1. Маленький ребенок рождается счастливым, но не «вкусившим жизни». Только посредством духовной подготовки (или самодисциплины – сюйе) мужчина и женщина получают возможность жить полноценно и «чувствовать вкус» жизни. Только так можно полюбить жизнь. Самодисциплина же «укрепляет нутро» (местонахождение самообладания), а значит – усиливает жизнь.

2. «Умелая» самодисциплина в Японии имеет логическое обоснование: она улучшает контроль человека над собственной жизнью. Любое бессилие, которое он будет чувствовать как новичок, преодолимо, говорят они, потому что в итоге он или начнет получать от обучения удовольствие, или сдастся. Ученик должным образом овладевает своей профессией, мальчик осваивает дзюдо, молодая жена приспосабливается к требованиям свекрови. Вполне понятно, что на первых этапах подготовки мужчина и женщина, не привыкшие к новым требованиям, могут захотеть избавиться от этого сюйе. В таком случае их отцы, скорее всего, скажут им: «Что же ты хотел? Для того чтобы почувствовать вкус к жизни, необходимо пройти некоторую подготовку. Если ты сдашься и совсем не будешь себя тренировать, то в результате непременно окажешься несчастен…» Сюйе, согласно их излюбленной поговорке, «очищает тело от ржавчины». Человек превращается в сверкающий острый меч, каковым он, разумеется, и хотел бы стать.

3. Характер этого состояния мастерства (муга) в том, что… «не существует разрыва, даже в толщину волоска, между волей человека и его действием». Электрический разряд проходит прямо от положительного полюса к отрицательному. В людях, которые не достигли мастерства, присутствует, так сказать, изолирующий экран, который находится между волей и действием. Он называется «наблюдающим «Я», «вмешивающимся «Я», и когда этот экран устраняется специальной тренировкой, мастер утрачивает чувство «я это делаю». Цель замыкается сама на себе. Действие происходит без усилия… в совершенстве воспроизводит ту картину, которую рисовал в уме исполнитель. Такого рода мастерства в Японии добиваются самые обычные люди.

4. Человека в детстве настоятельно обучают осознавать собственные действия и судить о них в свете того, что скажут люди; его «я-наблюдатель» крайне уязвим. Чтобы отдаться восторгу своей души, он устраняет это уязвимое «Я». Он перестает чувствовать, что «он это делает», а затем начинает ощущать в душе свои подлинные способности подобно тому, как ученик в искусстве фехтования ощущает способность стоять на четырехфутовом столбе без страха упасть.

5. Самая крайняя, по меньшей мере для западного уха, форма, в которой японцы выражают эту мысль – в высшей степени одобрительное отношение к человеку, «который живет, как будто уже умер». Буквальный перевод звучал бы как «живой труп», и во всех западных языках это выражение имеет неприятный оттенок. Японцы говорят: «живет, как будто умер», когда имеют в виду, что человек живет на уровне «мастерства». Это выражение используется в обычных повседневных наставлениях. Чтобы приободрить мальчика, который переживает относительно выпускных экзаменов в средней школе, ему скажут: «Относись к ним как человек, который уже умер, и ты легко сдашь». Чтобы успокоить друга, который заключает важную для бизнеса сделку, скажут: «Будь словно ты уже умер». Если человек переживает серьезный душевный кризис и заходит в тупик, достаточно часто с решением жить он выходит из него «как будто уже умер».

6. Муга основано на той же философии, что и совет жить «как будто ты умер». В этом состоянии у человека отсутствуют настороженность к себе и, следовательно, весь страх и предусмотрительность. Иными словами: «Моя энергия и внимание беспрепятственно направляются прямо к осуществлению цели. «Наблюдающее «Я» со всем своим грузом страхов больше не стоит между мной и целью. С ним ушло чувство скованности и напряжения, склонность к депрессии, которая беспокоила меня в прежних поисках. Теперь для меня все стало возможным».

7. По западной философии, практикуя муга и «жизнь как будто ты умер», японцы устраняют совесть. То, что они называют «наблюдающим я» или «вмешивающимся я», служит цензором, судящим действия человека. Разница между западной и восточной психологией отчетливо проявляется в том, что, когда мы говорим о бессовестном американце, мы имеем в виду человека, утратившего чувство греха, которым должен сопровождаться проступок, но когда эквивалентное выражение применяет японец, он имеет в виду человека, который перестает быть напряженным и скованным. Американцы имеют в виду плохого человека, японцы – хорошего, тренированного человека, который способен полностью реализовать свои способности. Они имеют в виду человека, которому под силу самые трудные и решительные бескорыстные действия. Главная мотивация хорошего поведения для американца – это вина; человек, который из-за огрубевшей совести перестает ее чувствовать, становится антиобщественным. Японцы представляют проблему иначе. По их философии, человек в глубине души добр. Если его побуждение может быть непосредственно воплощено в действие, он поступает целомудренно и легко».

Подробнее см. Р. Бенедикт «Хризантема и меч. Модели японской культуры» (Наука, 2007).