Когда приходит легкость бытия

Легкость бытия приходит в дела и отношения, когда не боишься «проиграть» и готов к любому раскладу. Легкость бытия появляется, когда не делаешь больших ставок на жизнь и не боишься ее потерять. Это – смирение. Запредельной сложности в принятии такого взгляда нет. Это – обычная честность с собою. Завтрашний день непредсказуем. Следующая секунда непредсказуема. Ожидать чего-то – значит обманывать себя. Все ожидания приводят к мучительному пониманию той разницы, которая неизбежно возникает между фантазией и реальным положением дел. Видимо иногда просто необходимо снова и снова отступать от уже понятых и принятых истин, чтобы после возвращаться к ним по новым дорожкам с новым уровнем понимания.

Легкость, о которой я говорю – это не наплевательская легкомысленность и не свинская раскованность. Это такое состояние, когда вообще ничего не ожидаешь, понимая, что жизнь всегда и все делает по своему, но при этом продолжаешь действовать.

В следующий час жизни может случиться все, что угодно. Будущие мгновения, вытекающие в завтрашний день – это такое девственное полотно существования, по которому реальность рисует впервые, не загадывая наверняка, а как бы спонтанно, играючи.

Да, иногда «картинки» получаются серьезными, но степень их драматичности прямо пропорциональна ожиданиям и ставкам, которые возлагаются на будущее. Чем больше надежд, тем сильнее переживания. Об этом я уже говорил в недавней статье про счастье в отношениях.

Чисто по человечески – это действительно непростые и неоднозначные материи. А все потому, что на текущем этапе своих жизненных сценариев практически каждый забит до отказа личными представлениями о том, какой жизнь должна быть. Отказываться от этих фантазий никто не спешит. Очень уж они греют душу, очень уж сладко предвкушать исполнение желаний.

Надежды и ожидания – это те самые психологические желания, которые Будда описывал, как источник человеческих страданий. В этом смысле, легкость бытия – это и есть такая вот духовная просветленность. Чем больше такой легкости, тем меньше зависимость от грез ума и тем глубже принимается реальность.

Весь драматизм жизни возникает вместе с желаниями. Чем выше ставка на конкретный сценарий, тем сильнее страх, что все пойдет иначе. А это «иначе», между тем, может быть ничем не хуже ожидаемого развития жизненного сюжета. Но желания имеют такое злокозненное свойство – внушать, что любой расклад, выходящий за пределы желанно ожидаемого, ведет к несчастью. Такой вот «Пан или пропал» в психологии называют дихотомическим – то бишь, черно-белым мышлением.

Звучит, как диагноз? А ведь этой «болезнью», в той или иной степени, заражен каждый. Это – такой стиль мышления и проживания бытия, когда ум выуживает кайф из двойственных предвкушений. И чем сильнее он подсажен на них, тем больше в жизни страха, что все пойдет не по плану и весь проект, раскачанный желаниями, сокрушительно развалится на глазах.
Нет ничего однозначного. Выбор, судьба, карма – все это попытки поймать несуществующее. Откуда мы можем знать, какой должна быть жизнь? Почему так цепляемся за собственные иллюзии? Ошибки неизбежны. Именно они дают тот опыт, который позволяет их же обходить.

Иногда просто необходимо сломать отношения, ввязаться в проблему, нарожать детей, а потом развестись, по-детски нос задрать, приручить, а потом потерять доверие, хорошенько соврать, напиться, удариться об стену – просто, чтобы понять и увидеть… получить свой, реальный опыт. Нет дураков. Никто не может и не должен иначе. Есть только опытные и неопытные – каждый в своем жизненном русле.

Как-то мне приснился яркий сон, где я с друзьями летел в большом пассажирском самолете по оживленному дневному городу посреди высоких домов. Полет выглядел очень опасным, крылья самолета с грохотом задевали стены зданий, ощущалась тревога, но вместе с ней доверие к реальности и какое-то радостное волшебство от захватывающего путешествия. Что-то внутри словно понимало: переживать бесполезно, если самолет разобьется, с этим ничего не поделать. Поэтому большая часть внимания была прикована к проносящимся домам, оживленным дорогам и улицам, к осознанию происходящего как чудесного путешествия.

К сожалению, к жизни я пока не умею относиться с такой же легкостью. Но этот сон стал чем-то вроде указательного маяка на пути. Легкость бытия и смирение, о котором я говорю – это не пассивность, а действие вопреки всепоглощающей неизвестности, от которой мы так старательно сбегаем в грезы ума. Это – не наплевательское отношение к судьбе собственного тела, а ясное понимание, что тело смертно и, порой, смертно внезапно. Мне и самому нелегко признавать этот факт – нечто внутри сопротивляется. Но чем глубже понимание этой истины, тем сильнее личная свобода, тем больше легкости по отношению к жизни.

Вспоминается кастанедовский воин и человек знания, главный советчик которого – смерть за левым плечом. Воин действует, не ожидая наград, ищет свободу, ни на что не жалуется, ни о чем не жалеет, не воспринимает себя всерьез. Он смеется над собой и над серьезностью жизни.

«Печальная» новость: мы все умрем; земные накопления и беспокойства в этом свете ничего не стоят. Радостная новость: печалиться и переживать об этом совершенно необязательно; жизнь подобна увлекательному путешествию. Каждый, словно в таком же самолете – несется в своем настоящем. У нас есть выбор, есть определенная мера контроля, но вся личная свобода обусловлена опытом и окружающей действительностью. В любую секунду может случиться непредвиденное. Это тревожный факт, но если с ним не смиряться, становится только хуже: действительность оборачивается бессмысленной смертельной битвой против неизбежного.