Любовь универсальна

Раньше существовало мнение, что романтическая любовь присуща только представителям западной цивилизации. Но антрополог Уильям Янковяк доказал обратное: любовь — это универсальное чувство, которое присуще 88,5% изученных им культур. А испытывают его люди любой расы, пола или возраста. Более того, утверждает ученый, у этого явления биологические корни.

Чтобы понять, насколько привлекателен человек, достаточно одного взгляда

Группа ученых из Калифорнийского технологического института выяснила, что даже минимальной информации достаточно, чтобы понять, стоит ли разговаривать на вечеринке с привлекательным незнакомцем. За это отвечают нейронная активность в двух областях префронтальной коры. Она была связана с двумя компонентами романтической оценки: либо суждения о физической красоте, либо индивидуальные предпочтения, основанные на восприятии личности партнера. Поэтому в каком-то смысле любовь с первого взгляда существует, но правильнее называть ее влечением, основанным на смеси физических и психологических суждений, формируемых в конкретных областях головного мозга.

Продолжительность любви зависит от ваших ожиданий

Немецкие ученые изучили 1965 пар и пришли к выводу, что существуют две модели развития влюбленности. В первой люди, которые в начале отношений находились на разных уровнях счастья, больше обращали внимания на конфликты и неизбежно расставались. Во второй модели накопление дистресса происходило медленнее, поэтому влюбленным удалось сохранить отношения и эффективнее справляться с конфликтами.

Шансы на любовь растут, если говорить о себе положительно

Ученые из Университета Конкордиа обнаружили, что в начале отношений важную роль играет так называемый эффект кадрирования, то есть фокус на позитивной или негативной информации о человеке. Особенно это важно для женщин, которые в силу эволюционного феномена, известного как «теория родительских инвестиций», более подозрительно относятся к негативной информации при оценке потенциального партнера. И как следствие, отношения скорее завяжутся, если каждый из участников называет свои положительные черты.

Романтическая влюбленность сродни кокаину

Антрополог Хелен Фишер рассказала, что во время своего исследования она сканировала с помощью МРТ мозг влюбленных, показывая их объект любви. Она заметила, что активизировалась та же зона головного мозга, которая становится активной после употребления кокаина. По ее словам, романтическая влюбленность куда сильнее сексуального влечения: «Если вам просто откажут в сексуальной близости, вы не убьете себя или кого-то еще. Но если вам откажет объект романтической любви, вы можете сделать и то и другое».

Когда романтическая любовь проходит, остается привязанность

Еще одно исследование и снова с помощью аппарата МРТ: ученые из Университетского колледжа Лондона подтвердили теорию Хелен Фишер о том, что на смену романтической любви приходит привязанность. У мужчин, которые были в отношениях более двух лет, зафиксировали возбуждение в передней поясной коре и островковой области. Ученые сделали вывод, что мозг по-другому реагирует на объект любви. И эти чувства стали более спокойными и глубокими.

Для любви не нужен идеальный партнер

Экономисты Стивен Уайт и Бенно Торглер проанализировали поведение более 41 000 австралийцев в возрасте от 18 до 80 лет, используя данные с сайта онлайн-знакомств RSVP. Их вывод был достаточно простым: люди начинают общение и влюбляются, даже если их партнер не соответствует их же идеальному образу. Одна из причин, по мнению ученых, — большое количество вариантов, и времени, чтобы найти и изучить всех доступных потенциальных партнеров, может просто не хватить.

Чем больше требований к партнеру, тем сильнее разочарование

Во время исследования, проведенного психологом Эдинбургского университета Элисон Лентон и экономистом Эссексского университета Марко Франческони, проанализировали более 3700 решений о свиданиях в рамках 84 быстрых свиданий. Авторы обнаружили, что если количество требований к потенциальному партнеру было очень высоким: возраст, рост, род занятий, доход, уровень образования, — то люди делали меньше предложений о свиданиях. Этот эффект усиливался, если количество потенциальных партнеров вырастало. То есть на самом деле большое число вариантов и такое же количество требований ухудшают возможность выбора, и чаще всего люди уходили с быстрых свиданий разочарованными.

Притягиваются схожие люди, а не противоположности

Чаще всего пары формируют те, кто схож по личным характеристикам, включая возраст, религию, политическую ориентацию и уровень интеллекта. Например, согласно научным данным, у людей, которые имеют тревожный стиль привязанности и беспокоятся о том, что их бросят, партнер со схожим характером повышает удовлетворенность в отношениях. Так же происходит, если совпадают ряд других факторов: например, встают люди рано или, напротив, предпочитают поспать подольше.

Цена любви — два близких друга

Британский антрополог Робин Данбар утверждает, что романтические партнеры поглощают время, из-за чего остается меньше времени на друзей. По данным его исследования, новый партнер вытесняет в среднем двух близких друзей, а романтические отношения неизбежно забирают время у отношений с семьей и ближайшим дружеским кругом.

И финансовые траты тоже вырастут.

В другом исследовании утверждают, что влюбленность вызывает чувство неуверенности: неясно, ответят ли на ваши чувства взаимностью. И тогда начинается поиск разнообразия, то есть импульсивные покупки чего-то, что человек не брал раньше. По мнению авторов, это может быть символическим средством восстановления чувства контроля. В своем выводе ученые Наньянского технологического университета в Сингапуре весьма циничны: поскольку современные потребители раскрывают свой статус отношений через социальные сети, компании могут ориентироваться на тех, кто влюблен, с помощью рекламных кампаний, включающих множество вариантов товаров.

Гены не имеют влияния на выбор партнера.

