Искусственный интеллект не только совершенствует сервисы «Яндекса», помогает врачам ставить диагнозы и предсказывает стоимость ценных бумаг. Нейросети замахнулись на святая святых человека — на статус художника. Рассказываем, откуда алгоритм берет образы для своих произведений, как разбираются с правами на них, к каким этическим проблемам это приводит и сколько стоят картины машин.

Создать художественное произведение — изображение, мелодию или стихотворение — с недавних пор стало делом буквально одного клика. Для этого нужно базово разбираться в программировании — понимать, какой готовый алгоритм нужно взять, собрать базу референсов для творчества машины и поставить ей задачу, как именно использовать полученные знания. К слову, недавно выяснилось, что искусственный интеллект (ИИ) год заменял штатного дизайнера в студии Артемия Лебедева и, как сообщает студия, неплохо справлялся.

Но и это не предел. Использование искусственного интеллекта помогает художникам становиться знаменитыми. Или становится художниками тем, кто об этом только мечтал. И зарабатывать деньги. А иногда — очень много денег.

Так, в октябре 2018 года в Нью-Йорке прошел очередной аукцион Christie’s, но с одной особенностью — это были первые торги такого уровня, на которых выставили картину, созданную, согласно аннотации, искусственным интеллектом.
Произведение представляло собой незаконченный портрет мужчины, на вид жившего в XVIII-XIX веке.

Перед торгами аукционный дом оценил напечатанную на принтере картину «Портрет Эдмона Белами» в 7000-10 000 долларов. Продали ее в тот вечер за 432 500 долларов.

Кто научил ИИ писать картины

Искусственный интеллект работал над «Портретом Эдмона Белами» не один, а вместе с тремя 25-летними французами, которые называют себя арт-группой Obvious. Они создали серию таких работ — нарисовали целое несуществующее семейство Белами. И проданное на аукционе Christie’s произведение было не первым из этой серии, на котором они заработали: картина «Графиня Белами» за полгода до этого принесла им 11 430 долларов.

Фамилия Белами взята не просто так: первичный алгоритм, с помощью которого была создана серия этих работ, написал разработчик по имени Ян Гудфеллоу (Goodfellow). На русский его фамилия переводится как «хороший приятель», что по-французски будет bel ami. То есть вся серия картин стала своего рода оммажем разработчику.

Сам факт продажи картин, созданных с помощью ИИ, не редкость. На местном аукционе в Сан-Франциско в 2016 году продали сразу 29 работ команды разработчиков ИИ из Google. Их общая стоимость составила 98 000 долларов, самую дорогую оценили в восемь тысяч.

В 2017 году за 16 000 долларов купили картину, над которой работала предельно самостоятельная программа AICAN — она генерирует картины, оценивает уровень их креативности и сама дает работам названия. На выставке в индийской галерее Nature Morte живопись ИИ продавали в диапазоне цен от 500 до 40 000 долларов за работу.

Онлайн-галерея SuperRare на регулярной основе торгует объектами искусства, созданными «с помощью цифровых инструментов». Они продаются исключительно в интернете и за криптовалюту. Кроме прочего, площадка гарантирует защиту купленного произведения от подделок: все права на работы защищены блокчейном, то есть система постоянно проверяет интернет на наличие аналогичных изображений — незаметно выложить в сеть дубликат не получится. На сайте онлайн-галереи утверждается, что к началу июля они продали более 7200 работ на общую сумму порядка миллиона долларов.

Историческим событием в продаже картины «Портрет Эдмона Белами» было то, что картину выставил на торги именно аукционный дом Christie’s — одна из двух главных мировых площадок арт-рынка. В мире искусства это автоматически означает признание — как для художника, так и для нового направления в искусстве.

При этом ИИ востребован в творчестве уже порядка пятидесяти лет. Считается, что первым, кто использовал алгоритмы для создания художественных произведений, был британский художник Харольд Коуэн. С 1973 года он разрабатывал программу AARON, которая создавала уникальные картины, следуя набору определенных правил. Работы Коуэна были замечены в арт-сообществе и довольно широко выставлялись, в том числе в одной из главных британских галерей — Tate.

За Коуэном последовали многие художники/разработчики, которые создавали картины с помощью ИИ, но на качественно новый уровень такое творчество вышло только в XXI веке, когда упомянутый Ян Гудфеллоу в 2014 году написал алгоритм «Генеративно-состязательная сеть» — Generative adversarial network (GAN).

Как творит ИИ

В случае с созданием творческих произведений искусственным интеллектом называют нейронную сеть (она же алгоритм машинного обучения). Это частный случай ИИ.

Нейросеть представляет собой множество простых, соединенных между собой элементов, которые складываются в примитивное подобие мозга. Она анализирует загруженные в ее базу произведения, распознает образы, технические приемы, приметы стиля, а затем, согласно прописанному заданию, использует полученные знания для создания картин.

Алгоритм машинного обучения может находить зависимости, характерные черты и правила в любом множестве загруженных объектов — будь то живопись, музыка или стихи. Обработав большой объем данных, нейросеть обобщает их и делает выводы разными способами.

Среди итогов обучения нейросети может быть, например, знание о размерах наиболее типичного мазка кисти на загруженных картинах импрессионистов. Или о частоте использования обсценной лексики в поэзии раннего Егора Летова.

Чему именно будет учиться алгоритм, определяет специалист по анализу данных. Он же программирует алгоритм на то, как их использовать. Например, писать стихи, похожие по размеру и лексике на те, что загрузили в базу. Или непохожие. Подражать конкретному художнику или компилировать стилистики сразу нескольких у нейронных сетей получается весьма неплохо.

Например, нейронная сеть, с помощью которой создавалась картина «Портрет Эдмона Белами», обучалась на 15 000 портретных работ, написанных в период с XIV по XX век.


Наиболее успешным (талантливым?) алгоритмом, лежащим в основе большинства современных программ для создания любых художественных произведений, считается генеративно-состязательная сеть (GAN) Яна Гудфеллоу.

Архитектура GAN состоит из двух нейросетей — генератора и дискриминатора.
Первая выступает в роли художника — использует освоенные приемы для создания изображений. Вторая, дискриминатор, — в роли критика: сравнивает то, что получилось у генератора, с оригинальными работами. Если дискриминатор не может отличить получившееся изображение от картины, написанной человеком, то результат считается принятым. Если дискриминатор решил, что предложенная картина — подделка, то генератор начинает работу заново.

Можно настроить дискриминатор так, что по итогам оценки получившейся работы он будет указывать, что именно вызвало у него скепсис. Генератор примет это к сведению и больше не повторит ошибку. То есть продолжит учиться и совершенствоваться.

GAN не единственный алгоритм, который успешно справляется с творческими задачами, у него довольно много коллег по цеху. Например, другая популярная нейросеть, которая создает такого рода произведения, — CAN, креативно-состязательная сеть. В ее основе тоже две нейросети — генератор и дискриминатор, но второй в этом случае отбирает получившиеся произведения так, чтобы они не были похожи ни на одну работу, загруженную в базу. С помощью CAN создают стилистически уникальные произведения.

В некотором роде аналитические способности у нейронной сети выше, чем у любого профессионального искусствоведа. Она отметит все мельчайшие детали и особенности произведения и соотнесет их между собой. Но, несмотря на это, ИИ совершенно не способен вычленять смыслы и создавать связный нарратив.

То есть составить строку, похожую на произведения поэтов-символистов, он может, но даже близко не понимает, что она будет значить. Точно так же и с живописью — ИИ может проанализировать технику Моне, найти часто встречающиеся образы, сымитировать их и отправить на печать, но будет делать это механически, неосознанно. Во всяком случае, так всё работает пока.

Что есть творчество

Сегодня ИИ в абсолютном большинстве случаев — инструмент, которым управляет человек: готовит базу для обучения нейросети, задает параметры, согласно которым она будет творить, отбирает результаты. Примеры работ, когда алгоритму предоставляют максимальную свободу, — в большей степени эксперимент.

По Аристотелю, искусство «есть не что иное, как творческая способность, руководимая подлинным разумом». Многократно видоизменявшееся и усложнявшееся определение искусства в любой интерпретации оставалось видом или результатом деятельности, которым руководит сознание человека.

Очевидно, что в творчестве, связанном с ИИ, за сознательность отвечает человек. Рассуждая так, говорить о творчестве именно ИИ не приходится — это сложный, настраиваемый инструмент.

