Высокое искусство семейной дипломатии

Софья Абрамовна допила чай, выключила телевизор и решила начинать.

— Сема, что за странные рожи вы корчите в мое трюмо? Вы думаете без них недостаточно страшно?

Сема отскочил от зеркала и в страхе огляделся.

— Софья Абрамовна, я всегда полагал, что вы радиоактивны, как рентген. И только сейчас ваша способность видеть сквозь стены меня убедила полностью, — принял вызов Сема. — Кстати, вы знаете, что рентген у себя принимать надо не более двух раз в год? А иначе ваши вопросы про потомство все больше теряют шансы на ответы.

— Ша, Сема, ша, — успокоила Софья Абрамовна. — Я просто уже пятнадцать минут не слышу как вы вздыхаете от счастья, от того, что я с вами живу. Вот и сходила посмотреть. Только я не смогла разгадать эту странную пантомиму. В ваших гаражах будет бал-маскарад и вы решили быть сусликом-имбецилом?

— Нет, Софья Абрамовна, — Сема появился на кухне. — Мне надо было с вами поговорить, в связи с чем и возникла необходимость вернуть мое грозное лицо, которое вы напрочь мне отбили своим вероломным визитом к нам.

— Полноте, Семочка, — замахала руками Софья Абрамовна. — Страшнее, чем было, когда моя дочь сказала,что согласна выйти за вас, мне уже не будет. Единственное, чем вы меня можете напугать — это шубой. Я женщина воспитанная и не могу считать бестолочью человека, который мне подарил дорогую вещь. С другой стороны, вы все равно будете бестолочью и во мне возникнет диссонанс такой силы, что я могу лишиться дара речи.


— Софья Абрамовна, видит бог — я не считаю это дорогим решением всех моих проблем. Я даже был готов на кредит. Но Яков Моисеевич из мехторга, когда я показал ему вашу фотографию и огласил все, прямо скажем, монументальные размеры, напрочь отказался мне продавать что-либо. Он сказал, что у нас милый, провинциальный городок и бегемот в шубе его украсит слишком сильно. А у него нервы, внуки и забота о будущем этих внуков. В общем, Софья Абрамовна, давайте сразу к делу.

— Ай! Ай! Дайте мне минуточку. Я позвоню вашей маме и скажу, что вы наконец научились выговаривать слово «дело». Пусть у этой бедной женщины наконец-то притупится разочарование.

— Софья Абрамовна, — перешел к делу Сема. — Мне нужен ваш чулок.

— Чулок? — поперхнулась Софья Абрамовна.

— Ай, прекратите делать вид, что вам незнакомо это слово, — поморщился Сема. — Я купаюсь в ванной, когда там свободно от вас с вашей дочерью. Я вижу, что вы там беспардонно развешиваете. И из всего этого богатства я прошу всего один чулок.

— Вы знаете, Семочка, я уже очень хочу попасть на этот ваш карнавал в гаражах. Зачем вам чулок? И зачем вам один? Вы будете не сусликом, а, как раз наоборот, пьяной и небритой русалкой?

— Софья Абрамовна, почему женщина с такой богатой фантазией до сих пор живет у меня, а не пишет предвыборные программы за огромные деньги? — вздохнул Сема. — Все прозаичнее. Мы решили ограбить банк. Нас шестеро. Нам нужна неузнаваемость. Вы сами заставили меня это вам рассказать и не удивляйтесь, если наша банда решит заставить вас замолчать навсегда.

— Ой, ваша шайка не может заставить замолчать никого, включая радиоприемник. Сема, прекратите мне врать. Зачем вам неузнаваемость? Кто вас, с вашими вахлаками из гаражей, способен запомнить? Опять же без масок будет страшнее. Я знаю, что я говорю — я же вижу вас каждый день. Только отсутствие денег и моя природная отвага мешает мне отдать вам сразу все.

— Софья Абрамовна. Мы, конечно, могли бы взять по чулку у своих жен, но это в сумме три пары. Простой экономический расчет говорит нам, что лучше сделать из вашего одного шесть масок и останется еще и на следующий налет. Зачем нам убивать три пары белья для любимых женщин, если можно обойтись половиной пары от того, что завелось в наших печенках два месяца назад?

— Послушайте, молодой Япончик. Чтобы вас не узнали, вам надо у меня попросить сантиметров пятнадцать роста и ровные ноги. У вас тут маленький, провинциальный городок. Подпрыгивающий у окошка кассы, вы мало чем отличаетесь от подпрыгивающего там же вас в изысканном белье на тупой башке. И когда вы решили, что вам кто-то может дать денег от страха, а не из жалости?

— Софья Абрамовна!! — сдался Сема и засопел.

— Что Софья Абрамовна? Я уже много лет, как она, — Софья Абрамовна тоже начала терять терпение. — Не морочьте мне голову, слизняк! Зачем вам чулок? Не заставляйте меня встать и обнять вас из любопытства. Почему всегда надо доводить до крайностей?

— Не надо обнимать! — побледнел Сема. — Я в прошлый раз, будучи без сознания, вырвал. Сейчас могу и совсем не вынести.

— Ну?! — прикрикнула Софья Абрамовна.

— Лук я купил. Оптом. Лук держать не в чем, — сознался Сема.

— Так бы и говорили. Зачем гасить в себе единичные проблески хозяйственности? Может надо два чулка?

— Там всего 150 килограмм. Одного хватит, — ляпнул Сема и увидев, как багровеет теща добавил. — Это ж вам все! Пусть от вас пахнет витаминами, а не старостью, как обычно.

— Ой, Сема, провалитесь вы куда-нибудь, — вздохнула теща. — Я устала от вас за эти десять минут, сильнее, чем соцфонд от меня за последние десять лет. Возьмите чулок там в ванной, хамло трамвайное. Два возьмите. Один под лук, на втором сами повесьтесь. Обрадуйте нас всех. Пусть все овощи висят на одном балконе.

— Молчу, молчу. Спасибо, мать двоюродная, — пискнул довольный Сема и убежал за чулком.

Софья Абрамовна налила себе еще чаю и подумала: «А ведь, почти что ничья. Взрослеет парень. Небезнадежный».