Так утверждают в своем исследовании ученые из Университета Квинсленда. Их результаты показывают, что гены не имеют большого прямого влияния на выбор партнера по таким признакам, как размер тела, личность, возраст или социальные установки.

Романтическую любовь выше ценят в том случае, когда у мужчин и женщин есть свобода выбора.

Исследователи Виктор де Мунк и Андрей Коротаев утверждают, что в тех культурах, где разрешен добрачный и внебрачный секс, романтическую любовь оценивают очень высоко. В таком случае именно она чаще всего становится условием брачного союза. И напротив, если в обществе установлены двойные стандарты (мужчинам можно, а женщинам нет) или существуют строгие правила по отношению к обоим полам, потребность в романтической любви резко снижается.

Всегда проще влюбиться в знакомое лицо.

К такому выводу пришли ученые из Ливерпульского университета. Согласно данным их исследования, человеческий мозг предпочитает знакомые лица при выборе потенциального партнера. Данные тестов говорят о том, что мозг удерживает отдельные визуальные образы мужских и женских лиц и реагирует на них, если встречает нечто похожее. Более того, по словам доктора Энтони Литтл, их эксперимент показал, что лицо может быть решающим фактором при выборе партнера.

Любовь — это две зоны мозга и дофамин.

Все та же Фишер доказала, что, когда влюбленные смотрят на фото своих партнеров, сильнее всего у них активизируются хвостатое ядро (часть рептильного мозга отвечает за стремление к удовольствию) и отделы в вентральной зоне покрышки. В последней хранится дофамин: он вырабатывается во время процессов, от которых человек получает удовольствие.

Любовь без занятий любовью реальна

Израильский философ Аарон Бен-Зеев утверждает, что не существует четкой границы между романтической любовью и вожделением. Но в то же время между ними нельзя ставить знак равенства, зачастую для людей любовь не отождествляется с половой жизнью. Он цитирует исследование, в ходе которого более 90% испытуемых отвергли утверждение: «Самое лучшее в любви — это занятия любовью». При этом 61% женщин и 35% мужчин согласились с утверждением: «Я был влюблен, не испытывая никакой потребности в близости».

С точки зрения психологического благополучия полиаморы не отличаются от моногамных пар.

Полиаморные отношения подразумевают, что партнеры по взаимному согласию могут иметь романтические или сексуальные отношения с другими. Исследование 2015 года утверждает, что качество отношений полиаморов, а также их уровень психологического благополучия ничем не отличаются от схожих показателей моногамных участников.

/h2>Женщины лучше предсказывают развитие отношений.
В лонгитюдном исследовании, опубликованном в 2001 году, оценивали, какие оценки дают друзья относительно будущего пары. Во-первых, друзья оценивали состояние отношений значительно негативнее, чем сама пара. Во-вторых, выяснилось, что женщины лучше, чем мужчины, предсказывают, как будут развиваться отношения. Особенно успешны они были в предсказании разрыва отношений.

В отношениях лучше не сравнивать своего партнера с кем-то еще.

По словам ученых из Университета Торонто, сравнение ведет к негативным последствиям. Поддерживать позитивное восприятие партнера становится трудно, что превращается в источник стресса и конфликтов в отношениях. Но при этом есть психологический механизм «совпадение себя и другого», который помогает сохранить положительное мнение о своем партнере. Этот механизм зависит от того, в какой степени человек считает себя и своего партнера единым целым. Чем выше этот показатель, тем эффективнее люди способны поддерживать положительное мнение о своем партнере и считать его близким к идеалу, а это положительно влияет на их отношения.

Экстраверты быстрее вступают в повторный брак.

Анализ, основанный на данных крупномасштабного репрезентативного исследования о разводах во Фландрии, показал, как личностные факторы влияют на развитие партнерства после расставания. Высокие показатели экстраверсии увеличивают вероятность повторного партнерства, а нейротизм снижает стабильность в партнерских отношениях. При этом более старший возраст и наличие детей снижают вероятность повторного брака партнерства, высшее образование ее, напротив, увеличивает.

Любовь может справиться даже с депрессией.

Согласно исследованию Университета Альберты, поддержка любимого человека помогает преодолеть стресс и депрессию. Исследователи опросили пары на предмет их уровня депрессии, самооценки и взаимной поддержки и обнаружили, что поддержка, оказываемая партнеру, когда он испытывает стресс, связана с чувством собственного достоинства и депрессией в будущем. Например, у мужчин, которые поддерживали депрессивного партнера, повысилось чувство собственного достоинства. А у женщин, получивших поддержку от своего партнера, выросла самооценка и снизилась вероятность депрессии в будущем.

И как следствие — быстрее заживлять раны.

В другом исследовании утверждается, что уровень стресса напрямую влияет на заживление ран. Наблюдая за пожилыми людьми с хроническими ранами голени, ученые выяснили, что пациенты, которые испытывали самые высокие уровни депрессии и тревоги, в 4 раза чаще попадали в группу с отсроченным выздоровлением. И напротив, люди, которые сообщали о меньшем дистрессе, раньше выздоравливали, а их раны заживали быстрее. То есть любовь может и в самом деле исцелять больных.

Брак меняет людей.

В течение четырех лет немецкие ученые наблюдали за 15 000 подопытных и выяснили, что после женитьбы у людей снижается открытость и экстраверсия. Эта закономерность подтверждается другим исследованием. Разведенные проявляли повышенную экстраверсию в сравнении с теми, кто недавно связал себя узами брака. Но в то же время недавно женившиеся мужчины показывали более высокие баллы по добросовестности и более низкие по невротизму.

А расставания — это боль.

