История любви в картинах: Огюст Ренуар и Алина Шариго

«На мой взгляд, картина должна быть приятной, веселой и красивой, да, красивой! В жизни и так слишком много тяжелого, чтобы еще это изображать» — считал Пьер Огюст Ренуар. Политика его практически не интересовала, и даже в самые тяжелые для него моменты художник всегда находил утешение за мольбертом. Прекрасные натурщицы сопровождали мэтра всю жизнь, а одна из них стала его законной супругой и матерью троих детей.


По молодости лет Ренуар не стремился заводить долгих отношений с женщинами, предпочитая наслаждаться красотой их тел, нежных лиц и струящихся волос, которые запечатлевал на своих картинах. Лиза (Лиз) Трео, Маргарита Легран, Сюзанна Валадон… С Лиз Трео он познакомился у своего друга, архитектора и живописца Жюля ле Кёра: подруге сестры хозяина дома в то время исполнилось 18 лет. Лиз стала любимой моделью и спутницей жизни Ренуара на следующие десять лет, с нее он писал «Диану-охотницу», «Алжирскую женщину», «Лиз с зонтиком«…От этого союза родилась дочь Жанна. Ренуар так и не женился на Лиз, однако дочь признал. Ее существование было одним из больших секретов художника, о котором знали считанные люди.

Летом. Цыганка Пьер Огюст Ренуар. 1868, 85×59 см

В 1873 году Ренуар обосновался на Монмартре, сняв мастерскую на улице Сен-Жорж, 35. Деньги на аренду появились после того, как художник продал две свои картины — «Цыганка. Летом» и «Лиза» — богатому торговцу коньяком из Шаранты Теодору Дюре.

«Что может быть на свете печальнее, когда после смерти художника открывают его мастерскую и не находят в ней вороха этюдов! Какую безрадостную лямку он тянул!» — считал Ренуар, для которого новая просторная мастерская стала источником радости и новых творческих поисков. В перерывах между работой он ходил подкрепиться в молочную мадам Камиль, расположенную напротив его мастерской. Здесь, за скромной трапезой, пять лет спустя он познакомится с очаровательной молодой девушкой, которую звали Алина Шариго.

Гребцы в Шату. Пьер Огюст Ренуар. 1879, 81.2×100.2 см

Дочь портнихи и пекаря, Алина Шариго родилась и выросла в маленьком местечке Эссуа, расположенном между Труа и Шатийон-сюр-Сен. Отец ушел из семьи и перебрался в Канаду, оставив после себя лишь долги. Продав все имущество, Эмили Шариго и ее дочь оказались на улице, и были вынуждены ютиться у родственников. Доход портнихи в небольшом местечке был весьма скудным, и когда Алине исполнилось 8 лет, ее мать нашла себе место экономки и уехала из Эссуа, оставив ребенка на попечение тети и дяди. Жизнь Алины была непростой.

Родственники помыкали ею как хотели и временами даже пытались присвоить деньги, которые Эмили посылала на обучение дочери — а училась девочка в частной католической школе и притом блестяще. Возможно, постоянные несправедливые придирки и жестокость стали причиной того, что Алина «заедала» свои печали — тетка в письмах к матери регулярно жаловалась на непоседливость и своеволие девочки, а также ехидно отмечала: «Она рослая и толстая».

Завтрак гребцов (фрагмент). Пьер Огюст Ренуар. 1881

Через несколько лет Эмили Шариго переехала в Париж и стала работать экономкой, а позже — портнихой. Она снимала квартиру в квартале Пигаль, где селились женщины «свободных профессий». Заработки были невелики, но на жизнь хватало. Когда Алине исполнилось пятнадцать, ее тетка под благовидным предлогом избавилась от племянницы, и девочка переехала в Париж, к матери.

Работы Алина не боялась — была и прачкой, и швеей, а вскоре стала прислуживать в молочном кафе, принадлежавшем подруге ее матери, мадам Камиль. Дочь художницы Берты Моризо, Жюли Мане, вспоминала: когда Алина впервые увидела Ренуара, «он был с месье Моне и месье Сислеем; у всех троих были длинные волосы, и они вызвали сильный переполох, когда шли по рю Сен-Жорж, где она жила». Шел сентябрь 1878 года.

Танец в Буживале. Пьер Огюст Ренуар. 1883, 181.9×98.1 см

Ренуар предложил юной девушке стать его натурщицей, и она, поразмыслив, дала согласие. Алина очень нравилась Ренуару. Прекрасно сложенная, со светлыми волосами, которые так обожал художник, она ассоциировалась у него с ощущением уюта и неги. Очарованный новой натурщицей, Ренуар говорил: «Ее хочется погладить по спине, как котенка».

Алину не смущали нервные тики, худое лицо и жидкая бородка Ренуара. Она тоже была очарована — не столько внешностью художника, который был почти на 20 лет старше, но тем внутренним миром, полным жизни и света, который он изображал на своих полотнах.

Белокурая купальщица. Пьер Огюст Ренуар. 1881, 81.8×65.7 см

К моменту встречи с Алиной творчество Ренуара уже начали признавать в широких кругах парижского высшего света — во многом благодаря успеху, который принес портрет, заказанный ему мадам Шарпантье. Хозяйка одного из лучших салонов Парижа, Маргерит Шарпантье, как и ее муж Жорж, влюбилась в творчество импрессионистов, поддерживая их заказами в самые трудные времена.

Вместе с портретом актрисы Жанны Самари картина «Мадам Шарпантье с детьми» была представлена на Салоне 1879 года и получила очень хорошие отзывы критиков. В следующие два года Ренуар написал 21 детский портрет, 15 женских и 11 мужских. Финансовые проблемы, преследовавшие художника на протяжении первых тридцати лет его творческой жизни, остались в прошлом.

