Социальные сети, опекающие родители, повышенные требования успешности — все это затрагивает современных детей. Взрослеют ли они из-за этого быстрее или медленнее в сравнении с предыдущими поколениями?

Дети в наши дни больше не дети, говорят взрослые, которые помнят детство, свободное от правил, чрезмерного надзора и цифрового давления, с которым сталкивается современная молодежь. В некоторых отношениях это действительно так. Среднестатистический родитель покупает ребенку смартфон в возрасте 10 лет, открывая мир, незнакомый предыдущим поколениям — с неограниченным доступом к новостям, социальным сетям и другим привилегиям, которые раньше были доступны только взрослым. Это делает детей эмоционально зрелыми еще до того, как они достигают совершеннолетия.

Для обозначения этого процесса существует термин «KGOY» (kids getting older younger), который означает, что сегодняшние дети более сообразительны, чем предыдущие поколения.

На этом основана маркетинговая идея, которая гласит, что товары нужно рекламировать детям, а не родителям, так как им более интересны разные брендовые истории. Эта теория возникла в нулевые годы, и с тех пор эксперты пытаются доказать раннее завершение детства, указывая на различные причины — начиная с возраста, в котором детям покупают смартфон, и заканчивая тем, что дети сейчас смотрят больше телевизионных программ для взрослых. Также затрагивается проблема давления на девочек-подростков со стороны бьюти-индустрии в социальных сетях.

Хотя многие переживают, что дети взрослеют слишком быстро, есть свидетельства того, что они взрослеют медленнее. Поколение Z достигает традиционных показателей взрослости, таких как законченное образование и уход из дома, позже, чем предыдущие поколения. Исследования показали, что подростки начинают заниматься «взрослыми» делами, такими как секс, свидания, употребление алкоголя, прогулки без родителей и вождение, намного позже, чем более старшее поколение.

Технологии открывают детям новые возможности, делая их более интеллектуально развитыми. Однако действительно ли они взрослеют быстрее — это вопрос перспективы. Возможно, пришло время пересмотреть то, что мы считаем этапами взросления.

Что такое детство?

Чтобы понять, как оценивать взросление, важно решить, что же большинство людей подразумевает под понятиями «детство» и «взрослая жизнь». Исключая биологические показатели, такие как достижение половой зрелости, наше понимание детства в значительной степени лишь социальная конструкция. Люди смотрят на это по-разному в зависимости от того, когда и где они выросли, и это мешает выделить конкретные признаки и дать количественную оценку.

В большинстве стран люди считаются взрослыми с восемнадцати лет, но в некоторых странах бывает по-другому. В Японии вы считаетесь ребенком до двадцати лет, в то время как в других странах, например, в Иране, взрослыми становятся уже в девять. Определения детства также исторически менялись: в XIX веке детям в возрасте до десяти лет было свойственно работать, а понятия «подросток» не существовало до 1940-х годов. До этого считалось, что люди просто переходят из детства во взрослую жизнь.

Как же тогда мы понимаем идею быстрого взросления – и есть ли оно на самом деле? «Основные этапы развития детей не меняются, — говорит старший вице-президент и директор Центра детей и технологий Шелли Пасник. — Внешний мир постоянно меняется, но когнитивные и эмоциональные этапы развития детей остаются неизменными».

По ее мнению, идею «взросления» в социальном и культурном смысле трудно измерить и оценить количественно. Существует огромное количество межкультурных, языковых и связанных с развитием аспектов детства, и практически невозможно выделить что-то одно в качестве основного фактора, влияющего на скорость роста и взросления детей.

По некоторым свидетельствам, люди склонны идеализировать детство, представляя его беззаботным и счастливым временем. Взрослые, жалующиеся на стремительное взросление современных детей, вероятно сравнивают их с искаженным и ностальгическим представлением о собственной юности, которое не вполне соответствует действительности.

