Корсары, буканьеры, флибустьеры: чем пираты отличались друг от друга?

Флибустьеры, корсары, буканьеры, пираты — эти понятия часто используются как синонимы в художественной литературе и кино. Но в реальности у каждого из этих слов существовали собственные значения, которые со временем трансформировались и приобретали новые смысловые оттенки. Почему у пиратства столько наименований и как в них не запутаться — рассказывает историк Дмитрий Копелев.

Пиратство никогда не было однозначным понятием: оно всегда принимало конкретные формы и варьировалось в зависимости от территории, правовых рамок и конкретных обстоятельств. Особенно ярко это проявлялось на пересечении геополитических сфер влияния, где сталкивались интересы различных военно-морских держав, — такими «сумеречными зонами» стало Карибское море, где за территории конкурировали Испания, Франция и Британия, Средиземное море, ставшее зоной столкновения христианского и мусульманского миров, а также Черное море, где боролись за влияние Османская империя, Речь Посполитая и Московское царство. Существовало много синонимичных наименований для лиц, занимавшихся морским разбоем; со временем их исходные значения трансформировались. Провести четкую границу между этими понятиями не представляется возможным, однако некоторые фундаментальные различия существовали.

Узаконенный разбой: корсары, каперы и приватиры

В перечисленных выше регионах сформировались специфические формы морского разбоя, вовлеченные в сложные и противоречивые отношения с властью, с которой разбойников тесно связывали финансовые и политические интересы. Власти умело манипулировали вооруженными маргиналами, используя их для вытеснения конкурентов, а разбойники, пользуясь отсутствием четких правил игры, шантажировали колониальную администрацию. Например, каперы, корсары или приватиры получали от властей свидетельство, разрешающее им использовать вооруженные суда для захвата торговых кораблей неприятеля. Таким образом, грабеж превращался в узаконенную форму военных действий. Выдавая каперское свидетельство, государство получало возможность контролировать и регламентировать действия разбойников: например, корсарам было запрещено самостоятельно делить добычу, а за ее утаивание вводились строгие наказания; также они не могли грабить суда государства, выдавшего каперскую грамоту, и корабли его союзников.

По сути, три термина, пришедшие из разных языков, обозначают одно и то же. Слово «капер» происходит от лат. сapire — «завладевать, захватывать». В Европе слово «капер» применялось главным образом в странах Балтийского и Северного морей: употреблялось нидерландское kареn, объединившее в себе значения «захватывать, грабить, воровать», и kaper — «легкое морское судно». Термин «приватиры» употреблялся преимущественно в англоязычных странах — в его основе лежит лат. privatus («частный, неофициальный»). Это понятие использовалось одновременно для обозначения вооруженного приватирского судна, укомплектованного частным лицом, и для его командира, а также членов экипажа. Лиц, занимавшихся каперством в странах Средиземноморского региона, называли корсарами (от лат. currere — «бегать», cursus — «бег, плавание», cursorius — «быстрый, легкий на ходу»).

Из-за тонких, не всегда очевидных различий между каперством и пиратством — вольным морским разбоем, жертвами которого становились суда вне зависимости от принадлежности тому или иному государству, — понятия «корсар», «капер» и «приватир» применялись с двойственным оттенком, а нередко выступали и в качестве синонимов «пирата». Например, знаменитые французские корсары Франциска I и Людовика XIV были каперами, что не мешало некоторым из них действовать «пиратскими» методами, а зачастую и становиться пиратами.

Флибустьеры: корсары против испанской экспансии

Слово «флибустьер» впервые встречается в «Отчете о плавании» французского навигатора Даниэля Лербека, сьера де Шамбре, который в 1642 году посетил французские Антильские острова. В 1660-х годах это понятие широко распространяется по Вест-Индии и превращается в собирательный термин «флибуста» и «флибустьер» (голл. vrijbuiter, англ. flibutor, filibuster, исп. filibuster, франц. flibustier). Это понятие часто применяли по отношению к корсарам и авантюристам, промышлявшим в Карибском море и опиравшимся на поддержку правительств Франции, Англии и Республики Соединенных Провинций, которые были заинтересованы в захвате испанских островов. В основу этого наименования легло старольежское vribute, vributeur, то есть «разбойник с большой дороги».