Портрет госпожи Шарпантье с детьми. Пьер Огюст Ренуар. 1878, 153.7×190.2 см

Несмотря на успех, Ренуар не желал становиться модным портретистом, и по-прежнему писал жанровые картины, для которых ему требовались натурщицы. Первой работой, для которой ему позировала Алина, стала картина «Гребцы в Шату» (1879). Эмили Шариго, отлично знавшая, что к чему в мире искусства, не преминула наведаться в мастерскую художника. «И этим вы зарабатываете на жизнь? Ну и везет же некоторым» — вынесла она свой вердикт, рассматривая его картины. Знала бы она, через какие тернии прорывался Ренуар на пути к признанию! Однако ж практичную Эмили, желавшую для дочери богатой партии, не особенно интересовали чужие заботы. «Зануда» — называл ее Ренуар, и был по-своему прав.

Танец в городе. Пьер Огюст Ренуар. 1883, 179.7×89.1 см

Между Ренуаром и его новой натурщицей завязалась переписка — поначалу шутливая. «Не подавайте черную мыльную воду вместо кофе с молоком… Не спите до полудня — как Вы тогда будете подавать в 7 утра горячий шоколад?» — игриво пишет художник в одном из первых писем. Как и в случае с Лизой Трео, Ренуар не афишировал своих отношений с Алиной, их любовная связь долгое время оставалась тайной. Будучи ровесником Эмили Шариго, Ренуар демонстрировал несколько покровительственное отношение к Алине. Впрочем, вскоре девушка освоилась, в полной мере демонстрируя свой своенравный, озорной характер и любовь к комплиментам. Она все чаще позировала возлюбленному, становясь на его картинах то брюнеткой, то блондинкой, хотя в действительности обладала рыжим цветом волос.

Завтрак гребцов. Пьер Огюст Ренуар. 1881, 129.5×172.7 см

Торговец картинами и галерист Дюран-Рюэль платит Ренуару за «Завтрак гребцов» шесть тысяч франков — впервые работа художника оценена так высоко. Эти деньги позволяют Ренуару снять квартиру в доме 18 по рю Удон, оставив за собой мастерскую, где вместе с ним проживал его брат Эдмон. Именно он ссудил Ренуару матрас и поклялся держать их с Алиной отношения в строгом секрете.

Жениться Ренуар не спешил, поскольку чувствовал, что финансово еще не готов содержать семью. Да и в целом афишировать свои отношения не хотел: такое поведение могло бы повредить его репутации среди клиентов. Алина согласилась на его условия, переехала к Ренуару и стала хозяйкой в доме художника. Она быстро вошла во вкус новой жизни. «Я получил письмо, в котором ты пишешь, что служанка плохо работает. Тебе ничего не стоит от нее избавиться и нанять другую, ты ведь сама решаешь, как тебе поступать, главное — уложиться в средства, что тебе в любом случае не удается» — пишет Ренуар своей возлюбленной. По его предложению — или настоянию? — Алина уделяет внимание саморазвитию: учит английский язык и берет уроки игры на фортепиано.

Алжирская девушка. Пьер Огюст Ренуар. 1881, 50.8×40.6 см

Их чувства прошли испытание двухмесячной поездкой Ренуара в Алжир. В это же время Алина, изнывающая от одиночества и ревности, получила от отца приглашение приехать к нему в гости, в Канаду. Она медлила с ответом и все-таки решила дождаться Огюста. Их отношения вспыхнули с новой силой, они вместе ездили на пленэры в Шату, Буживаль, Круасси, а осенью отправились за границу, в Италию. Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь, Сорренто — позже Алина называла это путешествие их медовым месяцем. Как и всегда, все держалось в тайне, лишь брат Эдмон и верный друг художника, Поль Сезанн, были в курсе их совместной поездки.

Дворец Дожей, Венеция Пьер Огюст Ренуар, 1881, 54.5×65 см

Зимой 1882 года Ренуар тяжело заболел пневмонией. Доктора посоветовали сменить климат, и в сопровождении Алины художник уехал восстанавливать здоровье в полюбившийся ему Алжир. Конечно же, он не мог не работать, и привез из поездки несколько пейзажей и портретов. Рынок искусства лихорадило, и доходы были весьма непостоянными.

Его выручил Дюран-Рюэль, попросив написать портреты своих детей. Ренуар уехал в Дьепп, а Алина, тоскуя, писала ему из Парижа: «Скажи мне, мой бедненький: тебе там в Дьеппе холодно? В Париже мы замерзаем. Ты много работаешь? Скоро закончишь свои портреты? Месяц — это слишком долго! Вся наша поездка этой зимой показалась мне гораздо короче, чем последние две недели без тебя. Пиши почаще, давай знать, что все у тебя хорошо. Любящая тебя Алина».

Дочери Поля Дюран-Рюэля (Мария Терезия и Жанна). Пьер Огюст Ренуар 1882

«Женщины все отлично понимают. С ними мир становится совсем простым. Они приводят все к своей подлинной сущности и отлично знают, что их стирка не менее важна, чем конституция германской империи». Жизнь Алины и Огюста была счастливым союзом.

Алина понимала всю важность его работы и старалась оберегать художника от житейских мелочей и ненужных, по ее мнению, встреч. В отсутствие мужа она руководила рабочими, делавшими ремонт в его мастерской, и регулярно отчитывалась в письмах о проделанных работах и расходах. На людях Алина вела себя со скромностью и достоинством. По словам Дега, она была «похожа на королеву, посетившую бродячих акробатов». Ренуар очень ценил свою спутницу жизни, которая давала ему возможность спокойно пережить творческий кризис, начавшийся после знакомства с великими итальянскими мастерами.