Дискуссионный вопрос по поводу такого рода творчества: являются ли работы, созданные совместно с ИИ, искусством в полном смысле слова?

Дмитрий Булатов, художник, куратор и организатор проектов в области Science Art и новых медиа, о художественной ценности такого рода произведений:

«Проекты, которые создаются художниками с участием разного рода нечеловеческих агентов (искусственные и естественные нейронные сети, разного рода машинерия и т. д.), в принципе могут считаться произведениями искусства. Всё зависит от нюансов. Произведением искусства здесь является проект в целом, потому что в искусстве сегодня не столь важна визуализация чего бы то ни было, сколько сам акт этой визуализации.

И я бы точно не переоценивал художественную значимость этих картин. По очень простой причине.

В искусственном интеллекте нас должно интересовать не то, что ИИ тоже может, скажем, имитировать стиль импрессионистов или кубистов, но то, что может только искусственный интеллект. То множество неочевидных возможностей и новых поэтик, которые стоят за ИИ. А не его способность к подделкам».

Кто творец

Еще сложнее понять, кто из людей, причастных к работе над условной картиной, главный творец: тот, кто придумывает концепцию, отбирает результаты или пишет код?

И если главной творческой составляющей процесса оказывается написание кода, с помощью которого можно создавать талантливые высказывания, то какого рода это искусство — художественное или техническое?
У директора онлайн-фестиваля EverArt Weekend, одна из секций которого посвящена творчеству ИИ, Люси Виноград нет сомнений по поводу того, что работы, созданные с помощью ИИ, — искусство:

«Создание картин с помощью технологии машинного обучения безусловно творческий процесс. Причем творчеством можно назвать и вклад разработчика, который должен, что называется, „написать код красиво“, и работу художника, который вкладывает в произведение смыслы. При этом важная разница в их работе в том, что разработчик создает функциональную вещь, а художник — наоборот, что-то не несущее в себе функциональности: „цели“ и „задачи“ у искусства обычно нет, искусство — это опыт зрителя».

Современные художники, работающие с нейросетями, тоже активно учатся использовать ИИ как способ для оригинального высказывания.

Например, принимающий участие в фестивале Майк Тайка, художник и инженер Google, в 2017 году загрузил в нейросеть GAN тысячи портретных фотографий с фотохостинга Flickr и начал компилировать из них страшноватые и отчасти реалистичные изображения людей, которых никогда не существовало. Проект назывался «Портреты воображаемых людей». Безусловно, получилось не только пугающе, но и многозначительно.

Иван Ямщиков — исследователь ИИ и один из авторов альбома «Нейронная оборона», для которого нейросеть написала тексты песен, имитирующих лирику Егора Летова. Он считает, что в творческом процессе с участием ИИ не стоит разделять роли художника и человека, который отвечает за программирование алгоритма. Ямщиков так описывает задачи художника, который использует нейросеть как инструмент:

«Чтобы создать произведение искусства с помощью машинного обучения, нужно придумать концепцию, собрать данные, выбрать подходящий алгоритм, обучить его, создать с его использованием конечное произведение. Сам алгоритм искусством обычно не является, он — элемент или составная часть художественного высказывания».

4 июля в рамках онлайн-дискуссии на фестивале EverArt Weekend обсуждают, как люди и ИИ могут создавать совместные художественные проекты и можно ли называть искусством работы GAN. Кроме прочих в обсуждении участвует и арт-группа Obvious, хедлайнер секции «Нейросетевая апофения», посвященной ИИ-творчеству. После аукциона Christie’s они, с одной стороны, стали заметными фигурами в мире современного искусства, а с другой — получили массу претензий от ИИ-сообщества.

Чужой код

В начале карьеры Obvious не совсем соглашались с тем, что в создании картин с помощью ИИ творец именно человек. Во всяком случае, официальная их позиция звучала иначе.

Даже девиз команды звучал несколько футуристично: «Творчество не только для людей».
Среди художников есть мнение, что картина Obvious попала на аукцион Christie’s (и в итоге прославила арт-группу) только за счет их довольно провокационного позиционирования своего творчества в начале карьеры.

Созданная в апреле 2017 года арт-группа в ранних пресс-релизах прямо писала, что их картины создает ИИ. Роль человека при этом была как бы второстепенной. И для Christie’s такая легенда отлично сработала: картина далеко не самых опытных ИИ-художников оказалась на главных арт-торгах мира, а они сами — в заголовках прессы.

Но на этом история с «Портретом Эдмона Белами» не закончилась. Тот аукцион стал не только первым случаем, когда за художественное произведение, связанное с ИИ, заплатили шестизначную сумму, но и поднял сложный этический вопрос.

Чтобы алгоритм GAN выполнял конкретную задачу — например, создавал картины в определенной стилистике, — его нужно доработать и обучить. 19-летний ИИ-энтузиаст Робби Баррат занялся этим и научил алгоритм GAN рисовать в манере, близкой к импрессионизму. После этого он выложил нейросеть в открытый доступ на ресурсе для разработчиков GitHub: подобная практика широко распространена среди программистов, ее цель — совершенствовать код. Так его нашел Кассель-Дюпре, отвечавший за техническую часть работы в арт-группе Obvious.

Баррат не возражал против использования его кода другими, но, когда стало известно, что созданную его алгоритмом картину продают на аукционе Christie’s за почти полмиллиона долларов, ситуация усложнилась.
За год до продажи «Портрета Эдмона Белами» Кассель-Дюпре в переписке на GitHub обращался к Баррату с просьбой доработать код. Баррат тогда написал, что занят, и новый код не выложил. В итоге Obvious доработали код самостоятельно, хотя по их собственному признанию в интервью The Verge изменения были незначительными. Арт-группа не отрицает, что использовала код Робби Баррата.

В ИИ-сообществе действия Obvious преимущественно осудили: они получили деньги и известность за работу, которую, по сути, выполнил Баррат. При этом самого программиста не упоминали до тех пор, пока им на это не стали указывать.
Художники, которые используют ИИ, отзывались о работах группы как об очень слабых, а успех их связывали исключительно с вызывающим самопиаром. Так как «Портрет Эдмона Белами» был в значительной степени создан за счет усилий Роберта Баррата, многие назвали эту картину подделкой.

Заимствования среди художников не редкость, и, например, Марсель Дюшан не упоминал в соавторах работы «Фонтан» дизайнера, спроектировавшего использованный им писсуар. Но проблемы авторства «Портрета Эдмона Белами» это не разрешает

Если ИИ-сообщество настаивает на том, что автором портретов семейства Белами правильнее назвать Баррата, то алгоритм оказывается больше, чем просто инструмент художника. Получается, что разработчик создает цифрового художника, который может на потоке выдавать произведения искусства.
А группа Obvious — просто агент, который разместил одну из работ художника в позолоченной рамке и успешно продал Christie’s.

Если судить произведение Obvious по аналогии с писсуарами Дюшана, то художник и автор — тот, кто нашел для картины подходящее смысловое обрамление. И тогда авторство арт-группы не должно вызывать вопросов, а все претензии ИИ-художников и комьюнити в целом не обоснованы.

Ответов пока нет. А на вопрос, возможно ли, что искусственный интеллект будет создавать работы, которые люди оценят как искусство, даже с учетом того, что в них не будет привычного обмена духовным опытом, художник Дмитрий Булатов отвечает:

«Антропоцентричная парадигма сегодня пересматривается во многих областях.

Это касается и искусства. Нюанс заключается в том, что мы отличаем произведение искусства от других вещей благодаря тем же критериям, при помощи которых мы отличаем человеческое от нечеловеческого. А как раз с этими критериями у нас проблемы: свои суждения об искусстве мы, как правило, обосновываем с точки зрения человека (экспертов, институций и т. д.). Мне кажется, что этот подход нужно менять. Но существенные сдвиги начнутся тогда, когда мы сможем пересмотреть определения „нормативных“ состояний человека. И тогда мы ответим на вопрос, возможно ли искусство нечеловеческих систем.

Можем ли мы представить себе искусство без человека? Готовы ли мы к этому? Готовы ли мы отказаться от точки зрения на искусство как на продукт, создаваемый одними людьми для других людей?
Ведь такой подход будет возможен только на условиях симметрии в отношениях с окружающим миром. А это, в свою очередь, будет означать, что нам придется положить конец своему белковому шовинизму — в частности, в искусстве.