Согласно научному исследованию, социальное отторжение и физическая боль не просто похожи — в их основе лежат одинаковые процессы. Когда люди, недавно пережившие нежелательный разрыв, рассматривают фотографию бывшего партнера, у них растет активность в участках мозга, которые занимаются обработкой переживаний, связанных с болью. Активация в этих областях достигала показателя 88%. По словам ученых, разница между пролитой на себя чашкой горячего кофе и болью, которую вызывает фотография бывшего партнера, не так велика, как может казаться.

Древнее шумерское государство процветало много тысяч лет назад в долине между реками Тигр и Евфрат. Позже греки назовут его Месопотамией. Там было изобретено множество новых технологий и доведено до совершенства использование уже существующих. Учёные до сих пор не знают откуда пришёл этот загадочный народ, шумеры, и на каком языке они говорили. Эта таинственная древняя цивилизация внесла весьма весомый вклад в развитие всех сфер человеческой жизни. Их можно назвать Кремниевой долиной древности. Именно благодаря шумерам современный мир стал столь технологически продвинутым.

Древний эквивалент Кремниевой долины находился на территории современного южного Ирака. Как писал покойный историк Самуэль Ноа Крамер: «Люди Шумера обладали просто необыкновенным чутьём на технологические изобретения». Эксперты утверждают, что творчество шумеров в определённой степени было обусловлено тем, что на их территории была острая нехватка природных ресурсов. «Там росло очень мало деревьев, почти не было камня или металла», - объясняет Крамер. Это заставило Шмер весьма изобретательно использовать такие имеющиеся в их распоряжении материалы как глина. Глину называют пластиком древнего мира. Шумеры использовали её для изготовления всего на свете. От кирпичей до посуды и табличек для письма.

Гениальность шумеров проявлялась в их потрясающем умении организовывать работу. Когда они брали чужие изобретения, то не просто доводили их до совершенства, но применяли их в просто грандиозных масштабах. Шумер первым начал массовое производство многих товаров народного потребления. Ими они весьма успешно торговали с другими народами.

В шумерской национальной идентичности было нечто абсолютно уникальное, делавшее их столь отличными от других. Нечто, что заставляло их мечтать о большем и гениально мыслить. Эти люди придавали огромное значение амбициям и успеху, превосходству и престижу, чести и общественному признанию.

В процессе своего развития, шумеры в корне изменили подход ко всем сферам человеческой жизни. Люди научились по-новому добывать себе пищу, строить дома и храмы, общаться друг с другом, распространять информацию, отслеживать время. Инновационные технологии шумеров постепенно распространялись по лицу Земли. Они и привели к развитию современного технологически продвинутого мира. Вот несколько важных сфер, в развитие которых древние новаторы внесли свой неоценимый вклад.

1. Керамика массового производства

2. Письмо

Учёные считают, что шумеры изобрели письменность. Их система письма была первой из известных науке. В любом случае доподлинно известно, что этот народ использовал письменное общение уже в третьем тысячелетии до нашей эры. Шумеры не оставили после себя великих литературных произведений и исторических документов. Сохранившиеся записи касаются в основном учёта товарооборота этой цивилизации с другими народами.

Первыми текстами Шумера была торговая отчётность. Набор цифр и списки товаров. В написании этих текстов шумеры использовали пиктограммы. Это были рисунки, изображающие различные предметы. Со временем эти рисунки шумеры начали разным образом комбинировать. Таким образом обозначая некие действия и выражая идеи. Со временем пиктограммы трансформировались в символы, которыми обозначали звуки.

Писцы выцарапывали символы на влажной глине с помощью заострённого тростника. Эти глиняные таблички и дошли до нас. Такая система письма стала известна как клинопись. Её позаимствовали последующие цивилизации. Такое письмо широко использовалось на всём Ближнем Востоке в течение последующих двух тысячелетий.

3. Гидротехника

Шумеры придумали, как собирать и направлять потоки рек Тигр и Евфрат, а также ил, который они содержат, для орошения. Всё это они использовали для полива и удобрения своих сельскохозяйственных угодий. Этой цивилизацией были спроектированы невероятно сложные системы каналов с дамбами. Построены они были из тростника, стволов пальм и глины. Дамбы можно было открывать или закрывать, чтобы регулировать поток воды.

4. Колесница

5. Плуг

Шумеры изобрели такую жизненно важную в сельском хозяйстве технологию как плуг. Они даже написали специальное руководство, в котором фермерам давались очень подробные инструкции по использованию различных типов этих, инновационных для того времени, устройств. Инструкция содержала даже молитву. Её следовало читать, чтобы ублажить Нинкилим, богиню полевых грызунов. Нужно ведь было защитить своё зерно от этих маленьких прожорливых вредителей.

6. Текстильные фабрики

Многие народности Ближнего Востока умели ткать, используя шерсть для производства одежды. Шумеры же пошли гораздо дальше. Они стали первыми делать это в реальных промышленных масштабах. Шумер построил огромные фабрики по производству текстиля. Этот народ сформировал не просто рабочую артель из ближайших родственников. Эти организации можно считать предшественниками современных производственных корпораций.

7. Кирпич массового производства

Шумер испытывал острую нехватку строительных материалов, таких как камень и древесина. Цивилизация бурно развивалась, нужно было возводить всё больше городов. Шумерский народ изобрёл форму для изготовления глиняных кирпичей. Конечно, они не были первопроходцами среди тех, кто использовал глину в качестве строительного материала. Главное было то, что они стали производить кирпичи в невероятно огромных масштабах. Это позволило им строить больше домов и храмов, а также делать это быстрее.