На берегу моря (Алина Шариго) Пьер Огюст Ренуар 1883, 92.1×72.4 см

21 марта 1885 года Алина Шариго родила мальчика, которому дали имя Пьер. С деньгами было туго настолько, что в качестве оплаты Ренуару пришлось расписать двери в квартире доктора, принимавшего роды у Алины. На лето семейство переехало в небольшой городок Ларош-Гюйон, неподалеку от Живерни. Новоиспеченный отец был счастлив, в доме царил мир и покой, работа шла прекрасно. Счастье Ренуара звучало в его картинах, и житейские невзгоды — свои и чужие — меркли перед радостью семейной жизни и удовлетворением собственным творчеством.

Дитя у груди (Материнство) Пьер Огюст Ренуар 1886

Удачный американский вояж Дюран-Рюэля несколько поправил финансы семьи Ренуара. Им хватало на жизнь, на краски и холсты. Художник к тому времени разошелся практически со всеми своими друзьями-импрессионистами, за исключением Клода Моне, с которым их связывала многолетняя крепкая дружба.

Алина и Пьер. Мать и дитя. Пьер Огюст Ренуар 1887, 79×63 см

За два дня до наступления нового, 1889 года, Ренуар тяжело заболел. «Половина лица у меня будто парализована, — описывал он свое состояние Дюран-Рюэлю. — Я не могу ни спать, ни есть». Подозревали отит, но вскоре парижские врачи пришли к выводу, что болезнь имеет ревматическое происхождение, и рекомендовали отдых и лечение электричеством.

Ренуару удалили часть зубов, ему приходилось питаться лишь перетертой вареной едой, отчего он сильно исхудал. Здоровье художника, ужасно тяготившегося своим состоянием, стало улучшаться лишь к концу весны. Верная Алина не отходила от него ни на шаг. Болезнь отступала, и вновь Ренуар отправился на пленэры. И вновь, как и прежде, он начал получать полное удовлетворение от своей работы, достигнув согласия с самим собой.

14 апреля 1890 года Ренуар сочетался с Алиной Шариго законным браком в мэрии IX округа Парижа.

Мадам Ренуар и ее сын Пьер. Пьер Огюст Ренуар. 1890

Как известно, красота — в глазах смотрящего. Вот почему Ренуар был неприятно удивлен прохладным приемом, который ему оказали в доме Эжена Мане и Берты Моризо. Художница, несколько лет поддерживающая с Ренуаром дружеские отношения, была разочарована Алиной, ее простыми нарядами и располневшей фигурой. «Не могу передать Вам мое изумление, — писала Моризо своему другу, поэту Стефану Малларме, — при виде этой грузной особы, которую, право, не знаю почему, я представляла себе похожей на женщин с картин ее мужа».

Портрет Алины Шариго. Пьер Огюст Ренуар. 1885

Что для чопорной Моризо «грузность», то для Ренуара — «пышность форм». Впрочем, нельзя сказать, что он вовсе не обращал внимание на объемы своей ненаглядной половины. Еще в 1887 году он писал Алине: «Попытайся ответственно относиться к своему здоровью… пробуй хоть немного двигаться. Я боюсь, что твой жир сыграет с тобой злую шутку. Я знаю, что худеть нелегко, но мне не хотелось бы, чтобы ты раньше времени начала болеть… Заботься о себе».

И при этом художник по-прежнему верен себе, своему неизменному философско-восторженному мировоззрению. На его картинах появляются полные женщины, что с того? Таков Ренуар, его солнечное восприятие мира, его независимость во взглядах и то, что ему очень дорого — «право делать глупости».

После купания. Пьер Огюст Ренуар, 1888, 65×54 см

Большая парижская персональная выставка Огюста Ренуара, организованная Дюран-Рюэлем в 1892 году, прошла с огромным успехом. Это был не только успех художника, но и его жены: она была законной супругой признанного гения. Свой статус Алина демонстрировала лишь там, где ей позволялось: Ренуар по-прежнему не вводил ее в некоторые круги знакомых, тщательно оберегая свою независимость.


15 сентября 1894 года у Ренуаров родился второй сын — Жан. Это было поистине замечательное событие, поскольку две предыдущие беременности Алины закончились выкидышами. Для помощи по дому пригласили дальнюю родственницу мадам Ренуар — юную Габриэль Ренар, которая вскоре стала членом семьи. Озорная, бойкая, слегка дерзкая, очень простая в общении, Габриэль обожала своего «хозяина». Несмотря на обострившуюся болезнь, Ренуар продолжал писать восхитительных женщин с округлыми формами и нежных младенцев, дивной красоты пейзажи. В его ярких картинах — жадная тяга к молодости, к природе, ко всему живому. Габриэль стала основной натурщицей художника и много ему позировала — и одна, и с маленьким Жаном на руках.

Габриэль и Жан. Пьер Огюст Ренуар • Живопись, 1895

Алина была счастлива. Ей больше не надо заниматься домашними делами, постоянно нянчить младенца и позировать мужу. Состоятельная парижанка, жена известного художника, Алина может себе многое позволить — в частности, штат прислуги. Ее новое отношение к жизни отличалось от взглядов мужа, который не желал выходить из своей роли художника-труженика — быть может, потому что это была вовсе не роль, а смысл его существования. По настоянию Алины осенью 1896 года Ренуар приобрел в Эссуа трехэтажный дом. Мадам Ренуар очень любила бывать в родном городе, откуда уехала скромной девочкой и куда вернулась состоятельной представительницей среднего класса. Она не стеснялась демонстрировать свой новый статус перед родственниками — и ей это нравилось.