Медиа-концепции

«Что изменилось, так это доступ детей к информации, — утверждает Пасник. — Все эти видео-платформы, социальные сети и интерактивные колонки с неограниченными возможностями для распространения контента». Дети теперь постоянно получают так называемые медиа-концепции — контент, предназначенный для взрослых и просматриваемый в основном через интернет. И это происходит гораздо раньше в сравнении с предыдущим поколением.

«Мы наблюдаем повышенное воздействие материалов насильственного и сексуального содержания, которое ведет к снижению чувствительности к подобным вещам. Это связано с тем, что детский мозг не полностью развит для обработки информации по сравнению со взрослым мозгом, — говорит психиатр детской больницы в Сан-Франциско Уиллоу Дженкинс. — Конечно, часть воздействия приходится на других людей. Дети общаются с незнакомыми людьми без присмотра, что приводит к повышенному риску кибербуллинга или взрослых разговоров, к которым они не готовы».

По словам Пасник, это приводит к тому, что дети сталкиваются с реалиями взрослой жизни раньше, чем они бывают готовы по уровню развития, и это часто интерпретируется как «слишком быстрое взросление».

Однако Дженкинс отмечает, что технологии — это ни плохо, ни хорошо, и существует множество пугающих фактов, связанных с увеличением доступа молодежи к социальным сетям. В связи с этим часто цитируют анекдот, в котором родители предыдущего поколения беспокоились о том, что дети смотрят телевизор, а теперь социальные сети стали новой социальной болезнью, которой людям следует опасаться.

На самом деле, в знакомстве с контентом, недоступном предыдущим поколениям, есть и позитивные моменты. Технологии позволяют детям самостоятельно учиться и критически мыслить, благодаря доступу к более широкому кругу источников. Возможность получить больше знаний и социальных связей вне семьи для детей из отдаленных районов бесценна, как и доступ к поддержке и сообществу для групп меньшинств.

Или дольше оставаться детьми?

Технологии — далеко не единственная социальная сила, влияющая на темп развития детей. За последние несколько десятилетий воспитание во многих странах стало более интенсивным, и дети сегодня привыкли к более структурированным играм, к внеклассным занятиям и родительскому присмотру.

Влияние этого на детей горячо обсуждается — один из аргументов заключается в том, что мы возлагаем на детей завышенные ожидания в отношении того, что они могут распоряжаться своим временем, как взрослые. Это приводит к ненужному стрессу (и потере важного беззаботного этапа детства). Другой аргумент гласит, что это приводит к появлению поколения изнеженных молодых взрослых, не способных принимать самостоятельные решения (и затяжному и нездоровому детству).

«В последние годы идут дискуссии о том, что жизнь детей становится более регламентированной и контролируемой», — говорит почетный профессор социологии Университета Индианы Уильям Корсаро. Он называет активное участие родителей и детей во внеклассных мероприятиях и уроках вне школы, а также «завышенные» опасения по поводу детской безопасности и более низкий уровень рождаемости (меньшее количество друзей для игр) факторами, которые заставляют детей взрослеть медленнее.

Эту теорию повторила Джин Твенге в книге «Поколение I» в 2017 г. Основываясь на опросе 11 миллионов молодых людей из США, Твенге утверждает, что дети, родившиеся после 1995 года, вопреки распространенному мнению, взрослеют медленнее, гораздо позже проходя этапы, традиционно считающиеся «взрослыми».

Это объясняется тем, что смартфоны позволяют детям общаться, не выходя из дома, и поэтому они меньше вовлекаются в такие занятия, как выпивка со сверстниками или секс. Но это указывает на эволюционную идею, известную как «теория истории жизни», которая разделяет созревание видов на «медленные» и «быстрые» стратегии – чем безопаснее окружающая среда, тем медленнее они мужают.

В эпоху низкой рождаемости и высокой продолжительности жизни, дети тесно связаны с родителями и растут в более безопасной среде, а значит, взрослеют медленнее. Их не подталкивают к независимости так же, как детей, растущих в условиях быстрого взросления, – то, что пережили предыдущие поколения.