8. Металлургия

Шумеры не стали и в этой области пасти задних. Они были в первых рядах тех, кто стал использовать медь для изготовления различных нужных предметов. Они делали из этого материала всё: от наконечников копий до резцов и бритв. Шумеры также производили украшения и произведения искусства из меди. Шумерские первопроходцы металлургического дела использовали специальные печи, которые топили тростником. Температуру в них они контролировали с помощью сильфона. Им можно было управлять руками или ногами.

9. Математика

Математический счёт в первобытном мире производился при помощи весьма простых методов, таких, к примеру, как насечки на костях. Но именно шумеры разработали формальную систему счисления. Их шестидесятиричная система стала той основой, на которой разрабатывались математические расчёты всех последующих цивилизаций.

Рассуждения о вреде избытка информации можно найти еще в древнем философском трактате «Экклезиаст», датируемым III в. до н.э. Однако понятие «информационная перегрузка» появилось лишь в 1964 году благодаря политологу Бертраму Гроссу. Позднее американский философ Элвин Тоффлер популяризовал термин, а в первой четверти XXI века ученые заговорили о последствиях информационного изобилия, например, о медиабулимии, распространенном современном недуге. В том, что собой представляет «медиабулимия», к чему приводит неосознанное и неконтролируемое потребление информации и почему нас преследует чувство опустошения и растерянности в новом информационном мире, Моноклер разбирался вместе с исследовательницей, аспиранткой Киевского национального университета имени Т. Шевченко Анной Одинец.

Понятие медиабулимии все еще остается относительно малоизвестным, хотя признаки социальной болезни уже были описаны многими психологами. Анна Одинец обозначила этот термин одной из первых еще четыре года назад.

Медиабулимия сравнима с известным пищевым расстройством. Но в данном случае речь идет о неосознанном потреблении всевозможной информации. Происхождение термина опирается на аналогию между пищевым и информационным голодом, для которых характерны отсутствие осознанности при потреблении, зависимость от поглощаемых продуктов и чувство опустошения после очередного «переедания». Как замечает Анна Одинец в одном из научных докладов, «“обжорство” легко доступной информацией приводит к отвращению от нее, затем следует период нехватки и самобичевания за отказ. Подобное чередование способствует развитию депрессивных состояний и психосоматических расстройств».

В разговоре исследовательница добавляет:

Этот процесс сродни поглощению пищи. Если беспрерывно глотать все подряд, ничего не пережевывая, то момент насыщения осознается с опозданием, являя собой качественный перегруз, и как следствие, вызывая резкое отторжение и «возвратный рефлекс». Проблемы со вниманием постепенно обрамляются в синдром дефицита внимания и гиперактивности.

Наиболее сильно данному недугу подвержено молодое поколение, так как именно оно чаще всего проводит время в сети. При этом, согласно данным проекта «EU KIDS ONLINE», в котором исследовались вопросы пребывания молодежи в интернете, распространенное мнение о том, что сетевая компетентность помогает избавиться от информационных угроз и перегрузок, не соответствует действительности. По замечанию кандидата педагогических наук, доцента Г. Михалевой, основной риск связан с социальными сетями, чатами и всплывающими информационными окнами.

Лавина информации не только окружает нас, но и требует взаимодействия. В результате мы не только имеем бесконечное количество источников для самостоятельных исследований любых вопросов, но и регулярные отвлекающие сигналы в виде рекламных, деловых, личных уведомлений и спама. В результате мы можем говорить о неконтролируемости информационного потока.

Некоторых тешит иллюзия о том, что доступность информации делает нас более развитыми. Однако на практике все обстоит ровно наоборот: обилие источников не говорит об их достоверности, и в итоге мы находимся в эпохе тотальной дезинформации. Кроме того, исследования показали, что, чем больше вариантов источников знаний мы имеем, тем сложнее нам ориентироваться и делать выбор в окружающем мире. Таким образом, мы можем говорить о времени, в котором над нами довлеют растерянность и отсутствие концентрации.

Психологи, социологи и философы на протяжении нескольких лет предупреждают о «побочных действиях» постоянного пребывания в сети, в особенности в рабочее и учебное время, а также во время отпуска. Регулярная, ежеминутная смена информационных образов, зачастую с противоположным друг другу содержанием, будь то тексты, видео или изображения, делают нас растерянными, раздражительными и депрессивными. Пытаясь угнаться за духом времени, мы перестаем вчитываться в тексты, рефлексировать, и в итоге оказываемся лишены возможности радоваться пониманию прочитанного, а позднее и вовсе способности глубоко анализировать то или иное явление. Также привычка «читать по диагонали», свойственная многим пользователям, стремящимся охватить как можно большее количество информации, ведет к утере культуры чтения как таковой, что неизбежно делает нас более конформными, ведомыми и программируемыми, так как мы привыкаем откликаться на простые и известные нам онлайн-сигналы. Поверхностное скольжение и постоянное открытие все новых и новых вкладок, по данным А. Одинец, является одним из симптомов медийной булимии.

Феномен заключается в том, что зачастую, даже понимая абсурдность сложившейся ситуации, многие не могут перестать потреблять ненужную им информацию. Анна Одинец замечает:

Знание – сила, информация дает власть, поэтому кажется, что чем большим количеством информации мы обладаем, тем сильнее, значимее мы становимся. Вопрос о нужности или качестве получаемого – отходит на второй план ... Невозможно предугадать, что окажется в хайпе в следующую неделю, поэтому, на всякий случай, поглощается все подряд. Социальные сети, вроде Twitter – только ухудшают ситуацию. Пост друга о том, что он хочет фруктовый салат на ужин никак не повлияет на мою жизнь лично, но страх пропустить что-то важное подстегивает пользователей просматривать огромную кучу бесполезной информации в поисках чего-то хоть сколько-нибудь ценного.