Так что можно с уверенностью сказать, что изменения в поле искусства [в ближайшем будущем] будут невелики, но лишь до тех пор, пока мы имеем дело с нормативным понятием человека».

Очень часто животные образуют стаи: в стаях безопаснее, в них проще находить пищу. На зимовке теплее, если вы сбились в компактную группу. Когда возникает стая, возникают взаимоотношения особей. Кто-то оказывается более значим, попадает в категорию лидеров, а кто-то приобретает подчиненное положение, и выстраивается более или менее стабильная иерархия. Наличие иерархических взаимодействий в стаях — это очень серьезный компонент поведения сложных животных, в том числе человека, потому что мы и обезьяны в большинстве своем являемся стайными животными.

Врожденно в наш мозг вставлено стремление лидировать, как и стремление к новой информации, безопасности, вкусной еде. Кроме того, в нашем мозге присутствуют программы подчинения, которые помогают нам выделять лидера, за которым стоит следовать. Поведение каждого из нас — тонкий баланс стремления лидировать и стремления подчиняться. На осознанном уровне это следует отслеживать и даже контролировать, потому что любая поведенческая программа, если она выходит за рамки нормы, может привести к куче проблем, вплоть до психиатрических, например мании величия.

Стаи, которые мы наблюдаем в природе, очень разные. В некоторых случаях это просто семья, которая разрослась до гигантских размеров. Именно так можно рассматривать муравейник или пчелиный улей. В таких стаях лидер совершенно очевиден — это самка, царица, например, самец и самка (такое бывает у муравьев и термитов). Остальные им подчиняются как бы безоговорочно, но если смотреть на взаимодействие организмов, то можно выделить механизмы, связанные с этим подчинением. Как правило, та же самая царица термитов, муравьев или пчел выделяет некие вещества, которые контролируют поведение особей стаи. Обмен этими веществами в основном идет через пищеварительную систему — при кормлении изо рта в рот (у насекомых это называется трофоллаксис), когда некий гормон подчинения передается от одного муравья другому. В итоге вся система работает слаженно, к всеобщей пользе. В данном случае вопрос о лидерстве не стоит — он задан генетически и мощно подкрепляется на гормональном уровне.

Бывают стаи, где вожак устанавливается в результате агрессивного взаимодействия. Став вожаком, он держит под контролем свою стаю за счет выделения особых веществ, которые называются феромонами. Существуют специальные железы, которые распыляют эти молекулы, и через обонятельную систему это так действует на мозг других членов стаи, что включается программа подчинения лидеру. Пока феромональный поток достаточно велик, в стае все спокойно. Так организованы стаи некоторых мелких обезьян, например игрунков, но классическим примером являются голые землекопы — очень специфические грызуны, которые в природе обитают в Эфиопии и роют подземные норы. У голых землекопов в каждый момент времени есть только одна доминантная самка, царица, которая держит под феромональным контролем всех остальных членов стаи (их может быть несколько десятков). Пока она в силе, все стабильно, но, когда она стареет, феромонов становится меньше, и самки высвобождаются из-под ее контроля, устраивают между собой грызню. Побеждает самая сильная, и теперь уже она подчиняет других членов стаи свои феромонами. Голые землекопы — это очень интересная модель военного коммунизма. Эта группа животных очень известна. С ними работают, потому что они очень долго живут и почти нечувствительны к боли. Так что сейчас голые землекопы есть даже в лабораторной культуре, как дрозофилы, белые мыши или рыбки Danio Rerio.

Дальше есть понятие однородной стаи, когда стая возникает на время для решения тех или иных проблем. Если перед нами плывет пятьсот селедок, какая-то оказывается впереди, а остальные селедки на нее ориентируются; потом другая селедка поплыла в другую сторону — вся стая повернула за ней. Такие временные стаи с временными вожаками тоже имеют право на существование, потому что в них легче обороняться от хищника. Крупная рыба, глядя на стаю селедок, не может выбрать, какую из них схватить, и шанс каждой отдельной селедки уцелеть резко повышается. Решение собраться в стаю имеет множество разных преимуществ, поэтому организмы и тяготеют друг к другу. Внутри стаи выгодно иметь иерархию: имея вожака и несколько уровней подчиненных, стая начинает действовать как единое целое, и качество жизни отдельной особи улучшается. От однородных стай эволюция переходит к иерархически организованным. Примеров таких стай не очень много: слоны, гиены, сурикаты, маленькие мангустоподобные животные и обезьяны, дельфины и китообразные. Для организации по-настоящему серьезной иерархии нужно иметь развитый мозг.
По каким критериям тот или иной организм становится вожаком? Самый очевидный — это размер и физическая сила. Во временных стаях, где иерархия устанавливается порой всего на несколько дней, критерий размера и силы действительно важен. В рыбьих стаях самый крупный самец или самая крупная самка всех за собой ведет. Для выяснения того, кто крупнее и сильнее, порой возникают драки, рыбы расправляют плавники, чтобы показать свой размер. Желание быть большим, конечно, свойственно и человеческому обществу. Вожаку неплохо показать, как он велик, поэтому статуи императоров порой достигают гигантских размеров, король всегда сидит на возвышении, а подчиненные — внизу, а военные любят высокие головные уборы, делающие их выше.

Но при сложной иерархии размер и сила не становятся главными — главным является конечный успех стаи, то, насколько эффективно функционирует стая. Долго управляет вожак, которого поддерживает стая и при котором ее члены успешно добывают еду, уходят от хищников, а в самой стае много детей и взаимная гармония. Несмотря на то что вожак физически может быть не очень мощным, его умение правильно направлять жизнь стаи в данном случае оказывается более значимым. Когда мы смотрим на стаи дельфинов, слонов, сурикатов или обезьян, очень часто мы видим именно эти факторы. Но тут все не очень просто: есть ситуации, когда главой стаи по умолчанию является самка. Как раз так происходит у дельфинов и слонов, у них наблюдается некоторое подобие матриархата, при котором ситуация в стае более мягкая. А обезьяньи сообщества организованы так, что вожаком является самец, и уровень агрессивных взаимодействий в этом случае выше. Организация иерархических стай преимущественно самцами — свойство нашего биологического вида, Homo sapiens, вообще приматов. В обезьяньих стаях отдельно существует иерархия самцов, основанная на взаимной агрессии, и иерархия самок, выстраиваемая более мягко. В этом процессе большее значение имеют другие факторы: если самка беременна или у нее есть маленький детеныш, то ее статус возрастает. Самки гораздо больше взаимодействуют между собой и помогают друг другу.

Лидеру, даже если он физически не самый сильный, важно выстраивать взаимоотношения внутри стаи так, чтобы при нем обязательно была группа субдоминантов, которые с ним заодно и не дадут его в обиду. Как правило, в обезьяньих стаях видно, что если стая хорошо существует, то самки очень сильно поддерживают доминантного самца, а попытка кого-то оспаривать его лидерство натыкается на их агрессию. То есть женщины лучше знают, что нам хорошо, не нужно никаких изменений. Кастрюльные бунты и демонстрации происходят не просто так: если женщины вышли на улицу, нужно всерьез прислушаться к ситуации в стае.

Мы видим прямую сцепку агрессивности и стремления к лидерству. То есть если опять же наблюдать за стаями шимпанзе, то видно, что не все самцы стремятся быть лидерами. Бывает физически крупный самец, но в силу недостаточной агрессивности он остается на среднем уровне. Поскольку у обезьян существует некое разделение труда на охотников, наблюдателей, исследователей, охранников, то такой крупный и послушный подчиненный оказывается уместен. К лидерству больше стремятся те, у кого выше вклад агрессивности в работу мозга. Огромное значение здесь играет миндалина — центр, о котором я упоминал, говоря об оборонительном поведении: чем крупнее миндалина, тем больше взаимодействия внутри конкретного мозга, а также взаимодействия конкретного человека с другими людьми, больше социальных контактов и стремления к лидерству. Еще значительную роль играет гормональный фон и медиаторный баланс в мозге. На гормональном фоне стремление к лидерству поддерживается веществами, связанными со стрессом, — адреналином, кортизолом. А на уровне медиаторов это такие вещества, как дофамин, серотонин. Их адекватная работа позволяет так выстроить мозг, что стремление к лидерству оказывается очень значимым.

