Сияющая живопись Уильяма Тёрнера

Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер (англ. Joseph Mallord William Turner; 23 апреля 1775, Ковент-Гарден, Лондон, Англия — 19 декабря 1851, Челси) – британский художник, прославившийся изображениями стихии, в особенности, водной, предтеча импрессионистов. Ранний Тёрнер дал волю цвету на своих холстах и сделал свет главным героем картин, поздний же Тёрнер предвосхитил появление абстрактной живописи.

Особенности творчества художника Уильяма Тёрнера: сияющие цвета, предпочтение водных пейзажей сухопутным и бушующей стихии штилю, выведение цвета на ведущие роли. Приступая к работе над картиной, Тёрнер в первую очередь писал стихийное, неуправляемое, потоковое, а после уже появлялись формы, границы, и стихия принимала очертания.

Есть легенда, что последними словами Тёрнера были: «Солнце – это бог». История красивая, хотя ни подтвердить, ни опровергнуть ее не представляется возможным. Но разве так важно, что произнес Уильям Тёрнер на смертном одре, если всей своей жизнью он подтверждал, что его божество – именно солнце?

Живописец стихий

Если бы не Уильям Тёрнер (англ. Joseph Mallord William Turner), не было бы никакого импрессионизма, а значит, вообще всё пошло бы иначе в мировой живописи. Впрочем, никакое «если бы» невозможно. Солнце, воздух, вода и огонь – божества, служению которым Тёрнер посвятил жизнь. Немалых успехов добился он и в топографической живописи.

Ему было 14, когда одну из его акварелей выставили в Королевской академии и разрешили ему свободное посещение академии. К тому времени юный Тёрнер успел поучиться у архитектора Томаса Хардвика и акварелиста Томаса Мелтона. Кстати, впоследствии он говорил, что если бы выбирал путь заново, то предпочел бы архитектуру живописи.

Президентом Королевской академии в те годы был сэр Джошуа Рейнолдс, к которому Тёрнер-художник питал глубочайшее почтение. Нередко бывая у главы академии дома, Уильям любовался подлинниками Рубенса, Пуссена, Рембрандта. В старости он даже обронил, что, пожалуй, счастливейшие свои дни провел именно в общении с Рейнолдсом.

Еще ребенком Уильям пропадал целыми днями на Темзе, которую писал потом всю жизнь. Признание он получил в молодости, а собственную галерею открыл, когда ему и 30 не было. Это его идея фикс – чтобы все картины были собраны в одном месте.

Безусловным авторитетом и богом в живописи для Тёрнера был Клод Лоррен. Лоррен первый поместил на свои полотна сияющее солнце, главное божество Уильяма Тёрнера. По слухам, когда Тёрнер впервые увидел картины Лоррена, то от полноты чувств разрыдался и заявил, что повторить такое никому не под силу (1, 2). Тем не менее, именно ему удалось встать в один ряд со своим кумиром и оказаться достойным преемником, воспевающим солнце.

Начинал художник Тёрнер с акварелей, позже пришли гравюры, иллюстрации книг и наконец – масло. Он был чрезвычайно революционен для своего времени и при этом – востребован и признан. Его темы – стихия, струящийся свет, солнце, вода, огонь. Стихии на его картинах могут быть как спокойными, так и бурными, непокорными. Неизменным остается сияние и тепло, излучаемое его работами. Широко известна история, когда во время шторма он попросил привязать себя к мачте, чтобы наблюдать ураган изнутри. Не факт, что она реальна, но его полная самоотверженность во всем, что касалось живописи, и бесконечная преданность силам природы делают такое вполне возможным.

Семья и личная жизнь Тёрнера

Мать Уильяма Тёрнера окончила дни в доме для умалишенных. Любые упоминания о ней приводили художника в бешенство. Дело не только в тяжелых воспоминаниях о том, что им с отцом пришлось пережить, но и в опасении, как бы дурная наследственность не сказалась на нем. И действительно, иные язвительные критики, бывало, упрекали его в безумии.