Чувство опустошения, деградации, невозможности сосредоточиться или сделать конкретный выбор приводит к нервным срывам, отчаянию, депрессивным состояниям и временному отказу от сети. Однако после все повторяется заново, практически по той же схеме, что и при пищевой зависимости: пользователи потребляют все подряд без разбора, чувствуют вину за потраченное зря время, но одновременно являются зависимыми от сетевого контента и неизбежно возвращаются к статусу «онлайн».

По мнению доцента кафедры социальной философии и философии истории СПбГУ С. К. Секацкого, мир стал переполнен «сорной визуальностью». При этом доктор философских наук, профессор СПбГУ В.В. Савчук замечает, что данная реальность порождает феномен «несмотрения», который «является своеобразным способом самосохранения здоровья».

Относительно того, какие меры способны помочь избежать медиабулимии, эксперт поясняет:

Стоит выработать такой себе «ментальный иммунитет», который будет заключаться в критическом мышлении.

Нужно задавать себе вопросы: Стоит ли мне это читать/смотреть? Есть ли мне на самом деле до этого дело?

А вот перестать быть зависимым от информации у нас никак не получится. Все живые существа зависимы от разной информации, и человек в первую очередь. Вопрос только в количестве, которое нужно регулировать самостоятельно.

Нравственные рамки будущих поколений могут радикально отличаться от тех, что существуют сейчас. Исследователь и писатель Джон Данахер объясняет, как преодолеть этот разрыв

Оглядываясь на верования и обычаи наших предков, мы часто поражаемся тому, что они считали морально приемлемым. Например, публичные пытки преступников, торговлю рабами и порабощение женщин.

История перемен морали — изменений в том, что считается приемлемым, а что нет — побуждает к большему скептицизму в отношении наших нынешних убеждений и обычаев. Хотелось бы верить, что мы достигли состояния великого нравственного просвещения, но есть основания полагать, что нас ждут дальнейшие революции. Прапраправнуки, возможно, будут смотреть на нас так же, как мы смотрим на жизнь прапрадедушек и прапрабабушек: со смесью шока и разочарования.

Неужели они могли в это верить и это делать?

Если отнестись к такой вероятности серьезно, она приводит нас к двум вопросам. Во-первых, стоит изучить механизмы того, как происходят перемены и революции в моральной сфере. А, во-вторых, следует рассмотреть последствия будущих моральных революций для тех из нас, кто живет сегодня. Несмотря на то, что поиски ответов встречаются в существующих академических дисциплинах, было предпринято совсем немного усилий для проведения единого последовательного и систематического исследования этих вопросов.

Итак, почему же происходили моральные революции в истории? И что может привести к их повторению? В своей работе «Краткая история этики» философ Аласдер Макинтайр описывает относительно простую мораль гомеровских эпосов, где добро и добродетель (в той мере, в какой у этих терминов есть синонимы у Гомера) связаны с выполнением определенной роли в иерархической культуре воинов. Но к тому времени, когда Сократ стал вызывать раздражение у афинских властей, ситуация кардинально изменилась. Жители греческих городов-государств, зависящих от мореплавания и торговли, были гораздо менее уверены в моральных концепциях и идеях, и им приходилось перекраивать свои устои, чтобы приспосабливаться к новым социальным реалиям.

Сравнение морали, проведенное Макинтайром, согласуется с выводом о том, что геологические, экологические и экономические реалии часто формируют наши моральные принципы. Например, антропологи давно заметили, что эгалитарные нормы распределения ресурсов более распространены в племенах охотников-собирателей, чем в традиционных сельскохозяйственных обществах. Они также отметили, что моральное разрушение более распространено в открытых, зависимых от торговли обществах, чем в закрытых, самодостаточных, как это было в случае с греческим примером. Действительно, история этики во многом представляет собой историю революций, вызванных изменениями в том, насколько открытыми и закрытыми были общества по отношению к другому образу жизни.

Технологии также играют ключевую роль в изменении моральных убеждений и обычаев. Технологии дают нам новые возможности и выбор, изменяя баланс затрат и выгод, связанных с принятием решений. Это может иметь глубокие моральные последствия. Ярким примером этого является влияние эффективных противозачаточных средств на отношение к сексу вне брака (и особенно до брака).

Согласно исследованиям Гринвуда, Гунера и их коллеги Хесуса Фернандеса-Виллаверде, вызванный технологиями сдвиг в моральных убеждениях и обычаях преобладает над противодействующим влиянием традиционных моральных институтов, таких как религия и закон. Другими словами, даже там, где религиозные организации осуждают сексуальную свободу, или правительство ограничивает ее законодательно, внебрачная сексуальная активность остается распространенной и широко дестигматизированной среди молодых людей благодаря влиянию технологий на моральный выбор.

Это лишь один пример из многих. Медицинские и цифровые технологии оказали и другие значительные воздействия на наши моральные убеждения и обычаи. Например, исследования Роберта Бейкера и Филипа Никеля показали, как изобретение механических аппаратов искусственной вентиляции легких переформировало моральные нормы, связанные со смертью и умиранием. С помощью этой технологии стало возможным поддерживать чье-то тело живым после того, как мозг перестал функционировать. Это привело к новому определению того, что значит умереть (смерть мозга), и потребовало решения нового набора моральных вопросов. Можно ли выключать аппарат ИВЛ после смерти мозга? Будет ли это равносильно убийству человека? Можем ли мы искусственно поддерживать жизнь людей, чтобы извлекать органы для донорства?