Пандемия, похоже, только усугубила эту проблему. Вместо школы дети были дома, не уезжали в университеты и не могли устроиться на работу, которая давала возможность почувствовать первый вкус независимости. По большинству традиционных показателей они взрослели медленнее, чем дети, родившиеся всего на несколько лет раньше, но с другой стороны им пришлось столкнуться с неприятной действительностью и социальной ответственностью, такой как ношение масок, что стимулировало более активное противостояние со взрослым миром.

Вопрос перспективы

Хотя факты свидетельствуют о том, что в культурном и социальном смысле дети взрослеют не быстрее, чем раньше, это связано с нашим пониманием термина взросления.

С одной стороны, дети действительно растут медленнее, оставаясь маленькими благодаря социально дистанцированному и цифровому миру, где родители — ближайшие спутники в реальной жизни. С другой стороны, дети показывают, как выглядит взросление в современном мире. На самом деле проще всего заявить, что более широкий взгляд на жизнь за пределами родного города и местной компании друзей, который дают технологии, или умение ориентироваться в онлайн-мире — это такие же важные этапы и маркеры взросления, как вождение автомобиля и переезд из семейного гнезда.

В конечном счете, существует множество факторов, влияющих на скорость взросления детей, и эти обстоятельства сугубо индивидуальны. Наше понимание того, где же заканчивается детство и начинается взрослая жизнь — и где между ними проходит граница — весьма субъективно и размыто. Общество не стоит на месте — оно постоянно развивается, и то, как выглядит и ощущается детство, меняется тоже. В наши дни процесс «взросления» кажется более сложным, но дети не видят разницы, так же как родители не знали жизни без интернета, телевидения, телефонов или чего-либо еще, что, по мнению их собственных пап и мам, подталкивало их взрослеть быстрее или медленнее.

Современный мир больше не делится на «онлайн» и «офлайн». Общество настойчиво приковывает человека к мессенджерам, почте, соцсетям. Однако есть и те, кто сопротивляется: ограничивает интернет и не сидит в гаджетах. Что побуждает «детей цифрового века» отрекаться от цифровых же благ?

Жизнь онлайн

Когда-то передовые технологии были уделом избранных. Раньше других купил мобильный телефон, провёл домой интернет, заимел смартфон с 3G? Почти небожитель! Сейчас это стало массовым, приоритеты сместились, а от гаджетов принято уставать. 62% опрошенных британцев признались — их не устраивает, что за экраном они проводят столько времени.

Около 50% россиян и американцев сказали, что чувствуют себя потерянными без смартфона. При этом 25% жителей РФ заявили, что периодически сбегают из цифрового мира — примерно такие же показатели в Испании, Италии, США и Франции.

Смартфоны, соцсети и бесконечные уведомления попросту утомили народ. Безлимитный интернет больше не считается привилегией — это обязанность и бремя.

Мир реагирует на перестановки: например, первый раз за пятилетку выросла популярность кнопочных мобильников. Появляются лагеря для «зависимых». Один из таких центров, reSTART Life в Сиэттле, возглавляет бывший разработчик игр, скрывающий свою личность от журналистов и возможных работодателей в сфере IT.

Но агент Associated Press туда всё-таки проник и сделал репортаж о пациентах. Группы устроены по принципу анонимных алкоголиков. Парни от 20 до 28 лет, заглушавшие жизненные неурядицы онлайном, должны признаться: «Меня зовут так-то, и я зависим от интернета и технологий». А потом идти батрачить на ферму.