Весна в Эссуа. Пьер Огюст Ренуар. 1900, 50.2×62.2 см

«Ренуар был безумным отцом. Он все делал не так, как положено или кем-то доказано, он был волшебником, вдохновителем, сказочником. Чтобы угомонить маленького сына Жана на полчаса для позирования, ему прямо в мастерской читали Андерсена. Однажды в мастерскую во время такого детского сеанса заглянул кто-то из знакомых Ренуара и возмутился: «Зачем вы читаете ребенку эту ложь? Он будет думать, что животные разговаривают!» Ренуар улыбнулся и ответил: «Они и правда разговаривают!"

Ренуар с женой часто бывали в театре. Первый сын Пьер родился совсем недавно — и они просили соседку присмотреть за малышом, уезжая на очередную премьеру. В антракте вдвоем летели домой на фиакре, чтобы одним глазом взглянуть на спящего сына, и возвращались точно ко второму акту. Потом то же самое они будут проделывать с маленьким Жаном, независимо от надежности сиделки и родительского опыта…» — читайте также «Штрихи к портрету: 6 историй о важном и неважном в жизни Ренуара».

Здоровье Ренуара не становилось лучше, а после того, как в 1897 году он повторно сломал правую руку, начали проявляться первые признаки артрита, который в то время практически не умели лечить. Художник уделял своему здоровью много внимания, стал упражняться и даже научился жонглировать маленькими мячиками. «Когда промахнешься, волей-неволей приходится наклоняться, чтобы поднять мячик, делать непредвиденные движения, доставая его из-под мебели» — шутил Ренуар. Алина периодически садилась на диету в попытках сбросить вес, который вскоре опять набирала.

Пьер Огюст Ренуар. Портрет семьи художника. 1896

На картине «Портрет семьи художника» присутствует девочка — возможно, именно так Ренуар ввел в свою личную картину семьи дочь Жанну, которая к тому времени уже благополучно вышла замуж. Алина здесь ничем не напоминает ту очаровательную натурщицу, какой она была до замужества. Теперь это почтенная зажиточная дама в богатом наряде — воплощение мечты молоденькой белошвейки об удачном браке. А ведь прошло каких-то тринадцать лет…

Жан рисует. Пьер Огюст Ренуар. 1901

С наступлением зимы здоровье Ренуара ухудшалось, поэтому он завел традицию — уезжать в это время на юг. Солнце, море, нежные краски, ясное, прозрачное небо — здесь художник чувствовал себя как дома. Вместе с ним приезжала семья — Алина с Жаном, Габриэль и любимая натурщица Мари по прозвищу «Булочница» (старший сын, Пьер, учился в коллеже Сен-Круа де Нейи и жил в интернате).

Жизнь «семейства» была достаточно простой, Габриэль и Мари позировали по очереди, они же жарили в мастерской картошку. Для Алины такое положение вещей было привычным, зато у посетителей складывалось весьма нелестное впечатление о прославленном художнике. Впрочем, это развлекало Ренуара, который добродушно отмахивался от всех кривотолков.

Габриэль с обнаженной грудью. Пьер Огюст Ренуар, 1907

В 59 лет Ренуару присвоили звания кавалера ордена Почетного легиона. Его болезнь прогрессировала, ревматизм сантиметр за сантиметром завоевывал тело. Известие о беременности жены повергло Ренуара в уныние: он находился в нервном напряжении, деля свое время между работой и регулярными выездами на лечение — то на воды, то на грязи. Художник чувствовал течение времени, которое исподволь разъедало его, и заранее просил жену не навязывать ему общество будущего ребенка. Ему нужны были покой и тишина, кисти и краски, которыми он писал Жизнь. Это был его личный поединок с болезнью и неминуемой смертью, в котором детские крики составляли слишком большой контраст.

Семья Ренуар: Алина (43 года), Коко (1 год), Жан (8 лет), Пьер (17 лет), Огюст (61 год). Мастерская художника на рю Коленкур, 73, Париж. Ок. 1902. Архив Воллара, музей д’Орсе, Париж. Фотограф неизвестен

Алина родила третьего сына, Клода-Альбера, 4 августа 1901 года в Эссуа. И эта новая жизнь, пришедшая в мир в облике крепкого, розовощекого младенца, повергла Ренуара в полнейший восторг! Какое это было счастье — сидеть за мольбертом, писать новые картины и тихо напевать! Несмотря на боли, художник опять начал выезжать на пленэр, но вскоре наступило очередное ухудшение: он стал плохо видеть левым глазом. Жан вырос, перед школой ему остригли золотистые кудри, что ужасно расстроило художника. Что ж, у Ренуара еще оставались его веселые натурщицы и крошка Клод, или, как его называли, Коко.

Портрет Клода. Пьер Огюст Ренуар. 1907

По настоянию Алины в Кане была куплена усадьба «Колетт» с прилегающими к ней угодьями в 2,5 гектара, на которых росла старая оливковая роща, фруктовые деревья, виноград и розы. Ренуар выстроил удобную большую виллу, Алина — разбила огород и завела кур. Окончательно утвердившись в роли домоправительницы, Алина вмешивалась в жизни всех своих домочадцев, управляла имениями мужа и разросшимся к тому времени штатом прислуги.

Ренуар, во всем соглашавшийся с женой, за ее спиной поступал так, как считал нужным. Для него был выстроена отдельная мастерская в саду: большой дом подавлял своей шумностью и суетой. Но жизнелюбие и юный, ясный взгляд дарили ему ровное, яркое творческое пламя, которое понемногу съедало его плоть — но не дух.

«Когда старишься вместе, перестаешь видеть друг друга. Исчезают морщины и полнота. Впрочем, любовь — это очень много, и я недостаточно мудр, чтобы все объяснить, но в нее входит и привычка» — так объяснял Ренуар свои отношения с женой в письме к Берте Моризо.