А вот с отцом у художника сложились очень теплые и близкие отношения. Старый Тёрнер был цирюльником, а когда сын обрел независимость, большую часть времени жил с ним. Он стал главным помощником и страстным ценителем работ художника Уильяма Тёрнера. В биографиях Тёрнера смерть его отца (1829 год) обычно выделяют как отдельное значимое событие, что само по себе достаточно показательно.

История личной жизни Уильяма Тёрнера довольно темная, хотя основные персонажи известны. В конце 70-х он сдружился с семейством композитора Джона Денби. А когда тот умер – с его женой. Да так сдружился, что вскоре уже жил с ней. Сара Денби родила ему двух дочерей. Хорошим отцом Тёрнер не был, хотя в завещании дети упомянуты. Племянница Сары, Ханна Денби, с 23 лет служила у Тернера, присматривала за его хозяйством. Отношения их не ограничились рабочей стороной, по всей вероятности, имела место и сексуальная связь. Ханна всю жизнь была глубоко предана Тёрнеру. Судя по рассказам очевидцев, она была слегка не в себе, и с возрастом становилась все более эксцентричной. Она страдала какой-то кожной болезнью, в результате чего все ее лицо и тело оказалось покрыто коркой.

Последняя любовь Тёрнера – снова вдова, София Бут. Художник несколько лет снимал у нее комнату, приезжая в Магрит. По ее воспоминаниям, он никогда не участвовал финансово в их жизни… Соседи его знали как судебного делопроизводителя мистера Бута. Под конец жизни Тёрнер оставил на Ханну дом с галереей, а сам перебрался к Софии Бут. Однажды Ханна решилась, закутавшись с ног до головы, прийти к дому, в котором Тёрнер, тогда уже тяжело болевший, жил с Софией, постояла молча и ушла. У миссис Бут на руках ослабевший художник и скончался на 76-м году жизни. По ее воспоминаниям, даже не вставая с постели, Тёрнер частенько требовал рисовальные принадлежности и делал наброски в блокнотах.

Крутой нрав Уильяма Тёрнера

Большинство современников сходится во мнении, что Тёрнер нрав имел недружелюбный, резкий, и близко с ним лучше бы не сходиться. Он либо молчал, либо был бесцеремонным и язвительным. Впрочем, среди хора возмущавшихся дурным нравом Тёрнера встречаются и иные голоса. Однажды он гостил у одного из своих богатых покровителей и коллекционеров. На вопрос кого-то из домочадцев, почему бы ему не написать автопортрет, Тёрнер ответил: «Какой смысл рисовать такую незначительную фигуру, как я? Это может навредить моим рисункам. Люди скажут, что способен нарисовать такой малыш?». Нередко под броней нелюбезности скрывается застенчивость и стеснительность. Возможно, это в какой-то мере справедливо и в отношении Уильяма Тёрнера? Росту он был невысокого, сложения – крепкого, приземистого, грубоватым лицом напоминал бульдога, руки вечно обветрены, а пальцы – перемазаны краской. Нет, не денди лондонский скрывался за личиной академика, художника Тёрнера. Его сравнивали с моряком, крестьянином, извозчиком. Он и сам признавал, что не аристократ, а трудяга, в качестве своего «секрета» называя тяжелый ежедневный труд: «Не знаю другого гения, кроме гения упорной работы».

Когда Тёрнер писал, он приходил в неистовство. Уолтер Фокс, богатый коллекционер, с удовольствием покупавший картины Тернера, вспоминал, что тот начинал с того, что заливал жидкой краской бумагу, пока она не становилась совсем мокрой. Нередко он работал сразу над несколькими картинами – пока одна сохла, занимался следующей, затем переходил к другой, после чего возвращался к первой. Когда лист просыхал, художник, словно в исступлении, принимался рвать, скрести и тереть бумагу, причем эти движения казались лишенными какой бы то ни было системы, хаотичными. Но постепенно проявлялось изображение. Метод Тёрнера был противоположен классическому подходу с его строгой заданностью форм и фона. Тёрнер же сначала проявлял текучее, стихийное пространство, в котором работал, из которого под движениями его кисти, а нередко и пальцев рождались свет, цвет, сияние, солнце, вода, огонь. Последние правки перед выставками художники, случалось, вносили в уже развешанные в Академии картины. В исполнении Тёрнера это было совершенно дикое действо, он мог растереть краску плевком, подправить пальцем, а ярость, с которой он работал над картиной, заставляла тревожиться о целостности холста.