Аналогичным образом, смартфон не только изменил наше повседневное поведение, но и повлиял на существующие ценности и нормы. Наиболее очевидными примерами этого являются давление, оказываемое на ценность приватности, и связанное с этим утверждение, что конфиденциальность «умерла». Более тонким примером может быть то, как смартфоны и социальные сети изменили нашу оценку повседневного опыта. Например, ужин в ресторане — это уже не просто удовольствие, которым можно наслаждаться в данный момент. Для некоторых людей это момент, который нужно запечатлеть, поделиться и монетизировать.

Не существует официальных оценок скорости, с которой общество переживает моральные революции. Действительно, термин «революция» может ввести в заблуждение. Некоторые революции больше похожи на эволюцию, они происходят медленно и постепенно и становятся очевидными только в ретроспективе. Другие могут быть резкими и внезапными. Тем не менее тот факт, что потрясения моральных устоев, как правило, связаны с более открытыми обществами и технологическими инновациями, позволяет предположить, что в будущем мы будем наблюдать их гораздо чаще, чем это было раньше.

Это подводит нас к другому вопросу, вызванному фактом моральных изменений. Каковы последствия будущих моральных революций для тех из нас, кто живет сейчас? Большинству из нас небезразличен мир, который мы оставляем нашим детям. Это главное моральное послание экологических и природоохранных движений. Это послание нашло поддержку среди сторонников «долгосрочного подхода» (лонгтермизма) — философии, которой придерживаются различные гуру Кремниевой долины и члены движения эффективного альтруизма, такие как Ник Бекстед и Уильям Макаскилл. Лонгтермизм утверждает, что позитивное влияние на долгосрочное будущее человечества является ключевым моральным приоритетом нынешней эпохи.

Некоторые люди утверждают, что этот философский подход опасен, поскольку он может побудить нас отдавать предпочтение умозрительному будущему перед реальным настоящим. Но не обязательно принимать самые крайние версии этой философии, чтобы согласиться с тем, что будущие поколения — это источник нынешних моральных тревог. Если мы признаем это, то должны согласиться и с тем, что важен не только физический мир, в котором они будут жить, но и мир морали. Если их моральные рамки будут радикально отличаться от наших собственных, мы должны учитывать это в наших планах и в том, какие действия предпринимать сейчас.

Есть два очевидных способа сделать это. Первый — это прогрессивный взгляд на будущее. Другими словами, можно предположить, что будущие поколения будут жить в более нравственном мире — по крайней мере, в соответствии с некоторыми современными ценностями — чем наш настоящий. Они будут более просвещенными, терпимыми, эгалитарными и так далее. Наша задача в настоящем состоит в том, чтобы ускорить переход к этому более прогрессивному будущему. Типичные доводы прогрессивистов скорее сосредоточены на необходимости расширения круга моральных ценностей. (Под «моральным кругом» понимается совокупность людей, животных или вещей, по отношению к которым у нас есть моральные обязательства, и существование которых мы рассматриваем как предмет моральной заботы.) Историю морали можно в определенной степени рассказать как историю непрерывного расширения круга моральных забот от семьи к племени, нации и, в конечном счете, ко всему человечеству. Некоторые прогрессисты, такие как Джейси Риз Антис и Эз Паэз, утверждают, что мы должны продолжать расширение, включив в этот круг всех разумных животных и, возможно, когда-нибудь, разумные машины.

Второй вариант — это консервативный или осторожный подход, предполагающий, что будущая мораль, скорее всего, будет хуже нынешней. Сторонники этой точки зрения могут подтвердить обоснованность своих опасений, указав на исторические примеры, когда общество во имя прогресса поступало ужасно неправильно. Например, увлечение авторитарным коммунизмом в 20 веке, за которым часто стояли люди, считавшие себя моральными революционерами, привело к ряду моральных катастроф (голод, массовые тюремные заключения, драконовский контроль над инакомыслием). Зачем рисковать и повторять эти ошибки?

Консервативная точка зрения заманчива: кажется, что есть гораздо больше вероятности принять неверные ценности, чем правильные. На это часто обращают внимание те, кто обеспокоен рисками сверхразумного ИИ, например, Ник Бостром и Элиезер Юдковский. Они утверждают, что набор системы ценностей, «дружелюбной» по отношению к людям, узок и хрупок. Слишком легко выйти за пределы этого диапазона ценностей и сделать то, что противоречит человеческому благополучию. Учитывая историю моральных ошибок и хрупкость ценностей, наша задача должна заключаться в том, чтобы максимально сохранить существующий моральный порядок, а не стремиться к прогрессивным изменениям. Современное регулирование новых технологий часто руководствуется этим принципом предосторожности. У нас есть система ценностей — свобода, достоинство, равенство и так далее — и мы должны быть уверены, что эти ценности не пострадают и не будут подорваны разрушительными технологиями.

Прогрессивизм и консерватизм не являются взаимоисключающими, по крайней мере, не во всем диапазоне моральных вопросов. Мы можем занимать прогрессивную позицию по отношению к некоторым ценностям, считая, что их нужно расширять или отказаться от них, и консервативную позицию по отношению к другим, которые кажутся слишком важными, чтобы рисковать их утратой. Но и прогрессивизм, и консерватизм подразумевают большую определенность в отношении будущей морали. Они предполагают, что можно предсказать, будет ли будущее правильным или неправильным. Такая уверенность не оправдана. Если мораль действительно радикально меняется с течением времени, возможно, нам следует относиться к нашим нынешним моральным убеждениям и установкам с большим смирением.