Усадьба Коллет, Кань-сюр-Мер. Пьер Огюст Ренуар. 1914, 54.6×65.4 см

Пока Ренуару позволяло здоровье, он много путешествовал, по-прежнему предпочитая проводить зиму на юге. Алина также постоянно находилась в разъездах, она любила морские курорты и дом в Эссуа. Жана отдали на обучение в пансион, и он сменил не одно учебное заведение, прежде чем родители приняли решение обучать его на дому, как и его младшего брата. Мальчик очень любил отца, и это было взаимное чувство. Старший сын Пьер выразил желание обучаться актерскому мастерству, и, несмотря на упорное сопротивление отца, поступил в парижскую Консерваторию. Прервав обучение на трехлетнее прохождение воинской службы, Пьер довел дело до конца и преуспел — чем весьма порадовал Ренуара.

Жан в охотничьем костюме. Пьер Огюст Ренуар, 1910

Ренуар, Коко и Алина. Эссуа, 1912. Фотограф неизвестен. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, особое собрание художественной библиотеки, собрание Жана Ренуара

В Париже Ренуары сменили квартиру — и Огюсту, и Алине уже трудно было взбираться на пятый этаж. Болезни жены и ее нежелание бороться с лишним весом и злили, и беспокоили Ренуара. Рядом с художником теперь постоянно находилась Габриэль, которая была для него и служанкой и натурщицей, и сиделкой.

Открытая, мягкая и доброжелательная, она постоянно сопровождала Ренуара и заботилась о нем. Слава художника росла, как и его гонорары, как и пропасть между ним и Алиной. Она хотела роскоши и признания, он — спокойной жизни и общения с друзьями. И, как писал сам Ренуар, «это не помешает мне трудиться день ото дня, так, как будто ничего не произошло».

Габриэль перед зеркалом. Пьер Огюст Ренуар 1910

Началась Первая мировая война, Пьера и Жана Ренуаров призвали в армию. Отец очень переживал за детей, но и помыслить не мог, чтобы использовать свое положение для освобождения отпрысков от военной службы. Работа теперь давалась ему с трудом, но по-прежнему оставалась неиссякаемым источником житейской радости и смыслом существования.

Мадам Ренуар переживала по-своему, углубившись в вязание солдатских шарфов. Писем от сыновей не было, друзья настоятельно советовали художнику уехать из Парижа, но Ренуары решились на отъезд только тогда, когда немцы вплотную подошли к французской столице. Новость о контрнаступлении художник узнал уже в Кане — как и известие о том, что его сын Пьер получил ранение и находится в госпитале. Через две недели Ренуары узнали, что и Жан угодил в больницу. Алина решительно собралась в дорогу и в течение месяца навестила обоих сыновей.

Женщина собирает цветы (сад в Коллетт). Пьер Огюст Ренуар. 1912, 36×25 см

«Ренуару, мучительно больному и стареющему, срочно нужна была натурщица-блондинка для новой картины. Мадам Алин Ренуар вышла из дома, села в трамвай до Ниццы и пришла прямо в Академию живописи искать мужу блондинку. На этом же трамвае Андре Гесслинг, Дедэ, как ее тогда все называли, каждое утро будет приезжать в дом Ренуаров и позировать для „Купальщиц“…»

У Ренуара всегда были личные секреты, о которых никто не знал. Но и Алина прекрасно умела хранить тайны: уже несколько лет она страдала диабетом. Переживания за детей только усугубили болезнь, и весной 1915 года она призналась мужу, что уже несколько лет лечится втайне ото всех. Не успел Ренуар отойти от этой печальной новости, как семья получила письмо: Жан лежит в госпитале, у него раздроблена шейка бедра. Когда Алина примчалась к сыну, его как раз готовили к ампутации. По настоянию матери новый врач пересмотрел лечение, и ногу удалось сохранить.

Мадам Ренуар и щенок. Пьер Огюст Ренуар. 1910

Алина вернулась в Кань и слегла — силы ее были на исходе. По настоянию врачей больную перевезли в Ниццу, но уже в июне стало ясно, что все усилия напрасны. 27 июня 1915 года мадам Ренуар скончалась. Ее прах поместили в склеп семьи Румье-Фаро, у которых Ренуары арендовали квартиру.

«Дорогой Дюран-Рюэль, моя жена, будучи уже больной, вернулась из Жерардмера совершенно разбитой. Она так и не оправилась. Вчера она скончалась, по счастью так этого и не осознав. Ваш старый друг Ренуар» — вот одно из немногих упоминаний художника о смерти Алины. Он не лил слез, не предавался скорби и траура не соблюдал. Лишь через семь лет, уже после смерти самого Ренуара, прах Алины перевезли в Эссуа и захоронили на местном кладбище, неподалеку от могилы мужа.

Розы в вазе. Пьер Огюст Ренуар 1917, 61.5×50.7 см

После смерти Алины Ренуар прожил еще 4 года. Он наслаждался каждым отпущенным ему днем и был полон счастья, которое изливалось на его картины полноводной рекой. Прекрасные женщины, роскошные цветы, торжество жизни и плодородия — Ренуар до последней минуты оставался верен своему взгляду на мир, на личное понимание гармонии.

Ни прогрессирующая болезнь, ни студеные, ненавистные ему зимы — ничто его не могло остановить. Перемещаясь между Парижем, Канем и Эссуа, он постоянно писал картины, участвовал в столичной художественно жизни, снова увлекся скульптурой и учил младшего сына Клода гончарному делу.