Интересно, что если лидер в обезьяньей стае заслуженно занимает свое место и стая действительно процветает, стресс вожака оказывается не очень высоким. Казалось бы, при постоянной борьбе с конкурентами вожак должен находиться все время в состоянии стресса, тогда ресурс его организма должен быстро истощаться. Такую ситуацию мы видим у львов: доминантный лев охраняет свой прайд, а рядом ходят молодые конкуренты, и он все время настороже. В итоге лев остается во главе прайда не больше двух-трех лет — век такого лидера короток. Но если обезьянья стая чувствует себя хорошо, внутри нее возникает всеобщая привязанность. Для нас очень характерны взаимные телесные контакты, взаимный груминг, и если стае хорошо, то обезьяны друг друга вычесывают, поглаживают — это обмен положительными эмоциями. На медиаторном уровне это сопровождается выделением веществ, таких как вазопрессин и окситоцин. Особенно последний — его мы сейчас осознаем как главный медиатор привязанности. Когда вся стая выражает вожаку уважение, любовь и преданность, уровень окситоцина в его крови радикально повышается, а это оказывает очень благотворное воздействие на нервную систему и на весь организм, продлевает жизнь, улучшает иммунитет. Все это показано прямыми физиологическими измерениями.

Наше стремление и лидировать, и находить уважаемого лидера используется маркетологами. Очень многие виды рекламы основаны на том, что уважаемый человек говорит, что пользуется каким-то продуктом. Вы понимаете, что все это коммерческая реклама, но раз уважаемый человек такое говорит, то наш мозг обязательно это фиксирует. Одновременно с этим существуют разные варианты подражания звездам и порой фанатизм. В политике, религии фанатизм часто завязан на избыточном подчинении и сотворении кумира, который становится настолько безоговорочным, что подчинение ему идет без дополнительных размышлений. Поэтому в данном случае, как и в случае других наших биологически заданных программ, должна существовать гармония между стремлением лидировать и стремлением подчиняться. Не будем забывать, что еще одной программой, которая врожденно вставлена в наш мозг, является стремление к свободе и независимости.

Вне всякого сомнения, джинсы — это универсальная одежда, которая объединяет людей разных наций и континентов, религий и убеждений, возраста и социального статуса. Их можно найти в гардеробе американского миллионера, японского школьника и норвежского пенсионера, но так было далеко не всегда. За сто лет джинсы менялись, как менялась и мода на них. Давайте вспомним, как это происходило.

Одежда фермеров и рабочих: 1920-30-е годы

После своего появления джинсы долгие годы были исключительно мужской одеждой. При этом увидеть их на модниках было невозможно — джинсы являлись исключительно рабочей одеждой и в этом качестве и вошли в массовую культуру. Рабочие и фермеры сразу оценили преимущества джинсов, которые были прочными, удобными, и при этом долго не пачкались и легко стирались.

Позже джинсовую рабочую униформу примерили и представительницы прекрасного пола. Правда, дамам больше пришлись по душе объемные комбинезоны с множеством карманов. Многие заводы и фабрики США в 30-х годах прошлого века сделали джинсы своей стандартной спецодеждой.

Период упадка: 1940-е годы

Грозные сороковые года XX века обозначились в истории только начавших набирать популярность джинсов периодом упадка. Производство этой одежды сократилось до минимума. Основные покупатели такой одежды — мужчины, были на фронте или просто призваны в армию, но положение спасли женщины.

Среди дам популярность этой одежды продолжала расти и разница в фасонах мужских и женских джинсовых вещей уверенно стиралась. Это был период, когда женская мода позаимствовала немало из мужского гардероба и именно в это время джинсы стали считаться полноценной одеждой унисекс.

Признак бунтаря: 1950-е годы

После завершения Второй мировой войны джинсы снова стали актуальны. Но впервые появились люди, которые начали носить брюки и комбинезоны из плотной ткани не на производстве, а в повседневной жизни. Деним облюбовали бунтари, причем не только из рабочих кварталов, но и из Голливуда.

В это десятилетие в тренде были прямые, плотные джинсы средней длины и с подворотами внизу. Что касается подворотов, то они были не такие, как сегодня. Некоторые особенно стильные модницы умудрялись подворачивать их почти до колена.

Хиппи и поп-арт: 1960-е годы

К началу 60-х подросли дети, рожденные сразу же после войны. И они затеяли немало интересного, начиная с сексуальной революции и заканчивая пассивными и активными антивоенными протестами. Все социально-культурные явления, разумеется, отражались на моде.

Женщины стали чувствовать себя свободнее и увереннее, поэтому старались подчеркнуть свою сексуальность всеми возможными способами. Джинсы тут пришлись очень кстати — появилось огромное количество расцветок, модели с принтами и аппликациями, а также знаменитые «клеши», ставшие настоящим символом эпохи.

Раскол в джинсовой моде: 1970-е годы

В 1970-х многочисленные поклонники денима разделились на два больших лагеря. Часть ценителей стиля остается верна «клешам» и цветам, а часть ушивает джинсы, красит их в черный цвет, режет на коленях и увешивает булавками и цепочками.

Зарождается стиль «панк», который ждет большое будущее. Джинсы стремительно сужаются, а мода становится агрессивной.

«Варенки» и «резанки»: 1980-е годы

Наступает самое противоречивое десятилетие, причем не только в мире моды. Все приобретения последних лет смешались и мы можем наблюдать равноправие полов, бунт и раскрепощенность. Наиболее стильные модели в это десятилетия становятся практически бесполыми.

Главными трендами десятилетия в джинсовом мире стали завышенная талия и плотно обтянутый тканью зад. Панковский стиль по-прежнему живее всех живых, только к резаным джинсам добавились знаменитые «варенки». К нам они пришли с опозданием на несколько лет, сразу вслед за падением пресловутого «железного занавеса».

Молодежные сериалы, гранж и хип-хоп: 1990-е

В 90-х года джинсы стали основной одеждой и в этом утверждении нет ни малейшего преувеличения. Что только не видела мода этого десятилетия: мешковатые гранж модели с дырками на коленях, модели с высокой посадкой из западных сериалов, наподобие «Беверли-Хиллз», самодельные «варенки», широкие хип-хоп шаровары.

Постсоветское пространство, наконец, практически выровнялось с другими странами и уже идет с мировой модой нога в ногу. Десятилетие, с точки зрения джинсовой моды, можно описать одной фразой: «чем шире — тем лучше».

Кризис жанра: 2000-е годы

В конце 90-х всем казалось, что более нелепыми джинсы быть уже не смогут, но это было заблуждением. Ни одно десятилетие не дало джинсовой моде столько глупых и странных моделей, как «нулевые». Обилие стразов, максимально заниженные модели и, разумеется, джинсовые капри, которые носили везде, где только можно, от молодежных вечеринок до солидных офисов

Оглядываясь назад, всего на какое-то десятилетие, мы понимаем, что все это было крайне безвкусно и даже смешно. Но смеяться не будем, так как неизвестно, что нам готовит ближайшее будущее.

Постмодерн: 2010-е годы

В мире джинсовой моды царствуют модели «скинни» с завышенной талией. Начав с женского гардероба, максимально узкие джинсы захватили и мир мужской моды. Среди женских моделей десятилетия нужно отметить свободные и демократичные «джинсы бойфренда» и «мамины джинсы», родом прямо из 90-х.

Никуда не делись и рваные джинсы в стиле гранж, которые каждое десятилетие меняются, но сохраняют свои общие черты. В последние пару лет снова набирают обороты «клеши», которых не было видно добрых 30 лет. Кстати, есть и совсем нелепые модели, в само существование которых еще 10 лет назад никто бы не поверил.

Наше время, 2020-е

По-прежнему актуальна стандартная длина и расслабленный силуэт. Мешковатые, как у реперов эпохи нулевых, и модели с низкой посадкой — собрали целую армию модного денима. Речь идет о джинсах не просто широкого кроя, а с эффектом небрежного оверсайза. Даже если вы — не лучший рэпер на районе, почувствовать себя им с такой моделью легко и просто. Если же мешковатый крой не внушает вам доверия, можно ограничиться джинсами-трубами — широкими, но без чрезмерности.

Есть ли у вас хоть приблизительные прогнозы насчет того, что мы увидим в будущем?