Есть нечто подобное и в России. Летом под Казанью работает лагерь «ВсёВыключено». В отличие от оздоровительных аналогов, он предлагает кратковременную разгрузку — с пятницы по воскресенье. Организатор Дмитрий Никитин включил в программу спортивные игры, практики цигун и занятия творчеством. При этом на территории запрещены не только гаджеты и любые разговоры о работе, но даже наручные часы. «Многие участники никогда не обходились без часов, а тут им свои биологические подсказывают, когда проснуться, когда пойти поесть, когда лечь спать. Для них это новый опыт», — рассказал Дмитрий в беседе с vc.ru.

«Цифровой детокс» очень кстати, если человек устал от технологий и вынужден брать паузу. Сейчас в движение входят миллионы людей и большие бренды.

«Доводит до клинической депрессии»

По данным языкового корпуса COCA термин «цифровой детокс» был зафиксирован в 2011-м, а уже через два года попал в Оксфордский словарь английского языка. Это не единственный тренд цифровой гигиены — ещё в 2007 году создали метод Inbox Zero, призывающий не оставлять ни одного сообщения во входящих. Однако детокс стал первым движением на волне популярности «умных гаджетов». Именно в 2013-м, по данным Gartner, количество смартфонов впервые превысило половину от общего числа телефонов.

Сегодня «детоксят» не только отдельные обыватели, но и целые организации — например, в январе британский университет De Montfort University на шесть дней отказался от ведения официальных соцсетей, призвав студентов поступить так же.

В РФ эту идею в основном обсуждают либо со страниц интернет-глянца, либо на ресурсах, посвящённых поп-психологии. Хотя русский человек тоже в теме — вплоть до высших кругов власти. «У меня была прекрасная возможность в августе, когда я ушёл в отпуск, остаться практически без интернета. Это был цифровой детокс, он, наверное, не менее важен, чем физический», — цитирует РИА Новости спецпреда президента по цифровому развитию Дмитрия Пескова.

Мода дошла и до простых смертных. По мнению Оксаны Стяжкиной, телеведущей кировского канала «Первый городской», даже два дня без техники дают значительную психологическую разрядку. В разговоре с 4PDA она рассказала, зачем временно отказывается от устройств:

"Несколько месяцев у меня не было выходных — именно таких, когда ты можешь поваляться в кровати до обеда, побездельничать. Каждый день был наполнен общением с огромным количеством людей, сотней дел, рабочих моментов. В какой-то миг я поняла, что морально истощена, и нет больше сил ни на что."

Начав практиковать цифровой детокс порядка двух лет назад, Оксана каждые полгода устраивает дни без смартфона, а освободившееся время тратит на чтение, прогулки и релаксацию. В конечном итоге это даёт рост продуктивности: «После такого цифрового детокса чувствуешь себя полным сил. В голову приходит куча новых идей, как будто перезагружаешься».

Пока одни восстанавливаются «передышками», другие пытаются искоренить источник усталости — хотя бы в рамках цифровой экосистемы.

Профессиональный фотограф Денис Плотников не только делает перерывы в использовании гаджетов, но и заменяет соцсети на более «здоровые» приложения. Осознав, как часто проверяет «твиттер», он искоренил его из мобильной жизни, «заменил книжкой». В разговоре с 4PDA Денис отметил, что разрядка помогает по-новому взглянуть на соцсети:

Иногда я открываю Instagram на планшете, чтобы проверить сообщения, и я просто в некотором шоке от того, сколько там рекламы. Когда смотришь её постоянно, глаз замыливается и воспринимает не так остро. Но стоит сделать перерыв, как понимаешь, сколько её показывается постоянно.

При этом клинический психолог Михаил Владимирский в разговоре с 4PDA отметил, что в зависимости от современных технологий ничего нового нет — примерно так же в начале XX века народ «залипал» на радиопередачи. Однако эффект от телефонов, по его мнению, более выражен.

Зависимость от интернета и гаджетов уникальна тем, что они интерактивны и способны непрестанно бомбардировать нас яркими стимулами. За поиск новых впечатлений отвечает нейромедиатор дофамин, и мы постепенно становимся своего рода дофаминовыми наркоманами.

