добродетель не даётся легко. Развитие каждой добродетели требует соответствующей дисциплины. Лучшая дисциплина, чтобы научиться воздерживаться от поспешных и необоснованных суждений — это философия.



И догматизм, и скептицизм — это абсолютные способы мышления. Первый утверждает истинность знания, второй — незнания. Задача философии — подрывать абсолютную уверенность в истинности любого утверждения. Знание — неоднозначная вещь. Вместо того, чтобы утверждать: «Я знаю это», следовало бы говорить: «Я более-менее знаю что-то вроде этого». Само собой, когда речь идёт о таблице умножения, в такой оговорке нет необходимости, но далеко не все знания настолько же точны и определённы.

Допустим, я утверждаю, что демократия — это благо. Я должен признать, что, во-первых, я менее уверен в этом, чем в том, что дважды два — четыре; во-вторых, что «демократия» — это достаточно размытое понятие, которое я не могу точно определить. Следовательно, мне следовало бы сказать что-то вроде: «Я более-менее уверен, что государственная модель, вроде той, что практикуется в США и Британии, имеет определённые преимущества». Одна из задач образования — сделать так, чтобы подобные утверждения пользовались большим доверием, чем громкие политические лозунги.

Но недостаточно просто осознавать, что не существует стопроцентно истинного знания; необходимо также уметь действовать, руководствуясь лучшей из доступных гипотез, не превращая её при этом в догму. Возвращаясь к примеру с пикником — если вы считаете, что солнечная погода более вероятна, можно идти на пикник, но в то же время стоит учитывать возможность дождя и взять с собой дождевики. Догматик — это тот, кто оставит дождевик дома.

Все знания можно организовать согласно их достоверности. На вершине в таком случае будут арифметические и осязаемые факты. Отрицать то, что дважды два — четыре, или что я сижу в своей комнате и пишу эти строки, граничило бы с сумасшествием. Я также уверен, что вчера был погожий день, но всё же не на сто процентов, ведь память может изменять мне. Воспоминания о более давних событиях ещё менее надёжны, особенно если есть причины помнить неправильно.

Если вы руководствуетесь гипотезой, в которой вы не уверены, нужно действовать так, чтобы избежать пагубных последствий в случае если гипотеза всё же окажется ошибочной. Снова возвращаясь к примеру с пикником — можно рискнуть попасть под дождь, если в вашей компании все здоровы; но если один человек слаб здоровьем и может заработать воспаление лёгких, рисковать не стоит. Возьмём еще один пример. Если вы встречаете магглтонца, то вполне оправданно можете вступить с ним в спор, ведь не будет особого вреда, если вдруг окажется, что мистер Магглтон действительно был таким великим человеком, как считают его последователи; но вы не можете сжечь его на костре, ведь сожжение заживо причиняет человеку несомненно больший вред, чем ложные взгляды на религию.

Философия как этика

Большинство античных философов были убеждены в неразрывной связи между устройством вселенной и правильным образом жизни. Некоторые из них даже основывали братства, схожие с монашескими орденами более поздних времён, а Сократ критиковал софистов за то, что те не имели собственной этики. Чтобы занимать важную роль в жизни не-специалистов, философия должна предлагать определённый образ жизни. Философия такого рода очень близка религии, но имеет несколько важных отличий:

- Отсутствие авторитета (будь то авторитет традиции или священной книги).
- Отсутствие намерения основать церковь (Огюст Конт пытался это сделать, но потерпел неудачу).
- Утверждение главенства разума.

Этические учения античных философов отличались от современных учений тем, что античные философы обращались к людям, которые могли позволить себе жить так, как считали правильным, а при желании даже основать независимый город с законами, основанными на идеях своего учителя. Но подавляющее большинство образованных людей сегодня не имеют подобной свободы; они вынуждены зарабатывать на жизнь, подчиняться существующему порядку и не могут существенно изменить собственный образ жизни без перемен в политическом и экономическом устройстве общества. Поэтому современные этические принципы должны в большей степени выражаться в политических взглядах, а не в собственном поведении. Платон в своей «Республике» высказывал аналогичное мнение, но многие другие античные философы делали акцент на индивидуализме.

Держа в уме эту оговорку, посмотрим, что философия может сказать на тему этики.





Наши убеждения формируются под влиянием самых разнообразных факторов: того, что нам говорили родители и учителя; того, что нам говорят влиятельные организации, пытающиеся манипулировать нами; того, что внушает нам страх, льстит нашему самолюбию и так далее. Любой из этих факторов может способствовать формированию верных убеждений, но чаще бывает наоборот. Умение трезво мыслить нужно нам, чтобы проанализировать свои убеждения и определить, какие из них верны. Если мы мудры, то будем особенно критичны к тем убеждениям, отказ от которых для нас наиболее болезнен и может привести к конфликту с людьми, придерживающимися противоположных и в равной степени необоснованных убеждений.

Ещё одна важная умственная добродетель, которую помогает развить философия — это беспристрастность. Попробуйте следующее упражнение: если в предложении, выражающем политическую идею, встречаются слова, которые вызывают сильные, но противоположные эмоции у разных людей, замените их на буквы A, B, C и так далее. Решая задачу о гонке между A, B и C, вы не испытываете никаких эмоций к упомянутым личностям и изо всех сил стараетесь найти объективно верное решение. Но если бы вы представили, что A — это вы, B — ваш заклятый враг, а C — учитель, задавший задачу, ваши расчёты бы пострадали, и вы бы наверняка обнаружили, что A пришёл первым, а C последним. Подобные эмоциональные предубеждения неизбежно присутствуют в политических вопросах, и лишь при помощи внимательности и постоянной практики можно научиться рассуждать объективно.

Абстрактные рассуждения — не единственный способ научиться объективности; той же цели можно достичь, развив в себе эмоциональную нейтральность. Если вы голодны, то приложите максимум усилий, чтобы раздобыть еду; если ваши дети голодны, вы, вероятно, будете стараться ещё сильнее. Но когда вы слышите, что миллионы индусов или китайцев умирают голодной смертью, проблема кажется настолько далёкой, что вы вскоре забываете о ней. Учась сопереживать чужим страданиям, мы становимся более объективными.



На первый взгляд, эти два предписания звучат по-разному, но на практике они сводятся к одному и тому же. Если правители и народные массы, которые они представляют, решат исповедовать любое из этих предписаний, результатом станет долгосрочный мир.

Не стоит ожидать, что молодые люди, занятые приобретением ценных специализированных знаний, смогут уделять много времени изучению философии; но даже за время, которое можно легко выкроить без ущерба для учебного процесса, занятия философией могут помочь изучающему её стать лучшим человеком и гражданином.

Философия учит правильному мышлению не только в математике и науке в целом, но и в общих, практических вопросах; помогает расширить кругозор и представить себе новые возможности и цели в жизни; предоставляет лекарство от тревог и дарит безмятежность в нашем беспокойном и непредсказуемом мире.