Один из способов смириться с этой неопределенностью — занять позицию аксиологической непредвзятости по отношению к будущему. Мы можем получить представление о последствиях, рассмотрев, как это происходит сегодня.

В своей книге «География ценностей» Оуэн Фланаган исследует моральные различия между культурами и утверждает, что мы можем извлечь уроки из этого разнообразия. В качестве примера он указывает, что многие западные культуры придерживаются этики индивидуализма, в то время как буддийские культуры отвергают эту идеологию, утверждая, что зацикленность на себе и своем процветании часто является источником страданий и разочарований. Поначалу эти системы ценностей могут показаться чуждыми друг другу, но обе они поддерживают осмысленный образ жизни. Более того, представители этих культур часто экспериментируют с элементами обеих систем. Фланаган утверждает, что часто для этого есть веские причины, и предлагает нам оставаться готовыми к экспериментам с различными моральными взглядами.

Если Фланаган сосредоточился на географическом разнообразии морали, то мы можем сосредоточиться на разнообразии временном. Другими словами, мы можем подойти к будущему морали с любопытством и волнением, не как фанатики, выступающие за перемены, и не как реакционеры, противостоящие им, а как туристы, готовые экспериментировать.

Как это возможно, если неизвестно, что нас ждет в будущем? Есть две стратегии. Во-первых, мы можем вспомнить часто цитируемую фразу Уильяма Гибсона: «Будущее уже здесь, оно просто неравномерно распределено». Сегодня в нашем мире, возможно, в зарождающихся субкультурах и воображении авторов научной фантастики, разбросаны семена будущей морали. Если мы исследуем их, то сможем понять, куда мы, вероятно, будем двигаться.

Во-вторых, мы можем спроектировать наши социальные институты таким образом, чтобы они обеспечивали большую нормативную гибкость. Одним из способов сделать это может быть использование абстрактных стандартов, а не точных правил, при принятии законов в будущем. Например, мы можем создать законы, ориентированные на транспорт и связь в целом, а не на конкретные виды транспорта и связи, такие как автомобиль и телефон. Другим вариантом может стать возможность легко изменять любые формальные правила (законы, нормативные кодексы или руководства), чтобы упростить процесс адаптации.

Однако более важным было бы принятие более экспериментального подхода к социальной морали. Вместо того чтобы просто ждать, что произойдет, мы должны активно создавать пространства (мы можем назвать их «песочницы морали»), для субкультур, чтобы проверить идеи на практике, не привязывая все общество к новому моральному кодексу. Например, существуют новые технологические разработки в области коммуникации между одним мозгом и другим, которые могут позволить чувствовать то, что испытывают другие люди, видеть то, что видят они, или делиться своими мыслями. Одних людей эта технология приводит в ужас, это удар по этике индивидуальности и шаг к обществу полной ассимиляции. Но у других она вызывает восторг, открывая возможности для большей близости, эмпатии и совместного решения проблем. Вместо того чтобы сейчас решать, какая из этих точек зрения верна, мы могли бы провести контролируемые и тщательно наблюдаемые эксперименты, чтобы изучить влияние этой технологии на существующие ценности, такие как независимость, самоконтроль, близость и эмпатия.

Конечно, у любых экспериментов есть пределы. Нацисты были революционерами морали, но в плохом смысле. Мы не можем быть настолько открытыми, чтобы потерять всякое представление о верном и неправильном. Возможно, есть некоторые ценности, которые должны оставаться основополагающими, но между крайностями прогрессивизма и консерватизма нужно искать баланс.

В современном мире многие факты и события не подвергаются критическому анализу. Не обошла эта проблема и русский язык. В Интернете бытует множество мифов о его нормах, системе и происхождении слов. Сегодня некоторые из них готов разрушить автор «Эксмо», кандидат филологических наук Александр Бисеров.

Миф #1. Букву «Ё» придумала Екатерина Романовна Дашкова в 1783 году

До конца ХХ века многие не сомневались в том, что букву «Ё» впервые использовал Николай Михайлович Карамзин. Но после выхода книги «Два века русской буквы „Ё“» общественности, очевидно, понравилась новая версия появления «Ё». Согласно ей, эту букву придумала президент Российской академии наук Екатерина Дашкова. В действительности же (протоколы заседаний академии 1783 г. опубликованы) она предложила использовать букву «i^o» — «матi^oрый», «i^oлка». А вот «Ё» все же изобрел Николай Карамзин в 1797 году. Это убедительно доказано в публикациях профессора МГУ Валерии Витальевны Кавериной.

Миф #2. Чиновники разрешили употреблять слово «кофе» в среднем роде

Эта новость облетела СМИ в 2009 году, когда министерство утвердило перечень из четырех словарей, содержащих нормы русского языка при использовании его в качестве государственного. Однако журналисты поторопились с выводами. Еще в 1980-м в академической грамматике русского языка было указано, что слово «кофе» может употребляться в среднем роде. В орфографическом словаре, вышедшем в 1991 году (последнее советское издание, в которое вносились дополнения и изменения), у «кофе» указаны два рода как равноправные: мужской и средний. В словарях же, включенных в приказ Минобрнауки России, для среднего рода стоит помета «разговорное». Тем самым чиновники ужесточили норму, ограничив сферу употребления слова «кофе» в среднем роде.