Участвуй и зарабатывай

Движение за детокс превратилось в огромную волну. Логично, что её захотели оседлать большие компании. Google и Apple, крупнейшие поставщики мобильного софта, ввели специальные счётчики: пользователь может посмотреть, сколько часов у него уходит на соцсети и игры. Именно так наш собеседник Денис Плотников отслеживал прогресс в достижении «цифрового баланса».

После недельного эксперимента он выяснил, что на 14% сократил время, проведённое за листанием лент. Спустя вторую неделю — ещё на 17%. Спустя третью — на 30%. В итоге фотограф проводит за смартфоном до трёх часов в день. Денис отметил, что отныне уделяет технологиям меньше внимания, зато больше остаётся на личную жизнь.

И если Apple только прикрутила счётчик, то Google пошла дальше. Под брендом Digital Wellbeing компания продвигает комплекс мер по ограничению технологий в личной жизни. Например, можно приструнить YouTube специальным таймером, который не позволит вам смотреть ролики с Хованским и Гориным пять часов подряд. Или задействовать систему управления уведомлениями — она гасит звук и всплывающие окна у неважных обновлений.

Более радикальный подход предлагают авторы телефона Palm. Там можно включить режим Life Mode, который не просто убирает сообщения, но и глушит сотовую связь с Wi-Fi. До тех пор, пока пользователь сам не решит проверить, что творится в онлайне. При этом аппарат играет роль «телефона-компаньона». Американский оператор Verizon, имеющий эксклюзивные права на распространение Palm, не продаёт его «в одиночку»: аппарат доступен только как дополнение к основному, при этом оба делят один номер.

Выглядит подозрительно: избавиться от технической зависимости, купив новый гаджет? Где-то тут притаился логический сбой.

Да и стоит устройство странных денег — 350 долларов, почти 25 тысяч рублей. Вызывают вопросы и «лагеря цифрового детокса», похожие на любые другие заведения для курортников. Ведь со времён «первого турагента» Томаса Кука загородный отдых всегда позиционировался как «ментально оздоровительное занятие».

Пример Google тоже смущает. Одной рукой ратуют за цифровое благополучие, ограждая пользователя от лишних уведомлений, а другой — добавляют суматохи в наш мир. Возьмём «Google Карты»: стоит разок зайти в приложение, как оно тут же спрашивает о впечатлениях, предлагая внести посещённое место в хронологию. Под прицелом и электронная почта, куда попадают отчёты, рассылки и, опять же, уведомления. Даже пресловутое «Добавить 20 снимков в архив?» от фотосервиса Google — ещё один крючок для пользователя.

Конечно, можно настроить инструменты так, чтобы они лишний раз не отвлекали. Однако народ обычно пользуется тем, что дают — не зря браузер Internet Explorer годами держал половину рынка.

Выходит, корпорации используют идею цифрового детокса в корыстных целях. Одни хотят заработать, выпуская дорогущие гаджеты. Другие — привлечь внимание к своему бизнесу за счёт модного ореола. Третьи — набрать очков в глазах прогрессивной публики.

Зато решать проблему никто не хочет. А вдруг её нет?

Хомут цифровой эпохи

Есть. Анна Джонсон уверена: зависимость от смартфонов приведёт общество к тому, что оно не будет изобретать новые технологии, а лишь улучшать старые. «Если бы люди полагались на прямолинейную инновацию, они бы не изобрели автомобиль, а продолжали придумывать, как лучше управляться с лошадьми. Например, пытались бы научить лошадей двигаться быстрее». Но вместо этого человечество отказалось от бесконечного «апгрейда» лошадей — и придумало машину.

