Лето - яркое время, залитые солнцем дни и бессонные летние ночи. В такое время и живописи хочется под стать: значимой, яркой, полной любви и незамутнённой красоты. Многие художники рисовали ярко и живо, но мало кто делал это так, как Густав Климт, картины которого сочатся яркими цветами, а сюжеты заставляют зрителей восхищённо выдыхать. Естественная женская красота и оживающие на глазах пейзажи навевают то чувство, которое Бетховен хотел выразить своей «Одой к радости».

Густав Климт родился в 1862 году в одном из районов Вены, находящемся на опушке знаменитого Венского леса, в семье художника-гравёра и ювелира (это тот редкий случай, когда «обязательные» сведения о родителях и вправду важны). Интересен тот факт, что оба брата выдающегося художника выбрали ту же стезю. Получив первые навыки рисования от отца, Густав отправился учиться в не слишком престижное художественно-ремесленное училище, где пошёл по направлению архитектурной живописи. Окончив училище, Густав не стал строить из себя бунтаря-творца и принялся работать по специальности, занимаясь в основном оформительской деятельностью. Его кисти принадлежат фрески в театрах Карловых Вар, Риеки, Райхенберга (для некоторых театров Климт рисовал и эскизы занавесов).

Несмотря на то, что прославился мастер другими полотнами, его оформительская живопись ценится зрителями и критиками не меньше прославленных холстов, подобные случаи в истории можно пересчитать по пальцам (из сравнимых по масштабу на ум приходит только Диего Ривера). Долгое время существуя за счёт коммерческих заказов, Климт не позволит себе сфальшивить даже здесь и речь идёт не только о работе оформителем, но о создании внушительной серии портретов австрийской богемы. По ним можно заметить, как формируется новый стиль художника: сохраняя покуда «классические» черты лица и пропорции тела, Климт постепенно заменяет, видоизменяет фон на свой лад; оттуда «пожар» фантазии перебрасывается на одежду, чтобы вплотную подобраться к самому сокровенному…

Одной из важных вех в творчестве художника стала работа над оформлением столичного Художественно-исторического музея. В 1988 году художник получает императорский «Золотой крест», а в 1892 году, после смерти отца, на его плечи ложится забота о семье. В это же время Густав начинает вырабатывать свой «фирменный» неповторимый стиль. В 1897 году Климт становится президентом Венского сецессиона – художественного объединения, не имевшего манифеста и объединённого лишь общим желанием развивать новые стили, проводить художественный обмен с художниками других стран и продвигать творчество членов объединения. В этот период Климт создаёт ряд пейзажей, ставших впоследствии классическими.

Пейзажи Климта близки к импрессионистским вещам Моне, но при этом изящная детальность полотен возведена здесь в абсолют («Цветущие маки»). Мазки становятся меньше и, если зритель расфокусирует взгляд, полотно рискует рассыпаться на крошечные «пиксели» краски, это же, впрочем, и добавляет картинам жизни, как будто лёгкий ветерок заставляет дрожать траву и листья деревьев вокруг смотрящего. Может показаться, что кто-то разобрал абсурдистские брызги Поллока и, собрав их, как кубик Рубика, получил эффект, которого чуть позже и в несколько ином решении добьётся Клее, когда множество разрозненных на первый взгляд несущественных элементов и создают самое картину. Безусловно Климт далёк от абстракционизма и сюрреализма, но необычайная техника мастера заставляет искать столь же необычные сравнения. Некоторые полотна («Сад с распятием у коттеджа») по постимпрессионистскому накалу близки, например, Гогену, а иные («Две девушки с олеандром») даже к прерафаэлитам. Чувствуете масштаб разброса? К слову, карандашные наброски мастера («Лежащая полуобнаженная с лицом, наполовину закрытым рукой») вполне можно назвать работами предвосхитившими появление Шиле.

Климт вообще был художником ищущим. Если взять ранние его работы, сложно будет представить, что рисовал их и полотна знаменитого «Золотого периода» один и тот же человек. Впрочем, и «в золоте» художник не планировал задерживаться слишком долго – идти дальше помешала не старому ещё Климту смерть. Классическое построение фигур, привычная композиция, «традиционные» сюжеты, свойственные ему в начале карьеры, отошли со временем на второй план. Но именно работа оформителя, судя по всему, оказала большое влияние на формирование мастера. Разделение переднего и заднего плана с последующим «размытием» последнего (причина этого кроется не в лени художника, а в выделении таким образом происходящего на переднем плане) является очень характерным для Климта.

Наиболее очевидным это становится, когда «в кадре» появляется человеческая фигура – художник тут же забывает о происходящем на заднем плане. Природа – жизнь и поэтому интересует Климта, но женщина для него является высшим воплощением жизни – именно поэтому на полотнах так редки мужские фигуры. Мир Климта – греческий театр наоборот, где все роли (как положительные, так и отрицательные) отведены женщинам. Женщина – продолжательница рода и дарительница любви, она же смерть, но смерть не печальная и жестокая, а закономерная и непредвзятая.

Обнажённая натура у мастера в поздний период творчества очень часта, за что Климт был неоднократно порицаем всеми: обществом, властями, клерикалами. Упрёки эти откровенно смешны и дело тут вовсе не в том, что современному зрителю подобный уровень «эротики», как слону дробина и не в извечной апелляции к «Микеланджело тоже рисовал обнажённую натуру!». Только слепой не разглядит сквозь наготу женщин Климта чувственность, далёкую от нарочитой похоти. Спокойствие, романтизм, открытость его героинь не могут выглядеть непристойно даже в монастыре. (Справедливости ради всё же стоит отметить, что в карандашных набросках художник порой шёл гораздо дальше). Также стоит сказать несколько слов о женских типажах мастера: их много, и они разные. Есть соблазнительницы «в самом соку», есть скромницы. Блондинки соседствуют с брюнетками и рыженькими. Худоба сменяется полнотой. Объединяет их одно: неидеальность. Абсолютная красота тревожит и отталкивает, заставляет высматривать изъян, но Климт был художником истинной красоты: непропорциональной, ассиметричной, натуральной.

Несмотря на признание, мастера не могли не задевать постоянные преследования и на одной из картин с очередной «обнажёнкой» Климт оставил для противников цитату из Шиллера: «Если ты не можешь твоими делами и твоим искусством понравиться всем, понравься немногим. Нравиться многим — зло». При создании аллегорических произведений, таких как «Бетховенский фриз» (монументальная роспись, занявшая три стены суммарной длиной более 34 метров) женское тело у мастера становится отображением характера: неумеренность оборачивается ожирением, смерть – худобой и так далее. Самым же «колоссальным» проявлением страсти и похоти в этой серии является… поцелуй, который потом перекочует в одноимённую картину, сделавшую Климта классиком.

Здесь-то самое время перейти к «Золотому периоду». Как вы помните, отец художника был ювелиром и этот факт так и просится, чтобы его увязали с необычным материалом, которым будет оперировать его прославленный сын много лет спустя. «Золотой период» называется так не только из-за творческого расцвета автора или изобилия на полотнах солнечных оттенков, но из-за использования в оформлении работ настоящего сусального золота. Это момент триумфа и признания, последний творческий пик, который успел покорить Климт. «Поцелуй», «Юдифь», «Адель Блох-Бауэр» — картины эти в прямом и переносном смысле стали золотом мировой живописи, а Густав Климт вместе с ними обрёл статус выдающегося самобытного художника.