Флибустьеры передвигались на небольших, но маневренных двадцатиметровых суденышках («флиботах») вместимостью до 25–30 человек. Это могли быть шлюпы, лодки или одномачтовые бриги. Флибустьеры прекрасно управляли парусом и знали подводные течения, что позволяло им ловко лавировать между островами и моментально подбираться к намеченному судну, резко увеличивая скорость.

Вольные разбойники: форбаны

В наибольшей степени к общеизвестному сегодня слову «пират» в XVI–XVII веках приближалось франц. forban — «бандит», «разбойник». Происходя от старофранц. forbannir, firbannjan («изгонять, отправлять в ссылку»), слово «форбан» означало изгоя, отринутого обществом человека, пустившегося ради обогащения на вооруженный морской грабеж и ставшего пиратом. Считалось, что форбаны очень опасны, причем бытовало мнение, что французы или англичане гуманнее испанских разбойников.

Форбанами часто становились дезертиры. По окончании войны Франции с Аугсбургской коалицией число морских разбойников многократно увеличилось: форбаны активно привлекали местное население в свои ряды. Колониальные власти пытались помешать пиратской «вербовке», обещая щедрое вознаграждение тем, кто откажется от предложения стать форбаном и укажет на тех, кто его сделал. Но это не помогало.

Островные охотники: буканьеры

Буканьерами (франц. boucanier, boucaner; англ. buccaneer) называли лесных охотников из французских поселенцев, обосновавшихся в начале XVII века на островах в Карибском море, принадлежащих Испании. Корни понятия boucan исследователи видят в индейских языках — это слово или ему созвучное обозначало копченое мясо либо решетку для копчения. Параллельно среди британских иммигрантов и бродячих моряков бытовало еще одно обозначение, близкое французскому варианту «буканьерства»: они называли островных охотников «кау-киллерами» («убойщиками коров»).

Буканьеры объединялись в артели по пять-шесть человек. Такие артели жили в лесу оседло, не сходя с места по несколько месяцев, и лишь изредка охотники наведывались в населенные пункты, чтобы продать добычу и пополнить запасы. Буканьеры были искусными стрелками, но предпочитали брать добычу не с помощью огнестрельного оружия, а используя мачете или корсарские сабли. В круглых шляпах, обрезанных ниже колена холщовых штанах, башмаках из свиной кожи и рубашках, задубевших от крови животных, они выглядели как жестокие головорезы.

Буканьеры также занимались контрабандой и грабежом европейских торговых судов. Действия испанских властей, которые истребляли животных, чтобы лишить разбойников источников к существованию, только пробуждали в них ненависть.

Неясно, что было первично: охота или морской разбой. Население островов было крайне неоднородным. Эти люди разного происхождения, которых объединяла война против испанцев, выбирали себе самые разнообразные занятия. Очевидно, пиратство могло служить подспорьем другим ремеслам, в том числе охоте и заготовке мяса, ведь морякам требовалась провизия в достаточном количестве. С 1680–1690-х годов слово «буканьер» перестало ассоциироваться с профессией охотника и стало обозначать человека, вышедшего в море с целью грабежа, — «буканира». Отсюда и широкое употребление данного понятия в одном ряду с морским разбойником, пиратом, форбаном, преследовавшим и грабившим торговые суда с целью наживы.

Единая, раз и навсегда данная классификация пиратского ремесла вряд ли возможна ввиду многозначности и расплывчатости большинства понятий. Многомерный, пронизанный хитросплетением социальных связей, мир морских разбойников не вписывается в раз и навсегда заданные терминологические рамки.