В свою последнюю зиму, невыносимо страдая от ревматизма, он написал уменьшенную копию картины «Материнство» с его Алиной — Пьер Огюст Ренуар работал до последнего дня, и до последнего дня его живопись была яркой и жизнеутверждающей. Он ушел из жизни в ночь со 2 на 3 декабря 1919 года.
Источник: artchive.ru
Поделись
с друзьями!
657
0
7
7 месяцев

Привычки известных художников. От странных - до пугающих

То, что гении — люди сложные, истина, не требующая доказательств. Мы уже привыкли к стереотипному образу художника — бунтаря и гуляки, который не прочь злоупотребить алкоголем или наркотиками, а также не слишком разборчив в любовных делах. Однако помимо «традиционных» пристрастий, в копилке деятелей искусства можно найти немало действительно странных и не самых приятных причуд, которые раскрывают их личности с неожиданной стороны. О том, кто из знаменитых живописцев не соблюдал элементарные правила гигиены, кто третировал близких и жестоко обращался с животными, а кто и вовсе страдал синдромом Плюшкина, — в материале искусствоведа Елизаветы Климовой.


Проблемы с гигиеной


Проблемы с гигиеной у творческих людей не такая уж редкость, часто их условия труда лишены привычного комфорта, да и сам образ жизни не способствует какому-либо режиму. Охваченные вдохновением, они порой забывают поесть и поспать, куда уж тут до банных процедур. Однако нечистоплотность некоторых художников поражала даже их биографов.

Например, великий гений эпохи Ренессанса Микеланджело Буонарроти не просто пренебрегал мытьем — он спал, не снимая одежды и сапог.

Кстати, жил он довольно аскетично, и это при весьма впечатляющих заработках. А еще художник почти не пил вина, что по тем времена было подлинной редкостью. Всему причиной являлся безмерный трудоголизм Микеланджело, впрочем, как и распространенные предрассудки. В XVI веке отношение к мытью действительно было неоднозначным — бытовало мнение, что через открытые поры может проникнуть всякая зараза, а бушующие каждое десятилетие эпидемии еще больше утверждали людей в их страхах. Как бы то ни было, Микеланджело при таком режиме прожил долгих 89 лет, хотя и заработал себе репутацию не слишком приятного человека. И, возможно, не только из-за неуживчивого характера.

Винсент Ван Гог во многом походил на ренессансного мастера — и талантом, и характером, и жуткой неряшливостью. В бытность проповедником в шахтерском поселке в Бельгии он нарочно отказался от всех удобств, буквально ведя жизнь библейского отшельника. Вот как описывает этот факт его биограф Анри Перрюшо:

«Перед жителями Вама он предстал совершенно опрятным — таким, каким может быть только голландец, в приличном костюме. Но уже на другой день все переменилось. Обойдя дома Вама, Винсент раздал беднякам всю свою одежду и деньги. Отныне он будет делить свою жизнь с нищими, жить для нищих, среди нищих, как велел своим последователям Христос. И Винсент облачился в старую военную куртку, скроил себе обмотки из мешковины, нахлобучил на голову кожаную шахтерскую фуражку и обул деревянные башмаки. Мало того, движимый сладостной потребностью в самоуничижении, он вымазал себе руки и лицо сажей, чтобы внешне ничем не отличаться от углекопов».

Ван Гог ограничивал себя и в питании, что привело к печальным последствиям: будучи еще совсем молодым, художник потерял половину зубов, из-за чего никогда не улыбался на автопортретах. Не слишком хорошо на здоровье влияла и зависимость от курения: часто находясь в затруднительном финансовом положении и экономя на продуктах, Винсент глушил чувство голода табаком.

Винсент Ван Гог, «Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой», 1889 год

Неряхами с полной уверенностью можно назвать и молодых авангардистов, обитавших в легендарном фаланстере «Бато-Лавуар» («Плавучая прачечная»). К сожалению, условия жизни в мастерских на Монмартре не способствовали заботе о себе: в фаланстере отсутствовали какие-либо удобства, кроме единственного туалета на целый этаж. Жан-Поль Креспель так описывает знаменитую «Плавучую прачечную»:

«Надо признать, что даже для самых молодых художников условия жизни на площади Равиньян становились большим испытанием: ни газа, ни электричества, ни водопровода. Единственный кран располагался на втором этаже, и по утрам там выстраивалась очередь желающих наполнить кувшины для умывания».

Французский писатель Пьер Мак-Орлан, вспоминая о годах, проведенных на Монмартре, говорил: «Какая может быть поэзия в неотапливаемой комнате, где вся обстановка — грубо сколоченный стол, стул и матрас?!» Однако даже в таких условиях находились те, кто был буквально помешан на чистоте, — итало-еврейский художник Амедео Модильяни вошел в историю не только как дебошир и непризнанный гений, но и как человек с лоханью, которую он неизменно перевозил с собой в каждое новое жилище. Вот что пишет о Модильяни автор книги «Повседневная жизнь Монмартра во времена Пикассо» Жан-Поль Креспель:

«Он выглядел невероятно красиво в бархатном костюме бежевого цвета, с перламутровым от бесконечных стирок оттенком, в ежедневно стиравшейся голубой рубахе — Модильяни отличался мнительной чистоплотностью — и с небрежно повязанным шейным платком».

Амедео Модильяни в своей мастерской на улице Коленкур. Монмартр, Париж, около 1918 года. Фото: Reproduction Bruno Descout / Centre Pompidou

Отношение к животным


Любовь к животным делает любого человека гораздо более привлекательным в наших глазах. Примеры гуманного отношения к братьям нашим меньшим можно встретить среди библейских образов — от Франциска Ассизского, проповедующего птицам, до святого Иеронима, вытащившего занозу из лапы льва. Даже в далеком XV веке, когда и человеческая жизнь не имела такой уж большой ценности, находились зоозащитники: например, существует гипотеза, что Леонардо да Винчи был вегетарианцем.