Хотя современная наука далеко продвинулась в понимании законов природы, существует достаточно много вещей, объяснить которые на данный момент достаточно сложно.

Почему некоторые млекопитающие вернулись в воду

Наука утверждает, что у части морских животных в процессе эволюции появились конечности, которые позволили им передвигаться по суше. Но почему некоторые из этих животных, например непосредственные предки китов и тюленей, перебрались обратно в воду, остается неизвестным. Для наземных животных гораздо более трудно с эволюционной точки зрения вернуться в море, чем наоборот. Именно это вызывает недоумение ученых во всем мире.

Обычно никто не присматривается к пасущимся коровам, но когда команда ученых внимательно изучила тысячи спутниковых снимков Google Earth, то обнаружился неизвестный в течение тысячелетий факт. Коровы всегда поворачиваются головой к магнитным полюсам Земли (на север или юг), когда они пасутся или отдыхают. Это остается неизменным независимо от ветра или других факторов. Никто не знает, почему так происходит. Хотя уже давно известно, что у некоторых животных есть «внутренний компас», впервые подобное было обнаружено у крупных млекопитающих. Также странным является то, что чем ближе коровы находятся к полюсам, тем менее точно они ориентируются. Данное явление наблюдается на всех континентах Земли.

Алкалоиды в растениях

Растения часто производят вещества, которые оказывают на животных, употребляющих их в пищу, достаточно странное воздействие. Эти вещества называются алкалоидами, а одним из наиболее распространенных их видов является морфин. Всего ученые идентифицировали около 7000 различных типов алкалоидов в растениях. Хотя современная наука смогла подробно изучить эти химические вещества, почему они начали вырабатываться в растениях — загадка. Некоторые считают, что, помимо внешних причин (таких, как защита растений от травоядных), алкалоиды могут быть полезны для регулирования обмена веществ самих растений.

Почему цветы растут по всей планете

Цветущие растения встречаются по всему миру, вне зависимости от климата. Что довольно интересно, так было не всегда. Цветковые растения примерно 400 миллионов лет назад довольно быстро вытеснили другие виды флоры, а сегодня они составляют около 90 процентов всех видов растений. Эту проблему всю жизнь пытался решить Чарльз Дарвин, называя ее «ужасной тайной». Быстрое развитие цветов вскоре после их появления на Земле противоречило теории медленной эволюции путем естественного отбора.

Почему вблизи экватора наибольшее разнообразие жизненных форм

Путешествуя от более холодных районов планеты к экватору, несложно заметить, что жизнь становится все более разнообразной. Еще 200 лет назад прусский исследователь Александр фон Гумбольдт обнаружил, что биологическое разнообразие увеличивается по мере приближения к экватору, при этом становятся все более разнообразными природа, человеческая культура и даже заболевания. Существует около десятки теорий, объясняющих это явление, но зачастую они противоречат друг другу.

Парадокс фитопланктона

Фитопланктон — класс организмов, встречающийся в крупных водоемах и включающий в себя широкий спектр различных подвидов. По существу, это плавающие растения, которые находят по всему миру. Огромное разнообразие этих организмов ставит под сомнение теорию эволюции и естественный отбор. Нехватка ресурсов делает невозможным выживание в экосистеме такого большого числа различных организмов. Тем не менее, они существуют.

Как аргентинские муравьи создают колонии на различных континентах

Аргентинские муравьи на первый взгляд ничем не отличаются от других представителей этого вида. Но они являются единственными из обитателей Земли, кроме человека, сумевшими колонизировать три континента. Все три суперколонии аргентинских муравьев в Европе, Южной Америке и Азии населены муравьями, которые имеют одинаковые генетические черты и по существу являются одной популяцией. Но озадачивает ученых не столько ареал их обитания, сколько социальная структура. Аргентинские муравьи признают своих собратьев с других континентов, но агрессивны по отношению к муравьям других видов. Кроме того, современный генетический код муравьев не изменялся в течение тысяч лет. Это удивительно, потому что организмы вне пределов своей родной среды, как правило, быстро изменяются.

Таинственный предок человека

Родословная современного человека тщательно изучалась в течение многих лет. Хотя первые люди появились очень давно, сегодня ученые имеют довольно неплохое представление о предках Homo Sapiens. По крайней мере так казалось до тех пор, пока ученые не обнаружили следы существования целого нового вида древних предков людей. Когда ученые изучили ДНК «денисовского человека», то обнаружили следы неизвестного вида, который не поддавался опознанию.

Стоит отметить, что сами денисовские гоминиды окружены тайной, но наука по крайней мере знает, кем они являлись и откуда они пришли. Этого нельзя сказать о неизвестном виде, с которым явно размножались денисовские люди около 30 000 лет назад и который оставил четкий след в ДНК денисовцев. В принципе, все, что известно об этом виде, — это то, что он дал денисовцам странный набор зубов, который нигде более не встречался в животном мире.

Животные, которые могут жить без кислорода

Почти каждый организм на Земле живет благодаря кислороду — одни живые организмы его потребляют, а другие производят. Недавно ученые заявили о шокирующей находке — глубоко в Средиземном море были найдены первые бескислородные животные. Хотя некоторые бактерии и другие простейшие организмы могут жить без кислорода, это ранее было неслыханным для сложных многоклеточных животных. Сразу три вида таких существ, принадлежащих к морским беспозвоночным группы лорициферов, было найдено на 3,5-километровой глубине. Ученые не имеют ни малейшего понятия о том, как они эволюционировали.

Половое размножение

Помимо некоторых микробов и растений, почти все живые существа в мире размножаются половым путем. Люди воспринимают это как само собой разумеющееся, но на самом деле это огромная эволюционная аномалия. Ведь половина всех видов (самцы) не в состоянии производить потомство, но используют при этом одинаковое количество ресурсов из окружающей среды. Почему было потрачено столько усилий, чтобы разработать механизм, который имеет явные недостатки в долгосрочной перспективе?

Желание отведать спиртного свойственно далеко не только людям. Но как и почему оно возникло в природе?

В начале 2000-х в пригороде Лос-Анджелеса в штате Калифорния произошли массовые самоубийства птиц. Причиной гибели около сотни кедровых свиристелей был полет в нетрезвом состоянии.

Подвыпившие птицы врезались в окна, стены и ограждения - и умирали от травм.

Как выяснили орнитологи, последней трапезой животных перед смертью были ярко-красные ягоды бразильского перца. Птицы съели такое количество сброженных естественным образом ягод, что содержание алкоголя в их печени достигло 0,1%.

Поскольку в конце зимы и ранней весной свежих ягод всегда не хватает, птицам иногда попадаются перезрелые плоды, которые они поедают с большим удовольствием, пока не опьянеют.

Лакомиться сброженными плодами и пьянеть от них склонны не только птицы, но и многие другие животные, которые питаются растениями.

Значит ли это, что наши древние предки, которые жили в первобытных лесах, также были знакомы с влиянием алкоголя на организм?

И был алкоголь неотъемлемой частью истории человеческого рода на протяжении всей эволюции?

В 2000 году ученый из Калифорнийского университета в Беркли Роберт Дадли выдвинул гипотезу, что животные, которые питаются фруктами, неизбежно употребляют алкоголь.

"Гипотеза пьяной обезьяны" объясняла нашу страсть к алкоголю тем, что первобытные люди были прекрасно знакомы с ним в природе благодаря сброженным перезрелым плодам, которыми они с удовольствием лакомились.

Спелые фрукты начинают бродить и гнить из-за дрожжей, которые размножаются внутри и на поверхности плодов.

Дрожжи расщепляют сахар, в результате чего образуется этанол - спирт, который является основой любого алкогольного напитка, например пива или вина.

Спелые плоды на дереве содержат примерно 0,6% этанола, плоды, упавшие на землю, - до 0,9%, а упавшие перезрелые плоды - целых 4,5% спирта.

По мнению Роберта Дадли, алкоголь был неотъемлемой частью рациона приматов в течение нескольких миллионов лет.

Запах этанола помогал животным находить сладкое лакомство в большом лесу. К тому же, спирт и сам по себе был источником энергии, а также стимулировал аппетит.

Ученый убежден, что способность нашего организма переваривать алкоголь хорошо развита именно благодаря миллионам лет практики.

Свидетельство тому можно увидеть в нашем генетическом коде.