Мы рискуем оказаться последним поколением, способным хотя бы на время выпасть из цифрового мира. Уже сейчас в большинстве объявлений требуются «навыки ПК» и постоянный онлайн — как минимум, в рабочее время. Всё чаще работодатель ждёт от соискателя активной интернет-жизни — в прошлом году гремела история, когда парня не взяли из-за короткого списка друзей во «ВКонтакте». Мы всё сильнее прилипаем к экрану и сетевой жизни. Детокс не помогает — он снимает следствие, а не причину. Выхода нет?

В интервью WIRED директор градостроительной лаборатории Массачусетского института рассказал, что вместо отказа от технологий нужно искать способы отказа от дисплеев как таковых. Один из вариантов — голосовые ассистенты, уже доступные в каждом смартфоне и умной колонке. Или голограммы, которые могут появиться в будущем. По словам специалиста, тенденция к отводу гаджетов «на задний план» продолжится и в 2019 году, «позволив нам перестать верить, что смысл жизни таится в иллюзии, которую строит отказ от технологий».

Полностью вычеркнуть гаджеты из жизни уже нельзя: слишком глубоко они въелись в наше существование. Однако цифровой детокс — шанс вырваться из удушающей хватки технологий. Хотя бы на время. Пока мы ещё можем себе это позволить.

Современный человек попал в новую среду, к которой оказался не совсем готов.
Информационные «джунгли» лишили его флера современности, вернув в более первобытную форму, когда индивид полностью растворяется в коллективе. Социальные страхи и желания, максимально транслируемые благодаря соцмедиа, становятся его собственными, и это создает единую форму психологического восприятия и реагирования. «Мы» и «Они» во многом слились воедино.

Происходит активация стадного инстинкта. Частично это связано с ожиданием будущих социальных катаклизмов, которое уже реализовалось в виде выборов популистов по всему миру. Трамп ли, Орбан ли должны спасти своих граждан от ужасов грядущего мира. Вероятно, соцмедиа усилили индивидуальные страхи перед будущим, переведя их на социальный уровень.

Отрицательное влияние соцмедиа уже вышло наружу. В Великобритании врачи просят правительство взимать с Facebook и Instagram дополнительную плату — на решение порождаемыми ими проблем с ментальным здоровьем. Например, беспокойство, несчастье, депрессия достигли эпидемического уровня у детей и подростков, нанося урон каждой пятой девочке-подростку.

Что касается взрослых, то британский ученый Уильям Ван Гордон предложил новый, третий тип зависимости по аналогии с наркозависимостью. Химическая зависимость — от наркотиков и алкоголя, поведенческая — от игр или компьютерных игр. Третью он назвал онтологической зависимостью от себя. Ученый говорит: «Зависимость от себя становится истощающей после некоторого периода времени и принуждает нас не обращать внимания на правду и мудрость реальности».

Для Гордона это образ Нарцисса из греческой мифологии, который влюбился в свое собственное отражение. Сегодня это люди, которые постят селфи, чтобы продемонстрировать свой образ жизни.

Ван Гордон подчеркивает, что с помощью соцмедиа люди конструируют иной уровень себя, опираясь на лайки, посты и фолловеров, что не отражает реальной сущности человека. Интересно его мнение также о том, что технологии уводят нас от реальности, от текущего момента. И тут могут помочь ментальные практики буддизма.

Гордон сам 10 лет был буддистским монахом. Он видит онтологическую зависимость в том, как мы видим свое существование: «Люди, у которых неверный или ошибочный взгляд на себя, начинают думать, что они являются центром мира, в котором все другие формы жизни, объекты, понятия менее важны. Такое восприятие мира порождает обратную связь зависимости, постоянно поддерживающей эту веру в себя, что может приводить к функциональным нарушениям и ментальным болезням».

Одновременно следует признать, что не соцмедиа создали эту «ловушку» для человека. Она была всегда. Соцмедиа лишь облегчили попадание в нее современных людей, поскольку позволяют создавать искусственный мир под себя.