Сано ди Пьетро, «История святого Иеронима и льва» (фрагмент), XV век

Животных, особенно птиц, любил пейзажист Архип Куинджи. Его ученик Николай Рерих вспоминал:

«Мощный Куинджи был не только великим художником, но также был великим учителем жизни. Его частная жизнь была необычна, уединенна, и только ближайшие его ученики знали глубину души его. Ровно в полдень он всходил на крышу дома своего, и как только гремела полуденная крепостная пушка, тысячи птиц собирались вокруг него. Он кормил их из своих рук, этих бесчисленных друзей своих: голубей, воробьев, ворон, галок, ласточек… Казалось, все птицы столицы слетались к нему и покрывали его плечи, руки и голову. Он говорил мне: „Подойди ближе, я скажу им, чтобы они не боялись тебя“. Незабываемо было зрелище этого седого и улыбающегося человека, покрытого щебечущими пташками! Оно останется среди самых дорогих воспоминаний».

Иван Владимиров, «На крыше. А.И. Куинджи кормит голубей», 1910 год

Мексиканская художница Фрида Кало и вовсе подменяла любовью к многочисленным зверушками, жившим в ее саду, нереализованное материнство. Фрида была владелицей не только собак, попугаев и обезьянок, но и олененка по кличке Гранисо, который изображен на некоторых ее картинах.

Фрида и Гранисо. Фотограф: Николас Мюрей. 1939 год

Удивительно, но даже Пабло Пикассо при своей репутации довольно жестокого человека слыл любителем животных. Жан-Поль Креспель, описывая скромное жилище художника на Монмартре, подмечает:

«Из мебели — только колченогий стул, к которому была привязана Фрика, помесь сторожевой овчарки и бретонского спаниеля. В одном из ящиков стола Пикассо поместил белую мышку, ее отвратительный запах перебивал даже запах псины и скипидара. Пикассо, обожавший животных, в разное время держал здесь трех сиамских котов, черепаху и мартышку».

Эта привязанность к разнообразным представителям фауны сохранится у художника на всю жизнь: разбогатев, он также будет держать дома собак, кошек, птиц и даже козу.

Лидер английских прерафаэлитов Данте Габриэль Россетти организовал целый зоопарк в своем доме на Чейни-уок. Автор книги «Завтрак у Sotheby’s» Филип Хук пишет:

«За домом располагался большой заросший сад с настоящим зверинцем, в котором преобладали экзотические животные: кенгуру, валлаби, хамелеон, саламандры и вомбаты, броненосец, сурок-байбак, сурок лесной североамериканский, олень, осел, енот, а еще китайские голуби, попугаи и павлины. Павлины поднимали в саду столь невыносимый шум, что компания по продаже и аренде недвижимости „Кэдоген эстейт“, которой и сейчас принадлежит значительная часть домов в Челси, с тех пор запретила держать их и в качестве особого условия внесла этот пункт во все договоры аренды».

Любимцами Россетти были вомбаты, одного из них он назвал Топом в честь своего коллеги Уильяма Морриса по прозвищу Топси и изобразил вместе с музой и любовницей, а также по совместительству женой Морриса — Джейн Бёрден.

Данте Габриэль Россетти, «Миссис Моррис с нимбом, ведущая на поводке вомбата по облачному дну небес», 1869 год

Россетти даже посвящал любимому вомбату стихи:

Oh! How the family affections combat
Within this heart; and each hour flings a bomb at
My burning soul; neither from owl nor from bat
Can peace be gained, until I clasp my wombat!

(Любовь на части сердце рвет, затеяв жаркий бой.
Не может быть обещан мир ни мышью, ни совой.
И будет до тех пор душа огнем объята,
Пока я не прижму к груди любимого вомбата!)

Однако судьба Топа сложилась не самым счастливым образом: Россетти совсем не следил за его питанием, бедное животное ело что попало, включая окурки сигар. Через несколько месяцев у вомбата начала выпадать шерсть, потом он ослеп и скончался.

Куда хуже приходилось питомцам эксцентричного сюрреалиста Сальвадора Дали. Испанский художник не отличался эмпатией по отношению к людям, что уж говорить о братьях наших меньших. Например, чтобы снять знаменитую фотографию Dali Atomicus, ассистенты фотографа Филиппа Халсмана в течение шести часов подбрасывали 28 кошек и обливали их водой. Что чувствовали при этом кошки — ни Дали, ни Халсмана не волновало.

Филипп Халсман и Сальвадор Дали, Dali Atomicus, 1948 год. © Philippe Halsman | Magnum Photos

Еще Дали любил разгуливать с муравьедом на поводке, однако завести собственного так и не решился — поэтому брал напрокат в зоопарке. На телешоу Дика Каветта 1970 года видно, как он совершенно бездумно швыряет и тянет несчастное животное, не представляя, как с ним обращаться. Главное для испанского художника было произвести впечатление — чем скандальнее, тем лучше.

И всё же питомец у сюрреалиста был — оцелот Бабу. Правда, заботился о нем помощник Дали — Джон Питер Мур.

Вряд ли жизнь оцелота была похожа на сказку: Дали таскал его с собой как экзотический аксессуар, зачем-то поил розовым шампанским и кормил вредными деликатесами, да и на фотографиях видно, что художник даже держать оцелота толком не умеет.

Друг Дали, актер Карлос Лосано писал в мемуарах:

«Я видел улыбку оцелота только один раз, в тот день, когда он сбежал и заставил гостей в „Мерисе“ носиться, как крысы в поисках укрытия».

Дали и Бабу, 1965 год. Фотограф: Роджер Хиггинс

Коллега Дали по сюрреализму Рене Магритт в юности вообще отличался живодерством: переживая самоубийство матери, он охотился на соседских котов, душил их и подвешивал на двери хозяевам. Об этом упоминается в документальном фильме режиссера Майкла Бёрка «Магритт. Человек в шляпе».