Фермент алкогольной дегидрогеназы, ADH4, который помогает расщеплять спирт в нашем организме, в процессе эволюции стал в 40 раз эффективнее, выяснили американские исследователи.

Интересно, что мутация этого гена повсеместно произошла у всех наших предков примерно 10 млн лет назад. А это - именно то время, когда наши древние предки начали спускаться с деревьев и смогли попробовать перезрелые плоды, которые падали на землю.

Этот момент в праистории также совпадает с кардинальными изменениями климата.

В результате африканские леса исчезли, а на их месте появились прерии, в которых было гораздо сложнее найти свежие фрукты.

Теория Роберта Дадли успешно опровергает идею о том, что люди впервые познакомились с алкоголем достаточно недавно - примерно 9 тыс. лет назад, когда начали производить алкогольные напитки из зерна, меда и фруктов.

Некоторые другие исследования также частично подтверждают теорию Дадли. Ученые, например, выяснили, что дикие шимпанзе с удовольствием пьют сброженный сок деревьев - разновидность вина, которое изготавливают некоторые западноафриканские племена.

В процессе изготовления горшки с вином привлекают внимание живущих поблизости животных.

Чтобы полакомиться напитком, шимпанзе разжевывают листья, а затем обмакивают их в вино и выжимают жидкость в рот.

В пиру принимают участие обезьяны обоих полов и всех возрастов. Часто они не останавливаются, пока не опьянеют.

Ученая Кимберли Дж. Хокингс из Университета Оксфорд Брукс в Великобритании наблюдала за поведением животных после употребления алкоголя.

Она заметила некоторые признаки интоксикации: после потребления большого количества напитка одни шимпанзе ложились на землю, а другие, наоборот, были очень возбуждены.

Такой повышенный интерес к напитку является довольно странным. Сами шимпанзе не могут добывать сок пальмовых деревьев, а сбраживать его и подавно.

Но они с удовольствием его смакуют, когда находят у местных фермеров, хотя обычно эти животные очень переборчивы в еде.

Интересно, что некоторые члены популяции шимпанзе остаются абсолютно равнодушны к вину, хотя оно доступно круглый год.

Шимпанзе, как и люди, имеют действенную форму фермента ADH4 для метаболизма алкоголя, однако он может отличаться у отдельных представителей вида.

Это объясняется тем, что и мы, и шимпанзе унаследовали модифицированный ген фермента от общего предка.

Впрочем, есть один вид обезьян, который унаследовал первоначальную версию гена. Это - мадагаскарская руконожка, вид приматов, отделившийся от нашего генеалогического дерева около 70 млн лет назад.

Мадагаскарская руконожка с удовольствием лакомится перебродившим пальмовым нектаром. Причем во время экспериментов обезьяны всегда выбирали контейнер с высоким содержанием алкоголя.

Интересно, однако, что даже после употребления достаточно высоких доз алкоголя животные не проявляли никаких признаков интоксикации.

Очевидно, это объясняется наличием сверхпроизводительного фермента ADH4, который позволяет организму этих животных полностью расщеплять алкоголь.

В отличие от мадагаскарской руконожки, шимпанзе, как и люди, подвержены алкогольной интоксикации, и в определенных дозах он может быть для них опасен. Остается непонятным, как они контролируют его количество.

Нас, однако, вполне отрезвляет мысль о том, что мы - не единственные пьяницы в мире животных.

И даже если некоторые из нас убежденные трезвенники, наши далекие предки, очевидно, таковыми не были.

Рича Малхотра

Почему современные мужчины живут не так долго, как женщины, но все же дольше, чем раньше? А почему сыновья вот уже несколько поколений вырастают выше отцов? Какие еще изменения происходят с человеческими телами прямо сейчас и при чем тут социальное расслоение и другие общественные факторы? Канал «Наука» побеседовал о мужчинах и их эволюции с антропологом Еленой Годиной.

Поводом для беседы стала публикация австралийских ученых, которые объявили, что мужчины умирают раньше женщин из-за природного набора хромосом. Согласно их выводам, Y-хромосома не способна в полной мере защитить организм с гетерогаметным полом (XY) от вредных мутаций в X-хромосоме. Женщинам повезло больше: у них имеются две X-хромосомы, поэтому дефектная ДНК может компенсироваться наличием нормальной ДНК.

— Елена Зиновьевна, можете прокомментировать исследование австралийцев? Действительно ли продолжительность жизни мужчин связана с особенностями Y-хромосомы, а не с образом жизни?

— Да, я читала об этом исследовании. Биологические антропологи про это довольно давно говорили. Две X-хромосомы выступают в качестве защитного механизма для женщин. Две копии генов дают стабильность. У мужчин только одна X-хромосома, другая — Y-хромосома, и это не дает стабилизации и такой защиты. Это сказывается во многих отношениях — не только в отношении продолжительности жизни, но и когда речь заходит о воздействии неблагоприятных факторов среды на процессы роста. Эти факторы чаще оказывают влияние на рост и развитие мальчиков.

Когда мы говорим о генетических факторах, мы имеем в виду биологический аспект полового диморфизма.

Но у нас есть очень много примеров популяций, где женщины не живут дольше мужчин. Например, в Бангладеш и некоторых других странах

И тогда мы говорим о гендерных особенностях и влиянии социокультурных факторов. На эти два момента антропологи всегда обращают внимание.

— Как изменилась продолжительность жизни мужчины в ходе эволюции? И за счет чего современные российские мужчины стали жить дольше?

Это касается как мужчин, так и женщин. К примеру, дама бальзаковского возраста — это 30–40-летняя женщина... А если смотреть вглубь, в Средние века и еще дальше, там вообще средняя продолжительность жизни была короткой: около 20–30 лет. Потому что были страшные эпидемии и болезни. Так что наша жизнь, конечно, удлинилась — в связи с улучшением условий жизни, победой над многими заболеваниями.

Вот сейчас мы столкнулись с неизвестной болезнью, и видите, какая эпидемия!.. Она сейчас прогрессирует во многих странах и затрагивает жизнь огромного количества людей. Но, несомненно, человечество с этим справится.

А так мы, в общем-то, многие болезни победили. Продолжительность жизни увеличилась во многом за счет особенностей образа жизни. Исследователи феномена долгожителей-японцев связывают это прежде всего с особенностями питания. У нас тоже проводилось такое исследование в Абхазии. Это был совместный советско-американский проект по изучению феномена долгожительства. Мы тогда ездили в Абхазию и изучали особенности физического развития и образа жизни этих людей, и оказалось, что там есть такая специфика, как высокая физическая активность до самых поздних лет. Также повлияло питание — средиземноморская диета, о которой сейчас все знают, а тогда это было некое открытие. Еще один важный момент: социальная значимость. Там такое уважение к старшим, они действительно значимы в обществе. Ведь, как я уже сказала, кроме биологии, важны еще социокультурные факторы.

— Продолжается ли сейчас эволюция? Как меняются современные мужчины?

— Конечно, какие-то изменения происходят. Это интересная и большая тема, на которую написано огромное количество работ. Безусловно, если мы возьмем последние 100–200 лет, то увидим хорошо задокументированные изменения — в первую очередь они касаются мужчин. Это связано с тем, что производились регулярные измерения в связи с набором в армию: измеряли длину тела, вес и другие параметры. И мы, конечно, знаем, что произошло значительное увеличение размеров тела. В разных странах темпы были разные.

Например, в Голландии на 15 см увеличилась длина тела мужчин — представляете, какие это гиганты! А где-то — всего на 3–5 см

Но направление изменений одно и то же: рост увеличивался. В последние годы таких приростов мы не наблюдаем, процесс стабилизировался.

Но какие-то другие трансформации происходят. В 1990–2000-е годы мы, антропологи, наблюдали определенные изменения в телосложении: более узкие, долихоморфные тела. И мальчики, и девочки этим отличались. Но девочки все-таки больше. Согласно многим опросам, мальчики стремятся быть более маскулинными. Есть такие работы по оценке своего телесного образа — body image. И если девочки всегда стремятся быть стройнее — и, даже если они уже худые, хотят еще более в этом преуспеть, — то мальчики не хотят быть худыми, а хотят быть более мускулистыми, они нацелены на развитие мышечной массы. Это тенденция очевидна у молодежи, которая, в общем-то, отражает реальную специфику морфологии тела современного населения.