Если задуматься об этом феномене еще в несколько ином направлении, расширяя его, то онтологическая зависимость советского человека состояла в зависимости не от себя, а от государства. Ему внушали, что все его мысли и его счастье связаны только с государством. Этого не могло быть у западного человека, индивидуализм которого был заложен намного раньше. Коллективное счастье, жизнь всегда сильнее индивидуального, поэтому герои и отдают свою биологическую жизнь за социальное выживание.

Еще одним проявлением этой зависимости, уже снова индивидуальной, является колоссальное отвлечение человека от его работы, которое создают ему соцмедиа. Исследования, проведенные в Лондонском институте психиатрии, акцентируют: постоянное отвлечение и прерывание имеют очень сильный эффект. Электронная почта и телефонные звонки дают падение на 10 пунктов в уровне IQ, что в два раза сильнее влияния курения марихуаны. Постоянное прерывание имеет тот же эффект, что и ночные недосыпы.

В 2018 г. в Великобритании обнаружили, что люди проверяют свой смартфон в среднем каждые 12 минут, когда бодрствуют. 71% никогда его не выключают, 40% проверяют его в первые пять минут после сна.

Экс-консультант Apple и Microsoft Линда Стоун предложила для описания этой проблемы термин «постоянное частичное внимание». У себя на сайте она рассказывает: «Когда я интервьюировала 18–22-летних, то заметила, что они используют коммуникативные технологии способом, который я обозначила как «полусинхронно». Это не совсем синхронно и также не асинхронно. Текстовая переписка часто используется полусинхронным способом». То есть полное внимание ныне не используется.

В последнее время много говорилось, что молодое поколение обладает способностью заниматься сразу несколькими вещами. Возник даже соответствующий термин — multitasking. Однако на самом деле они быстро переключаются между разными видами деятельности, а не одновременно занимаются ими. Для этого нужна физиологическая адаптация к новым нагрузкам, в чем помогает выделение адреналина и кортизола. Однако кортизол влияет на серотонин и допамин, не давая нам стать счастливыми и спокойными. Отсюда влияние на наш сон и пульс.

Есть определенная связка ментальности с предпочитаемым вариантом соцмедиа. Анализ американской политической онлайн-рекламы показал, что организации, имеющие левые взгляды, более широко представлены в Facebook и Twitter, чем правые. В то же время правые тратят на рекламу в Google больше, чем либеральные группы. Поскольку что именно там находятся их сторонники.

Возник феномен поляризации взглядов. Частично это связано с исчезновением «магистральных» СМИ — печати и телевидения, которые задавали более умеренные взгляды и были доминирующими. Эти СМИ были более ориентированы на всех, нынешние соцмедиа могут быть ориентированы на самые разные группы.

Нынешний человек не хочет слушать другого, не хочет признать его правоту, считая себя правым во всем. Ему помогли в этом соцмедиа, где теперь может быть найден любой взгляд. Люди с асоциальными взглядами легко находят своих сторонников. То есть информационное стадо теперь может быть сформировано на базе любых убеждений. При этом не важно, насколько они истинны. Значимы лишь их способность запустить процесс самораспространения. Именно отсюда преобладание негатива в таких вирусных посылах.

В свое время М.Косински и Cambridge Analytica воспользовались психологическим таргетингом для того, чтобы выходить на людей, которые запустят этот процесс вирусного распространения наиболее активно. Психологические портреты, сделанные на базе лайков Фейсбука, позволяют определить их систему представлений, ее «болевые точки».

В «стаде», даже информационном, жить намного безопаснее и комфортнее, чем на воле. Но долгая история создания и воспитания свободного человека с помощью образования, книг, газет не должна оборваться на нас. Давайте оставим хоть чуточку свободы следующим поколениям.

Автор: Георгий Почепцов

Мексиканский художник Анхель Болиган Корбо (Angel Boligán Corbo) является одним из лучших карикатуристов современности. Работы 50-летнего карикатуриста, очень вдумчивые и цепкие, заставляют обратить внимание на то, как сильно изменился мир за последнее время.