Повзрослев и женившись, бельгийский художник завел себе питомца — померанского шпица Лулу, который сопровождал его даже на выставках. Магритты всегда селились на первом этаже, чтобы у собаки был доступ к саду. Однажды Рене Магритт отказался идти в музей, объявив жене:

«Моя собака Лулу не желает смотреть эту выставку. Мы с ней подождем вас в кафе, попивая яичный ликер».

После смерти из Лулу сделали чучело, которое художник держал у себя дома.

Рене Магритт с женой Жоржеттой Бергер. © Hulton Archive / Getty Images

Семейный деспотизм


Однако не только животные становились жертвами скверных причуд известных художников, бывало, что доставалось и их домочадцам.

Милейший в жизни Огюст Ренуар дома вел себя довольно авторитарно — например, запретил состригать сыну Жану золотистые локоны, которые очень любил писать. И это несмотря на то, что мальчишку жестоко дразнили сверстники.

Еще у Ренуара был свой собственный подход к организации семейного быта. Жан Ренуар вспоминал, что отец признавал лишь свежие и экологически чистые продукты, выступал за грудное вскармливание и считал, что малышей нужно окружать только светлыми и радостными вещами, а детские спальни отапливать дровами и освещать восковыми свечами или масляными лампами, мягкий свет которых не так вреден для глаз. Писатель Жан-Поль Креспель в книге «Повседневная жизнь импрессионистов. 1863–1883» подробно перечисляет домашние требования и запреты Ренуара:

«Овощи следовало варить, используя в качестве топлива древесный уголь, а готовить все блюда желательно в котелках и глиняных горшках. Сливочное масло покупалось только большими кусками, а не пластинками. Маргарин был с позором изгнан, равно как и соусы, заправленные мукой. Мясо запекалось на вертеле в духовке. Хлеб следовало отламывать, а не резать кусками, фрукты очищали от кожуры только серебряными ножами. Вместо хлопчатобумажного белья — льняное; нельзя было пользоваться центральным отоплением и надевать чехлы на кресла, пользоваться мебелью с инкрустацией или бронзовыми украшениями, никелированными и резиновыми изделиями… Ренуар вынес обвинительный приговор фигуркам из каррарского мрамора, изделиям из саксонского фарфора, наручным часам из стали (допускались только золотые и серебряные), очкам с дымчатыми стеклами и духам. Одеколон применяли только для растираний рукавицей из конского волоса».

Анри Матисс не уступал своему коллеге в семейном деспотизме: например, детям, коих у художника было трое, строго запрещались любые разговоры за столом, чтобы не отвлекать отца от раздумий — вдруг какая-нибудь гениальная идея в голову придет. Так что обедать семейству Матисса приходилось в гробовой тишине.

Синдром Плюшкина и страсть к коллекционированию


Несносным характером Пикассо уже вряд ли кого удивишь — его внучка Марина оставила пронзительную и полную обид биографию, где раскрывает личность деда далеко не с лучшей стороны. Например, он заставлял своих внуков называть себя «мэтр» и принимал их только по предварительной договоренности. Однако у великого художника были и гораздо более странные привычки и фобии.

Пикассо маниакально боялся болезней и смерти, так что даже когда его собственные дети от Франсуазы Жило заболели, он не удосужился вызвать им врача.
При этом художник искренне верил в разные приметы и скрупулезно их соблюдал. В браке с балериной Ольгой Хохловой он усвоил еще и русские суеверия.

Но самой странной привычкой Пикассо была его одержимая привязанность к прошлому. Выражалось это в том числе в нежелании выбрасывать старую одежду. В автобиографии «Моя жизнь с Пикассо» Жило подробно описывает, как ей не раз доставалось за то, что она пыталась избавиться от костюмов с дырками или на худой конец отдать их кому-нибудь из прислуги, — Пикассо буквально впадал в бешенство.

«В конце концов, мне пришлось сжигать изношенную, траченную молью одежду Пабло. Чувствовала я себя при этом почти как Ландрю или месье Верду, сжигающий трупы своих жен. Потом мне приходилось рыться в золе, чтобы достать пуговицы, которые могли уцелеть и выдать меня», — писала Жило.

Пабло Пикассо, Франсуаза Жило и их дети Клод и Палома в саду Ла Голуаз. Валлорис, 1953 год. Фотограф: Эдвард Куинн

Кстати, со своим искусством Пабло тоже расставался с трудом. Он складировал картины в мастерской, пока она не заполнялась сверху донизу, после чего ему приходилось снимать новое помещение, где ситуация повторялась. После смерти художника осталось такое количество его работ, что никто не понимал, что с ними делать дальше.Поклонником вещизма был король поп-арта Энди Уорхол. Его дом был буквально забит всякой всячиной. Дорогой антиквариат соседствовал с безвкусными безделушками, не имевшими никакой ценности, а на полу в спальне валялись настоящие бриллианты. И среди всего этого разнообразия отдельное место занимали работы самого Энди. После смерти художника его душеприказчик Фред Хьюз провел полную инвентаризацию имущества и устроил грандиозную распродажу.

автор: искусствовед Елизавета Климова
Источник: knife.media
Поделись
с друзьями!
607
4
7
9 месяцев
Уважаемый посетитель!

Показ рекламы - единственный способ получения дохода проектом EmoSurf.

Наш сайт не перегружен рекламными блоками (у нас их отрисовывается всего 2 в мобильной версии и 3 в настольной).

Мы очень Вас просим внести наш сайт в белый список вашего блокировщика рекламы, это позволит проекту существовать дальше и дарить вам интересный, познавательный и развлекательный контент!