— С чем связано то, что мужчины «подросли» за сотню лет?

— Тут много факторов. Но считается, что есть вклад генетических факторов. С развитием цивилизации расширялся круг брачных связей. Действовала брачная ассортативность, когда более высокие женщины выбирали мужчин повыше. Но также сказалось и улучшение социально-экономических условий: развитие здравоохранения, снижение заболеваемости, лучшие условия жизни, питание. Есть расхожая фраза: рост как процесс — это зеркало развития общества.

Есть еще одна интересная мысль, о которой никто не пишет. Когда общество сильно разделено на бедных и богатых, результирующая составляющая всегда ниже, чем в других популяциях, где все слои общества живут в более или менее равномерных условиях, как это происходит, например, в скандинавских странах. И в Голландии не случайно произошел такой скачок роста у мужчин и у женщин тоже.

Социальные различия сказываются порой потрясающим образом. Эти темы всегда очень интересно рассказывать и иллюстрировать. Я, когда студентам читаю лекции на эти темы, то даже у меня всегда дух захватывает.

Вот, например, две кривые изменений длины тела в Северной и Южной Корее: общая исходная точка — 60 лет назад, а в конце линии расходятся на 7 см*. То есть изменения происходят колоссальные и зависят от экономических параметров и социальных условий.

*Разница в росте в пользу Южной Кореи. Прим. ред.

Сейчас собирается все больше литературы о влиянии психоэмоционального стресса на людей. Раньше тоже поднималась эта тема — о влиянии окружения. Например, если ты находишься в окружении толстых, то и сам скорее станешь толстым. А сейчас появляются данные в отношении очень многих физических параметров. Наши немецкие коллеги это исследуют и называют «эффектом сообщества». В каком ты окружении и как ты себя чувствуешь в таком окружении? Эти факторы вносят свой вклад в дифференциацию роста.

— Значит ли это, что мужчины в будущем станут еще выше?

— Вы знаете, сейчас наблюдается некая стабилизация продольного роста. Последние обследования показали, что происходит очень мало изменений. Это так же, как с продолжительностью жизни. Мы можем сколько угодно улучшать условия жизни, но существует некий предел этих возможностей. И в отношении продолжительности жизни, и в отношении роста. Конечно, если не начнется тотальная замена органов и печатание на 3D-принтере сердца, почек и прочего…

— Сравнивают ли антропологи российских мужчин с мужчинами Запада или мужчинами из третьего мира? Есть ли такие исследования и есть ли интересные наблюдения?

— Мы, конечно, всегда сравниваем те тенденции развития, которые мы наблюдаем в России, с европейскими странами, с теми данными, которые есть в литературе. В целом тенденции одинаковые у всех. В странах третьего мира есть свои особенности, как я уже сказала: продолжительность жизни у женщин в некоторых из них меньше, чем у мужчин. Мы же, несомненно, развиваемся в тенденциях европейских стран. Но обычно речь идет о Москве, а Москва — это не вся Россия. Чтобы понять современные тенденции изменений физических параметров населения, необходимо проведение широкомасштабных исследований во многих регионах России.

Текст: Евгения Шмелева

Происхождение человеческого мозга относится к главным загадкам эволюции и к одной из наиболее дискуссионных тем в биологической науке. Почему в какой-то момент времени эволюция поддержала развитие мозга у одной из ветвей приматов? Почему мозг так стремительно вырос за столь короткий период? И почему в течение 30 000 лет мозг homo sapiens постоянно теряет в весе?

Чтобы ответить на эти вопросы, придется обратиться к интересным метаморфозам, происходившим с древнейшими предками человечества миллионы лет назад. До появления человека эволюция совершалась традиционным способом. «Топливо» эволюции — полиморфизм, вариабельность, изменчивость внутри одного вида. Если внешние условия обитания не изменялись, признаки вида сохранялись более-менее консервативно, если же условия претерпевали изменения, то полиморфизм позволял выжить тем существам, у которых оказывались более пригодные для изменившихся условий качества. А вот когда изменчивость признаков не перекрывала изменившихся условий, популяция вымирала. Естественный отбор — это вечное противостояние множественности признаков и давления среды. Сумели животные отыскать себе еду — хорошо, не сумели — вымерли. Есть возможность размножаться — хорошо, нет — все опять же вымерли.

Лобная доля, ставшая морфологической основой человеческого интеллекта, изначально имела задачу торможения животных инстинктов. Только благодаря лобной доле человек способен отказаться от еды, поделившись ею с ближним и поддержав тем самым отношения внутри социума. И этому есть одно простое доказательство.
Все знают, что некоторые дамы, слишком сильно озабоченные похудением, стараются есть как можно меньше, и при достижении веса около 40 кг у них нередко начинается болезнь под названием анорексия. Больных анорексией заставить есть практически невозможно, и современная медицина бессильна помочь этим несчастным. В итоге эти женщины безвременно уходят из жизни. Зато лет 60 назад, когда медицина была не столь гуманной, больным анорексией вводили острый скальпель в нижнюю часть височной области и отсекали лобную долю. Через некоторое время у пациенток восстанавливался аппетит и менструальный цикл и они возвращались к нормальной жизни. Ну или почти нормальной. Та часть мозга, которая вопреки животным инстинктам давала нам возможность отказаться от еды, переставала работать и мысль о неприятии еды человека больше не посещала.
Лобная доля поддерживала общественные связи у древних гоминид. Кто оказывался не способен делиться едой, того съедали самого или изгоняли. Поэтому всего за несколько миллионов лет лобные области мозга очень быстро выросли и однажды стали основой разума.

Человек — естественная часть природы, и долгое время эволюция человеческого мозга шла по тем же биологическим законам. Шла она не то чтобы очень быстро, да и само появление приматов (около 65 млн лет назад) нельзя считать какой-то вершиной эволюции — это не что иное, как приспособление млекопитающих к жизни на деревьях. Настоящая человеческая история в обезьяньем мире началась в тот момент, когда возникли необычные условия, то есть та самая переходная среда, которая в корне изменила характер эволюции человеческого мозга. Понятно, что ни с того ни с сего столь серьезные перемены, приведшие в конечном итоге к появлению homo sapiens, произойти не могли. Чтобы объяснить причину этих революционных преобразований, масса теоретиков склоняется к разным формам так называемой речесоциально-трудовой теории. Дескать, человек стал общаться, стал трудиться, и тогда мозг начал радикальным образом меняться. Однако эта теория не выдерживает даже поверхностной критики. Сейчас известно много видов животных, использующих орудия, системы сложных коммуникаций и развитую структуру сообществ, но это так и не привело к появлению крупного мозга.
Так что же произошло?

Рай находился в Африке

Судя по всему, архетип человеческого мозга сформировался в определенной уникальной среде в результате длительного биологического процесса. В какой-то момент времени, примерно 15 млн лет назад, на востоке Африки сложились очень благоприятные условия для жизни любых млекопитающих. Тогда в субтропиках или в тропиках, в полузатопленных местах, в неглубоких проточных водоемах в огромных количествах размножались какие-то вкусные и питательные животные — беспозвоночные или рыбы. На этих существах паразитировало огромное количество птиц и других животных. Среди последних и оказались наши далекие предки — тогда они были чуть поменьше современных шимпанзе. И в наши дни в Норвегии можно увидеть, как во время нереста сельди медведи заходят на задних лапах вводу и, стоя там по грудь, черпают лапами икру и едят ее, пока не насытятся. Вот и нашим предкам достаточно было войти в воду и слегка почерпать лапками, чтобы наесться.

Такой полуводный образ жизни, кстати, хорошо объясняет происхождение двуногости. Понятно, что чем дальше животное может зайти в воду, тем больше оно сможет собрать там пищи. Но заходить на глубину на четвереньках неудобно, поэтому и норвежские медведи, и многие современные приматы вступают в воду, стоя на двух ногах. При этом передвижение на двух ногах освободило передние конечности, которые тоже пригодились. Поскольку, как уже говорилось, водные животные стали обильной пищей птицам, последние активно размножались, а значит, несли яйца. Чтобы доставать яйца из гнезд и употреблять в пищу, предкам человека нужны были руки.