Миф #3. В русском языке есть слова с уникальными приставками: и- (итог), а- (авось)

Эта информация гуляет по Интернету последние десять лет, печатается в разделах «Занимательные факты о русском языке». Увы, блогеры, распространяющие эти сведения, забывают, что морфемный состав слова в лингвистике определяется с точки зрения актуального членения (синхрония). Да, исторически (диахрония) в этих словах были приставки, но очень давно случилось опрощение морфем — приставка соединилась с корнем. Сейчас в этих словах приставки не выделяются. Процесс опрощения затронул многие слова. Если открыть авторитетный морфемный словарь А. Н. Тихонова, то увидим, что в слове «преподаватель» сейчас выделяется корень -преподава-, а в слове «граница» нет суффикса.

Миф #4. Употребление словосочетания «закончить школу» — речевая ошибка

История развития русского языка опровергает этот тезис. Дело в том, что в конце XIX — начале ХХ века и словосочетание «окончить школу» считалось ошибочным. Правильным было «окончить учение в школе». Но постепенно произошел перенос по сходству, и вместо «окончить учение в школе» стали употреблять вполне нам привычное «окончить школу». А в конструкциях «окончить учение» — «закончить учение» глаголы выступают полными синонимами. Поэтому и для глагола «закончить» допустим такой же перенос по сходству — «закончить школу».

Известные лингвисты, например А. Реформатский, употребляли такие словосочетания, в школьных учебниках они активно использовались и сейчас используются. В многочисленных справочниках по культуре речи, выходивших во второй половине ХХ столетия, не рассматривается как ошибка словосочетание «закончить школу». Правда, в толковых словарях русского языка такое лексическое значение для глагола «закончить» не фиксировалось до начала XXI века. И впервые норма такого употребления появилась в «Толковом словаре русского языка», выпущенном Институтом лингвистических исследований РАН в 2003 году.

Миф #5. Если слово не употребляется без «НЕ», оно пишется с «НЕ» слитно

Со школьной скамьи мы запоминаем это простое и логичное правило. Однако в авторитетных орфографических словарях для некоторых слов оставлено раздельно написание: «не замай», «не обессудь», «не обинуясь», «не поздоровиться», «не преминуть», «не оберёшься», «не нарадоваться». Сейчас мы не используем слова «замай», «обессудь» и т.д., но по традиции продолжаем писать их с «НЕ» раздельно.

Вы думаете, что гибрид человека и животного возможен лишь в научно-фантастическом кино или в фильме ужасов? Вовсе нет: ученые по всему миру проводят эксперименты по межвидовой гибридизации.

Люди порой одержимы утопическими идеями, и рождение химеры стало одной из таких. Гибрид человека и животного заинтересовал учёных ещё в конце 19-го века, и даже есть несколько случаев удавшихся экспериментов. У них было много противников, много почитателей, но реальные результаты опытов поразили и тех, и других.

Первое появление гибрида человека и животного в учёном мире

Первое скрещивание подобного типа было успешно проведено в лаборатории Шанхая в 2003 году. Команда ученых использовала генетический материал человека и кролика. Зародыши развились до этапа формирования стволовых клеток, чего и добивались ученые: такой материал требовался для того, чтобы в перспективе выращивать человеческие органы. Это не первый случай, когда ученые решались на подобные эксперименты. Исследователи из США пытались провести похожий опыт гораздо раньше, но их эксперимент не увенчался успехом.

Человек и его прямой предок

Некоторые исследователи утверждают, что в далеком 1967 году китайские ученые уже проводили опыты по созданию пугающего гибрида человека и животного. Целью экспериментов было оплодотворение самки шимпанзе человеческой спермой. Однако в планы ученых вмешалась разгоревшаяся в Китае культурная революция, и проект был приостановлен. И это к лучшему: потенциальная жизнь такого существа обречена на пожизненное заключение в стенах экспериментальных лабораторий.

Гибрид человека и свиньи

Клиника Мэйо в Миннесоте использовала генетический материал человека и успешно создала первый реальный гибрид человека и свиньи. Цель эксперимента — изучить, как будут взаимодействовать клетки человека и свиньи. В результате ученые вывели новое животное, которое, впрочем, ничем внешне не отличалось от своих собратьев. Но группа крови была уникальной: в природе ничего подобного еще не было.

Гибрид человека и козы ради фармацевтической промышленности

В 2009 году российские и белорусские генетики совместно модифицировали коз для производства грудного молока человека. В перспективе эти гибриды человека и животного помогут создавать лекарственные средства и продукты питания из нового молока, по составу близкого к человеческому. Вскоре после этого команда китайских ученых использовала целое стадо крупного рогатого скота для похожих экспериментов. Цель состояла в том, чтобы получить возможность конвейерного производства грудного человеческого молока. Появится ли диковинка в супермаркетах — узнаем в ближайшем будущем.

Ещё один гибрид человека и мыши

В 2010 году в Институте биологических исследований Salk создали мышь с печенью, практически идентичной человеческой. С помощью этого эксперимента ученые изучали малярию и гепатиты В, С, которыми могут болеть лишь человек и шимпанзе. Эксперименты на родственных человеку животных вызывают бурную реакцию общественности, а мыши с человеческими органами позволяют ученым избежать эту проблему. Ученые полагают, что исследования этих гибридов человека и животного приведут к новым прорывам в медицине.

Гибрид человека и обезьяны

В 2007 году в Йельском университете провели терапию с помощью трансплантации стволовых клеток человека. В результате обезьяны, страдавшие болезнью Паркинсона, смогли ходить, есть и двигаться лучше, чем это было раньше. Однако с этической точки зрения эксперимент вызывает множество непростых вопросов. Человеческие клетки «мигрировали» в мозг обезьян, фактически изменив особенности функционирования головного мозга. Опыты над такими гибридами человека и животного неизбежно заставляют ученых задуматься: где пролегает та грань, после которой вмешательство в чужой организм приводит к изменению самой его сущности?

Алиса Горбунова