Уильям Тёрнер был отличным финансистом, умел распоряжаться деньгами. Сохранилась история о том, как Вальтер Скотт пытался привлечь его к иллюстрированию «Шотландских провинциальных древностей». В одном из писем издателю Скотт заявляет: «Ладонь Тёрнера столь же вызывает зуд, сколь талантливы его пальцы, и он, поверь мне на слово, ничего не сделает без наличных, причем за них – все, что угодно. Изо всех, кого я знаю, он почти единственный человек с дарованием, который так низок в этих вопросах». К деньгам Тёрнер относился с жадностью, но при этом после его смерти выяснилось, что с неимущего постояльца, снимавшего жилье в принадлежащем ему доме, много лет не брал деньги.

В общении с коллегами художник Тёрнер деликатностью тоже не отличался, а уж когда был произведен в академики в 1802 году, то и вовсе многие стали упрекать его в заносчивости и высокомерии. Тем не менее, его замечания коллеги чрезвычайно ценили, он мог с первого взгляда точно сказать, что стоит подправить в работе, и всегда это оказывалось правильным решением. Несмотря на далеко не легкий характер, работы его получили признание и в академии, и в домах богатых коллекционеров. Художник Бенджамин Уэст назвал Тернера величайшим живописцем современности и в весьма изящной формулировке признал его заслуги: «Рембрандт хотел бы так писать!.. Если б мог».

А вот преподавание оказалось слабой стороной Тёрнера. Речь его, профессора перспективы в Королевской академии, была скучна и сбивчива, хотя студенты все равно любили его лекции и приходили на занятия. Самое интересное начиналось, когда он, отбросив попытки читать лекцию, начинал показывать, что такое живопись, и каково оно – написать картину.

Сын богатого виноторговца Джон Рёскин встретил Тёрнера, когда художнику было 65 лет, Рёскину же – 21. Рёскин стал самым воинствующим поклонником искусства Тёрнера и яростным борцом за его репутацию. Искусствоведы к его фигуре относятся двояко, есть мнение, что Рёскин был пошловатым богатым франтом. Но кем бы он ни был, во многом благодаря его стараниям исполнена последняя воля Тёрнера – о том, чтобы его картины были по возможности собраны и выставлены в одном месте. С 1949 года – это лондонская галерея Тейт, официальная обитель работ Тёрнера.

Путешествия Тёрнера

Темза – страсть, любовь, главный объект, который он писал всю жизнь. Еще в молодости Тёрнер построил лодку и сплавлялся по реке, жадно впитывая сюжеты для будущих картин. В странствия он вообще отправлялся с одной целью – наполниться впечатлениями, отыскать новые темы и новые цвета.

В юности Тёрнер бродил по горным районам Уэльса, позже осваивал центр, север и юг Англии. С 1800-х он путешествует по Европе. Франция, которая еще не стала художественной меккой, Швейцария, Шотландия, Германия… Италия! Вот куда он рвался. Увидеть Рим, Турин, Милан, Верону, сделать бесчисленное множество эскизов и рисунков... Но главное – Венеция. Венеция Тёрнеру, так тонко чувствующему игру света, движение воды, солнечные блики, вероятно, показалась раем. Что он ощутил, впервые оказавшись в этом месте? В этот рай он приедет еще не раз. Кажется, что в венецианских пейзажах Тернеру удалось за холст поместить солнце, и именно его лучи делают картины такими сияющими. Это солнце он не потеряет уже никогда.

Автор: Алена Эсаулова