Если фрукты для лазящих животных легкодоступны, то получение белковой пищи дается приматам с большим трудом. В погоне за мясом современные обезьяны охотятся даже на других обезьян. А вот в «африканском раю», сложившемся 15 млн лет назад, с высококачественной белковой пищей у тогдашних приматов не было никаких проблем: икра и птичьи яйца находились почти на расстоянии вытянутой руки. Все это привело к формированию группы животных, практически выпавших из системы отбора: зачем меняться, если условия среды близки к райским? Однако, как известно, при избытке пищи животных вообще ничего не интересует, кроме размножения. Обилие еды, таким образом, усилило конкуренцию при размножении и, как следствие, стало причиной гонки за доминантность.

Мысль изреченная есть ложь

Одним из последствий сложившейся ситуации стала речь, которая, по-видимому, зародилась как раз в «райский» период. Речь могла возникнуть как способ организации совместных действий, а начиналась, возможно, с простых звуков или, например, пения, как у современных гиббонов. Кстати, у гиббонов в мозге есть такие же поля, как и в мозге человека, и именно там у нас локализуется речь. Далее на этой базе уже возникла речь, используемая не как средство общения, а как средство имитации. Можно было впечатлить самку реальными успехами на охоте и обильной добычей, что добавляло самцу привлекательности, увеличивая шансы на передачу своего генома будущим поколениям. А можно было ей об этом просто рассказать и заполучить в ее глазах те же лавры победителя, не прилагая реальных усилий. В биологическом мире все поддерживается именно в такой пропорции: чем меньше действий и больше биологического результата — тем эффективней событие. Поэтому имитация действия с помощью речи стала бесценным качеством у архаичных антропоидов. Речь стала выгодным продуктом, и на нее начал действовать интенсивный отбор, поскольку она позволяла достигать результата в размножении. По сути дела, речь возникла как форма обмана, а обман был эффективен и тогда, и в наши дни.

Итак, пока в райских условиях пищи хватало с лихвой, естественный отбор практически не действовал, работал разве что половой отбор, о котором говорил Дарвин. Все изменилось тогда, когда изменились места нереста водных животных, сформировавших эту переходную среду. И примерно 5 млн лет назад бедные антропоиды остались у разбитого корыта. Пища исчезла. Что у наших предков было в активе? Зубы, которые уже стали почти человеческими? Этими зубами даже ничего толком откусить нельзя. Они были гиперспециализированы под качественную и легко пережевываемую белковую пищу. Есть и другие объяснения возникновению человеческих зубов — некоторые антропологи считают, что они трансформировались тогда, когда антропоиды слезли с деревьев и ушли в полубуш, чтобы вырывать из земли и поедать корешки. Но мало того что на зубах человека нет никаких следов их якобы использования для перетирания корешков — не понятно и то, зачем было слезать с деревьев и отказываться от плодов в пользу корнеплодов.

Что там зубы — у вышедших из «рая» предков человека не было ни когтей, ни быстрых ловких ног, ни шерсти, которая исчезла, видимо, благодаря полуводной среде обитания. С таким печальным наследством большая часть антропоидов, конечно же, вымерла, но остальные стали использовать единственный свой ресурс, на который не действовал отбор, — мозг. Тут-то и началась биологическая эволюция человека.

«Ишь ты какой умник!

И она пошла по очень интересному пути. Когда разные группы австралопитеков занялись поиском пищи, на них впервые стал действовать биологический отбор. И тогда они стали объединяться в большие группы и утрачивать те биологические качества, которые позволяют выживать отдельным животным. Теперь отбор благоприятствовал лишь тем, кто мог существовать в группе. Они-то и выживали, размножались и переносили геном в следующие поколения. А кто не мог — из такой группы элиминировался. Мы и сейчас видим это на примерах человеческих общностей, которые ради сохранения среднего уровня отношений отбрасывают как «корешки», так и «вершки», то есть избавляются как от социопатов, так и от самых способных и талантливых. В общностях австралопитеков этот процесс шел полным ходом, и принудительная элиминация самых буйных и самых умных привела к миграциям с прародины человечества — Африки.

Если разложить по этапам историю миграции человека из Африки, то получается следующая картинка: асоциальные и наиболее интеллектуальные особи мигрировали, создавали новую оседлую группу, и в этой оседлой группе мозг оказывался в среднем больше, чем у членов исходной группы. Затем новая группа становилась более социально стабильной, а всех, кто разрушал стабильность, — опять «вышибали», они опять мигрировали и образовывали за счет высокого полиморфизма новую группу. И при каждой следующей миграции мозг чуть-чуть увеличивался. Сначала группы «изгоев» путешествовали по Африке. Представители homo erectus уже заселили Евразию. Все это время мозг продолжал расти. Если мы посмотрим на антропогенез в той его части, где он хорошо палеонтологически и археологически представлен, то окажется, что на протяжении эволюции каждого вида гоминид мозг непрерывно увеличивался. В частности, у homo erectus он первоначально весил около 900 г, но постепенно вырос до 1200 г.

Альтруистический интеллект

Получается, что в стабильной социальной группе любых ранних и поздних гоминид действовал непреложный закон искусственного отбора. И именно в этом заключена квинтэссенция эволюции мозга человека.

Никакой эволюции и естественного отбора не хватило бы, чтобы всего за 4,5 млн лет наш мозг проделал путь от мозга шимпанзе к мозгу homo sapiens. Но если происходит селекция по социальному принципу, эволюция невероятно ускоряется. Благодаря жесточайшему внутреннему искусственному отбору.

Вот вопрос: что трудно отнять даже у любимой собаки? Конечно, вкусную еду — кусок колбасы или косточку. В животном мире пищей не принято делиться — наоборот, животные стараются отнять еду друг у друга любым способом. Украл — значит, наелся, наелся — значит, получил преимущество в размножении. В человеческом же социуме едой принято делиться. И вот, как выяснилось, нижняя часть лобной области человеческого мозга потребовалась нам для того, чтобы мы могли отказаться от пищи. Иными словами, лобная область, считающаяся морфологической основой интеллекта, исторически развивалась не для того, чтобы думать о высоком или играть в шахматы. Не было в те далекие времена ни «высокого», ни шахмат. Главной задачей этой части мозга стало торможение животных инстинктов. Ибо только делясь едой, можно было поддержать взаимодействие и общение в группе.

Плод пирровой победы

Человечество расселялось по планете, наращивая объем мозга, и наконец, на историческую сцену вышли две крупные группы — неандертальцы и кроманьонцы. У представителей обеих групп мозг достиг огромного размера — 1560−1600 г. Однако при том, что мозг по массе был одинаков, стратегия поведения и результаты отбора оказались разные. Неандертальцы были мощными, сильными, умными существами, которые селились очень маленькими семьями. Они придумывали орудия и вообще, возможно, были более интеллектуальными, чем homo sapiens sapiens. Но отбор, связанный с поддержанием бесконфликтных ситуаций в группах, на них не действовал. А кроманьонцы, похоже, были туповатыми, ограниченными, но их мозг прошел больший путь социализации. Жестокий отбор приспособил их к общественному образу жизни. Каков же оказался результат конкуренции? Когда на трех жуков нападает банда муравьев, она их уничтожает. Примерно так же кроманьонцы расправились с неандертальцами. И дальше мы, сапиенсы, пожали печальные плоды своей победы. 30 000 лет назад социальный отбор, который тогда, в условиях конкуренции, требовал колоссальных усилий со стороны сапиенсов, прекратился. И ситуация вернулась в каком-то смысле к началу пути: ускорился отбор людей по социальной адаптированности, только теперь отдельные слишком умные «изгои» не могли повлиять на ситуацию — общество стало слишком большим. А безынициативные особи с посредственными данными, способные к плодотворному общению и коллективным действиям, получали преимущество. Кто мог выполнять правила игры в группе, какими бы они ни были идиотскими, получал возможность размножиться и перенести геном в следующее поколение. Кто нарушал правила — тот не размножался. Так мозг постепенно и уменьшился с 1600 до 1300 г. и надо сказать, что подобный регресс не наблюдался ни у одного вида за всю историю гоминид.

Есть ли у мозга шансы на биологический прогресс? Скорее всего нет, по крайней мере до тех пор, пока действие биологического отбора будет подменяться искусственным социальным отбором. Преференции получают наиболее общественно адаптированные люди, а наличие маленького мозга в большинстве случаев им не мешает.

Автор — доктор биологических наук, профессор, руководитель отдела эмбриологии НИИ морфологии человека РАМН
Сергей Савельев